В ночной тиши, под тенью старых вязов,
Где кружева Луны сплелися с древней тьмой,
Явился некто, тощий, долговязый,
Его шатало. Будто сам не свой.

Луна упала светом на сухие руки,
А тень закрыла мрачное лицо,
Затихло всё. Исчезли даже звуки,
Затихли даже мыши под крыльцом.

И в воздухе повисло напряженье:
Кто этот незнакомец? Почему
Он появился за одно мнгновенье,
А после убежал во тьму?

Откуда он явился? Из какого мира?
И почему настолько неприветлив, груб?
Не из таверны ль убежал, транжира,
И не жестокий ль незнакомец душегуб?..

Но нет, он к душегубствам непричастен,
И платит звонкою монетой за товар.
Быть может, незнакомец глубоко несчастен?
И дом его спалил лесной пожар?

Лишь шёпот странного ночного гостя,
Наполнил вяжуще густую тишину,
И хрустнули в звенящей тьме сухие кости,
И он увидел пред собою Сатану.

Рука мнгновеньем дёрнулась к кинжалу,
Блеснула сталь священного ножа.
Смертельно острое, отравленное жало
Кольнуло. И отступил противник в ночь, дрожа...

Но не расслаблен взор таинственного гостя,
Пронзает он ночную тьму лучом,
Дымится на земле кусок нечистой плоти,
Но рано ликовать над мертвецом...

И вот удар из-за сосны подлейший,
И брызнула из горла мученика кровь
И в гневе Сатана. И вид принял страшнейший
Наносит он удары, вновь и вновь.

Уж растерзал он грудь и вырвал было сердце,
И слух и взор потухли на лице.
И незнакомец как совсем умЕрший
Лежал на старом, покосившемся крыльце.

Но вдруг вскочил он, собирая силы,
Он сжал в руке святой кинжал,
Удар. Ещё удар. И снова бил он,
И Сатана, израненный, упал...

И незнакомец, убегая от расправы
Махнул рукою пред собой
И словно в омут с головой
Нырнул в портал. Лишь хрустнули суставы....