Дочь Михаила Ульянова: «От гнева папы я падала в обморок»
«Дочь «маршала советского кино», как его называли коллеги, народного артиста СССР Михаила Ульянова Елена ушла из жизни осенью 2023 года».
Михаил Ульянов
«Дочь «маршала советского кино», как его называли коллеги, народного артиста СССР Михаила Ульянова Елена ушла из жизни осенью 2023 года. Мы познакомились с ней за десять лет до этого и часто общались. Елена очень любила своего отца, вспоминала о нем постоянно. Создала фонд имени Ульянова, который помогал пожилым артистам. Мы часто говорили с ней о Михаиле Александровиче», — рассказывает журналист Олег Перанов.
Как я жила первые полгода после смерти отца, не помню. Наверное, что-то ела, возможно, с кем-то общалась, ездила за рулем, но все было как в тумане. Как будто происходило не со мной. У нас с отцом была очень тесная связь, особенно в последние лет пятнадцать его жизни. И когда папа умер, у меня словно ногу, руку и голову отрезали.
Помню, в дни, когда стала выходить из этого туманного состояния, ехала к маме в такси, смотрю в окно, разглядываю улицы, людей и удивляюсь: как все живут, когда ЕГО уже нет?! Подъезжаем к нашему дому на Пушкинской площади, вдруг водитель говорит: «Здесь Михаил Ульянов жил. Ох и гулена он был! Одно время изменял жене с актрисой Юлией Борисовой. Это правда! Мне рассказывали друзья его семьи». Я молча расплатилась и вышла. Коллега отца по Театру имени Вахтангова народная артистка СССР Юлия Константиновна Борисова — наша соседка по дому. Слухи об их романе возникли еще и потому, что папа с Юлией Константиновной на сцене часто играли возлюбленных. Но я-то знаю, что никаких отношений у него на стороне не могло быть. Впрочем, как и у мамы.
Михаил Ульянов с женой Аллой Парфаньяк и дочкой Еленой, 1960 год
Фото: из архива С. Маркова
Как ни странно, вокруг нашей семьи часто слагали какие-то легенды, хотя папа с мамой жили скромно и не выделялись. Ну вот, например, многие были уверены, что Ульянов увел свою будущую супругу актрису Аллу Парфаньяк (мою будущую маму) у артиста Николая Крючкова.
Да, они познакомились, когда Парфаньяк еще была замужем за Крючковым. Окончивший Театральное училище имени Щукина Миша Ульянов пришел в Театр имени Вахтангова в 1950 году. Там уже блистала красавица Алла Парфаньяк, которая была старше Ульянова на три года. Она успела сняться в фильме «Небесный тихоход» и была настоящей кинозвездой. Красавица, дочь профессора-математика, арбатская девочка, да еще по материнской линии имела дворянские польские корни, с таким непростым характером, но королева. В нее были влюблены многие мужчины, среди которых и Александр Вертинский, и Леонид Утесов. В свое время Парфаньяк встречалась с Марком Бернесом, но в какой-то момент разорвала с ним отношения. Вот так, в один день. Ей показалось, что тот недостаточно внимателен к ней. Такой характер!..
На съемках «Тихохода» Алла познакомилась с Крючковым. Ради нее он ушел от актрисы Марии Пастуховой. Поженились, в браке родился сын Коля. Когда мама ушла от Крючкова, забрала сына. К сожалению, о его судьбе я ничего не знаю. Коля рано перестал общаться со своими родителями, и его следы затерялись вроде бы в Германии. Мама не любила рассказывать о личном, и я могу только догадываться, что с Николаем Афанасьевичем ей было все-таки сложно: гуляка, сильно выпивающий. Их брак уже распадался, когда на горизонте появился Ульянов. Представьте, приходит в театр сибирский зашмыганный пацан в единственных, топорщащихся на коленях брючках, в единственной рубашонке, без денег, без жилья.
Михаил Ульянов с дочерью Еленой
Фото: из архива С. Маркова
Актриса Галина Коновалова, тетя Галя, рассказывала мне: «Я как-то стою за кулисами, смотрю репетицию на сцене, подходит Алла. Она говорит:
— Слушай, Галь, видишь этого парня?
— Ну вижу.
— Как он тебе?
— Ну вообще никак.
И Алла заявила:
— А я с ним живу».
Тетя Галя была удивлена. Оказывается, Ульянов и Парфаньяк к тому времени уже год как жили вместе, и никто об этом не догадывался. И все не могли понять, что нашла королева в этом деревенском парне. А Николай Крючков всю жизнь здоровался с папой, они не ссорились. Близкой дружбы у них не было, в гости друг к другу не ходили, но и никаких обид не питали.
