Миксер страстей и смертей
16/07/2008
«Нирвана» — кино о современных молодых людях, мертвых в душе и поэтому уничтожающих себя и друг друга. Нереальные пейзажи, костюмированный бал мертвецов, смерть и разложение — это и есть нирвана, а вовсе не вечное блаженство, как многим представляется.
[показать]
Спродюсировал картину Сергей Сельянов, первооткрыватель Балабанова. В фильме наряду с молодыми актерами снялась легендарная Татьяна Самойлова. Рассказанная режиссером история внешне выглядит незатейливо. В коммуналке живет парочка наркоманов: девушка Вэл и парень Валера Мертвый, она любит его, он — живет за ее счет и позволяет себя любить. К ним поселяется медсестра Алиса, приехавшая из Москвы. Девушки начинают войну за Валеру. Потом парень сбегает, а Вэл умирает от передозировки. Лучший дебютант «Кинотавра» Игорь Волошин рассказал корреспонденту «МК» в Питере» о том, как у него родился этот страшный фильм. И пообещал, что следующий будет еще жестче.
Мистика? Нет — балабановщина
— Как вы познакомились с Сергеем Сельяновым?
— Был отвратительный день. Как раз тогда я узнал, что мне не дали господдержку на съемки фильма. Все планы на ближайший год рухнули. Пришел домой страшно расстроенный. Говорю жене: «Ольга, ну не бывает же так, что ты очень хочешь снять фильм, но не можешь. Вот Балабанов снимает все, что хочет». Сразу же после этих слов раздается звонок, я беру трубку. Звонит Балабанов! Прямо мистика какая-то! И говорит, что ему понравился мой короткометражный фильм «Охота на зайцев». Он и познакомил меня с Сергеем Сельяновым.
— Чем вас увлек сценарий фильма «Нирвана»?
— Я подумал, что очень здорово было бы сделать простую внятную историю. В кино таких сейчас почти нет. А много разного фуфла, так называемого кино не для всех. Но все оно пустое. И я решил: надо попробовать сделать что-то настоящее — простое и понятное. Для меня мир брутален, сложен, пронизан фальшью и соблазном.
— А шрамы у вас на руках откуда?
— Хирургом хотел быть, на себе тренировался.
— Вы и в рок-музыке успели себя проявить.
— Я записал альбом «Горы и реки» с группой «Аукцыон». Но сейчас погружен в кино. Снимаю фильм «Я» по своему сценарию. Фильм-реквием моим друзьям, которые умерли.
— Какой ужас. Темы наркотиков и пограничной жизни вам знакомы не понаслышке?
— Да, мы, дети 90-х, попали в большой миксер страстей и смертей. Однажды я вышел из школы, смотрю, а на дереве висит мой приятель. Когда тебе четырнадцать, это вставляет. И те самые 90-е, о которых мы часто говорим и слышим, в этой картине будут воплощены не стволами и братками в малиновых пиджаках, а глазами ребенка, который попал в эту историю и чудом из нее выкарабкался.
На съемочной площадке дежурила скорая
— Из положительных персонажей в вашем фильме только героиня Татьяны Самойловой. Как вы уговорили ее сниматься?
— Это какое-то чудо! Сначала мы ее искали два месяца и не могли ни найти, ни дозвониться. А я хотел снимать в этой роли именно Татьяну Самойлову и никого больше. Мне важно было соединить через нее два поколения: поколение молодых актеров и признанных, великих. Кроме Самойловой, из великих у меня снялась Татьяна Ткач. Мне нужны были культовые, харизматические фигуры кинематографа, в которых, помимо них самих, отражен характер их времени. Татьяна Ткач для меня является образом страшного фильма «Место встречи изменить нельзя». Станислав Говорухин, режиссер этой картины, очень круто определил то время, ту самую «малину», в которой происходит действие. Ведь нет никакого чувства радости, когда ты смотришь на этих людей, а только чувство ужаса. Все эти банды, которые сегодня дико романтизированы, у Говорухина показаны по-честному, без пафоса или слезливого сочувствия.
А Татьяна Самойлова уже давно не снималась. Я просто очень искренне сказал, что без нее не могу снять этот фильм. Самойлова долго слушала меня, потом говорит: «Ладно, давайте попробуем». Но меня предупреждали, что это ничего не значит. Она может даже взять предоплату, а потом забыть, что сказала «Да», потому что она человек настроения. И ей ничего не предъявишь, потому что у нее и агента-то нет. И вот наконец, к счастью, она приехала на площадку, мы готовимся к съемкам, и вдруг она заявляет: «Нет, я не буду сниматься. Что-то мне не нравится. Какая-то я ненастоящая». У всех уже паника началась. Тогда я показал ей фотографии других актеров, объяснил, что у нас такой мир — карнавал мертвых, — и в другом виде я не могу ее снимать. Она подумала и говорит: «Если так, то ладно». Еще Самойлова плохо себя чувствовала, забывала текст, ей постоянно через наушники его повторяли. Технически нам было очень сложно, но это не та актриса, от которой я могу требовать три-пять-десять дублей. Во время съемок на площадке ради нее дежурила скорая. Но Татьяна Самойлова преодолела свою болезнь, она показалась мне настоящим бойцом.
«Все время борюсь со своей агрессией»
— Внешняя яркость людей по-вашему говорит о внутренней пустоте?
— Точно. Вот, например, человек делает пирсинг. Сколько ему надо пережить боли, чтобы доказать, что он очень прикольный и хорошо выглядит. А еще есть две вещи: Интернет и футбол, которые помогают людям создать иллюзию, что они самореализуются. Это очень понятно, доступно, на — бери! «Я за «Зенит» болею». — «О, братан! Я тоже! Смотри, сколько нас! Сколько братьев! Все мы одинаковые. Едем в Лондон, на матч. А-а-а!» Все очень понятно. Они так доказывают, что они есть. И все это из-за духовной пустоты. Вот загляните в какой-нибудь блог. Вы не найдете фотографий людей, которые там высказываются. Там какие-то Эварды Нортоны, Азазелло, Супермены! Человек прячется за что угодно. Он упорно не хочет быть самим собой, он изо всех сил пытается стать кем-то другим.
— Критики пишут, что у вас агрессивная режиссура. Как вы к этому относитесь?
— Очень хорошо. Агрессивная, наверное, потому что я люблю лобовые приемы. Мне нравится конкретика. Я сегодня услышал отличное высказывание: «Да — это да, нет — это нет, а все остальное — это музыка». Я все время борюсь со своей агрессией. Многие годы безуспешно пытаюсь быть уравновешенным человеком.
Ольга ГОРШКОВА
Фото Максима Дынникова