Михаил Ульянов приехал в Москву в 1946-м с одним фибровым чемоданчиком, который сохранился в семье и после его смерти. В ноябре 2012 года я ездила в город Тару Омской области на открытие памятника отцу к его 85-летию. Вообще-то папа родился в селе Бергамак, но вскоре семья переехала в Тару, где он и рос. Поэтому отдать дань памяти великому земляку решили именно там. Был объявлен конкурс на лучший памятник, каждый проект активно обсуждался в местной газете, жители даже собирали деньги, очень помогло омское правительство — в общем, это был народный памятник!
Михаил Ульянов с женой Аллой Парфаньяк
Фото: из архива С. Маркова
А надо сказать, что я тогда впервые приехала в Тару — через пять лет после ухода отца, на его день рождения. И даже не представляла, как это далеко! Четыре часа на самолете из Москвы до Омска. Затем 300 километров по раздолбанной дороге. Вокруг бесконечный снег. В Москве еще листики желтые опадают, а тут уже пурга так метет, что на расстоянии вытянутой руки ничего не видно. Кстати, когда я в Таре спросила про Бергамак, мне сказали: «Можно съездить, это близко, 250 километров». К стыду своему, я не поехала. Впрочем, на первый раз мне и в Таре хватило впечатлений. Маленькие покосившиеся домишки. На их фоне огромное ультрасовременное, подсвеченное прожекторами здание Северного драматического театра имени Михаила Ульянова смотрится совершенно неожиданно. Вот перед этим театром, на площади, и поставили памятник. На открытие собрались все жители городка, пришли и те, кто знал Ульянова в детстве и юности, приехала из Омска сестра папина, тетя Рита, с его внучатой племянницей Машей, из Москвы — знакомые артисты... И когда я сдернула занавеску с памятника, люди в толпе ахнули: «Миша! Как живой!»
Я никогда не знала, кто мои прабабушка и прадедушка по папиной линии. Отец почему-то не рассказывал. Помню только дедушку Александра Андреевича, бабушка Елизавета Михайловна, в честь которой названа моя дочь, очень рано ушла из жизни... И вот в краеведческом музее Тары обнаружилась анкета, которую когда-то заполнял мой дед. В ней в графе «Родители» указано: «Были сосланы за болото и там померли». Оказывается, в свое время большевики целыми деревнями свозили людей на Васюганские болота. Не разбирались даже, кто богатый, кто бедный. Впрочем, в Сибири бедных по определению не было: если ты работаешь — что-нибудь да наживешь, а не работаешь — не выживешь. Никаких попрошаек и бродяг, только выносливые, крепкие, работящие люди. И вот их забирали, кто в чем был, за 30 минут, сажали на телеги и увозили в топь, на гибель. Кого-то расстреливали, кто-то сам с голоду умирал. Наверное, поэтому папа не хотел о своей родне говорить. Для него это было больно...
В годы войны в Тару был эвакуирован украинский Театр имени Заньковецкой. Юный Миша Ульянов бегал туда на спектакли, и именно тогда в нем зародилась мысль о театральном училище. В Москве пытался поступить во многие училища, но приняли только в Щукинское, и то «из милости» — припомнили, что во время войны Театр Вахтангова был эвакуирован в Омск... Но учился он хорошо, даже сталинскую стипендию получал! А на последних курсах его уже пригласили в Вахтанговский заменить заболевшего артиста на роль Сергея Кирова в спектакле «Крепость на Волге». И он даже поехал с этим спектаклем на гастроли в Ленинград, где Кирова очень хорошо помнили и любили... И вот там на первом же выступлении с отцом случилась смешная история.
Папа ведь был совсем худым парнем. Бедный студент, жил в общежитии, питался тем, что ходил на рынок и «пробовал» квашеную капусту
Фото: архив «7 Дней»
Папа ведь был совсем худым парнем. Бедный студент, жил в общежитии, питался тем, что ходил на рынок и «пробовал» квашеную капусту. Где уж тут лишний вес набрать! А ведь Киров был дородным мужчиной с круглыми щечками. С киностудии вызвали одного опытного гримера. Михаилу Ульянову налепили огромные щеки, подложили под одежду толщинки. Так он и начал играть Кирова. Проходит первая сцена, вторая, третья... Все хорошо. Но когда по сюжету нужно было рассмеяться, щеки отлепились и повисли на ниточках. Прикрывая лицо руками, папа убежал за кулисы. Зрители не поняли, что произошло. Через две минуты Киров снова появился на сцене, но уже похудевшим килограммов на двадцать пять. Несмотря на этот казус, папу приняли в труппу, где он и встретил мою будущую маму.
Родители расписались в 1959 году, мама была уже беременна мною. А когда я родилась, папа был на гастролях. Встречала маму из роддома все та же Галина Львовна Коновалова. О том, как папа меня впервые увидел, мне рассказал Владимир Абрамович Этуш. Они прилетели в Москву, папа ступил на трап, а внизу стоит мама и протягивает кулек со мной. Отец остановился и заплакал. Этуш говорил, что это было очень странно — смотреть на плачущего Михаила Ульянова.
Первые мои детские воспоминания — лестница в доме на улице Остужева, ведущая на пятый этаж. Старый дом середины XIX века, широкий подъезд и темная-темная квартира. Маленькой я долго болела, были проблемы с почками. И маме приходилось часто отказываться от работы, чтобы быть рядом со мною. Она пропускала один спектакль, другой... В конце концов стала обычной домохозяйкой и полностью посвятила свою жизнь мне и папе. Редко, но все же признавалась, что переживала чудовищно. Ей хотелось играть... Кстати, на папины премьеры мама практически не ходила.
Я не была театральным ребенком, не то что другие дети в актерских семьях. Вот Антошу Табакова за кулисами клали в люльку. А мой отец серьезно ограждал меня от театрального мира. Сейчас понимаю: он не хотел, чтобы я выросла актрисой. Когда родители были на гастролях или на спектакле, я оставалась с няней. Но бывало, что меня все-таки брали в театр. Помню, совсем еще маленькой девочкой я оказалась за кулисами во время постановки «Человек с ружьем», где отец играл Владимира Ленина. Это была премьера. Знаете, Михаил Ульянов сыграл Ленина во многих спектаклях и фильмах, и это всегда у него здорово получалось. Он был очень похож! К тому же сам — человек партийный, надежный.
Помню, в тот день на мне была клетчатая юбочка, красные гольфики, на голове два бантика. Я кручусь за кулисами, а на сцене уже конец спектакля — Ленин стоит на броневике, вокруг матросы и солдаты. Владимир Ильич произносит легендарное: «Товагищи, геволюция, котогую так долго ждали большевики, свегшилась!» Все аплодируют. Занавес опускается, но артисты стоят на местах. Я бегу на сцену к броневику: «Папочка!» Вдруг занавес снова поднимается. И зритель видит картину: стоит Ленин, а к нему пытается пробраться девочка в бантиках. Отец стоит с поднятой рукой и шипит на меня: «Уйди, уйди». Ничего не понимая, убегаю за кулисы. Зритель смеется. Дома, конечно, меня отругали.
Алексей Блохин, Ия Саввина и Михаил Ульянов в фильме «Частная жизнь», 1982 год
Фото: «Советский экран»/FOTODOM
Вообще, отец был сдержанным человеком. Но если его довести, с папиным гневом ничто не могло сравниться. С мамой было легче: она взрывалась моментально. Крики, вопли! Но через час остывала, забывала, и жизнь продолжалась дальше. Меня это устраивало, я умела подлаживаться под нее. А вот папин гнев долго собирался в одну чашу. Отец молчал. Один мой ляп, второй — молчит, будто ничего нет. Третий, четвертый, пятый. Ты расслабляешься. Шестой. И все! Это была последняя капля. «Ну-ка иди сюда! — приказывал отец голосом маршала Жукова. — Встань!» Я молча притулялась к шкафу. Что бы ни происходило, перечить ему было категорически нельзя. Нет, ни он, ни мама меня никогда не били. Зато выговоры, стоя у шкафа, я выслушивала часа по два, по четыре, по шесть... Один раз даже в обморок упала — сползла по шкафу. Отец испугался, подхватил на руки.
При мне родители не позволяли себе ссориться и выяснять отношения. Впрочем, как и особых нежностей не проявляли. Все сдержанно. Но я знала, чувствовала, что родилась в большой любви. Вся эта сдержанность лишь внешняя, а внутри они глубоко нежные, любящие друг друга и меня. Никогда я не видела, чтобы возникала у них какая-либо ревность. Все строилось на доверии. На каждый день рождения мамы отец посвящал ей стихи собственного сочинения. Он не был поэтом, и каждая строчка давалась ему непросто — сочинял их по ночам и очень мучился.
Папа был сильным человеком. Помню, когда я была еще совсем девчонкой, он бросил пить. В свое время эта пагубная привычка не обошла и его стороной. В какой-то момент мама зажала отца в угол: или алкоголь, или... И он бросил. И всю оставшуюся жизнь вообще не пил. Такая сила воли. Я видела всего два раза, как папа пригубил бокал вина. Бывало, на банкетах украдкой от всех наливал в стопку обычную воду и чокался, изображая, что там водка. Точно так же в один день он бросил курить, а ведь дымил как паровоз. И потом — ни одной сигареточки. Кстати, когда папу спрашивали: «Ну что же вы, даже стопочку за премьеру не выпьете?», он отвечал: «За те годы, когда я пил, пропил целый атомный ледокол. Мне уже хватит!»
Что же касается его физической силы, я вспоминаю один случай на спектакле «Принцесса Турандот». По сюжету папе нужно было запрыгнуть на декорацию, изображавшую каменную стену. На самом деле, хотя это и фанера, она тяжелая. И вот Ульянов забирается на декорацию, а та начинает рушиться. Он успевает спрыгнуть. Но вся эта мощная конструкция падает прямо на него. Тогда папа упирается руками, держит «стену» и произносит в зал: «Вот что значит — атланты держат небо на каменных руках!» И пока занавес не закрылся, он стоял и удерживал эту тяжесть. А я сидела в зале и испытала настоящий ужас!
Еще был случай, когда на съемках какого-то фильма взорвался софит. Отлетело толстенное стекло, здорово порезав папе лицо. Но отец даже виду не подал, что ему больно. Железный характер! Знаете, после его ухода я разбирала антресоль в квартире. И нашла несколько стопок школьных тетрадок, аккуратно перевязанных бечевкой. Оказывается, всю жизнь папа писал дневники. Не для истории, не для публики — для себя! Поразительно, но там нет ни слова о личной жизни — ни о маме, ни обо мне. Исключительно записки о работе, начиная с 1945 года и до 2000-х. Вечное недовольство собой. В 1945-м недовольство, и в 1958-м, и в 1970-м, и в 2000-м... А ведь Ульянов имел все медали и все ордена Советского Союза.
Михаил Ульянов с женой Аллой Парфаньяк, зятем Сергеем Марковым и дочерью Еленой Ульяновой
Фото: из архива С. Маркова
Выше Михаила Александровича по званиям и наградам артиста не было. И при этом человек пишет в дневниках: «Миша, ты недоработал. Миша, ты схалтурил. Миша, ты недотянул». Каждую роль он разбирал по крупицам, по съемочным дням, по секундам экранного времени. Много писал о работе над фильмом «Председатель». Какая же трагедия была для него, когда эту картину объявили «антипартийной», «порочащей колхозный строй» и положили «на полку». Только через два года выпустили на экраны. А папе дали за нее Ленинскую премию. Помню даже, как мы всей семьей ходили в Кремлевский дворец ее получать, и я все никак не могла усидеть в кресле, ходила по рядам от скуки, а мама мне шипела: «Вернись на место...» Прикрикнуть в голос она не могла — члены правительства же кругом!
Кстати, именно в фильме «Председатель» отца увидел маршал Георгий Жуков. Когда началась работа над киноэпопеей «Освобождение», искали артиста на роль маршала, и сам Георгий Константинович предложил Ульянова. Во время подготовки к работе отец перечитал огромное количество книг о войне. Пересмотрел кинохронику военных лет. И возникла у него мысль пообщаться с самим Жуковым. Нашел его телефон, позвонил. Но ему ответили, что в данный момент Георгий Константинович лежит с температурой. И вот фильм вышел. Я сейчас смотрю на отца в первых сериях — такой он там смешной. Ему же тогда было всего-то лет сорок — сорок пять. И чтобы челюсть была массивная, как у Жукова, ему подкладывали за щеки ватные тампоны. Еще кок-завитушку делали на голове.
Но в последующих сериях от этой идеи, слава богу, отказались. В Госкино даже приказ специальный издали — в советских фильмах Жукова должен играть только Ульянов! Люди и в жизни ассоциировали его с легендарным полководцем. В магазине в очереди, бывало, стоим, и кто-нибудь обязательно обратится к нему: «А что скажет товарищ Жуков?» Такая была стандартная шутка... Я часто вижу в каком-нибудь городе памятник Жукову с лицом моего отца. А присмотритесь к бронзовому Жукову на Манежной площади, особенно в профиль — похож на Ульянова! Вопреки всем слухам, что они с Жуковым дружили, это неправда. Ведь они так и не увиделись, Георгий Константинович вскоре после выхода фильма «Освобождение» на экраны умер.
Михаил Ульянов с дочерью Еленой в Театре Вахтангова на своем 50-летии, 1977 год
Фото: из архива С. Маркова
Однажды папа ехал на дачу. Надо заметить, что он довольно часто выступал с творческими вечерами перед военными и ему дарили военную форму. Камуфляжи, фуражки, гимнастерки, штаны с лампасами — папа все это с удовольствием надевал на дачу. И вот он в чем-то таком едет на своих «жигулях» по Дмитровскому шоссе. Еще надо сказать, что водил папа плохо, хоть и имел 40-летний водительский стаж. Он развернулся в неположенном месте, а тут гаишник. Тормозит папу, заглядывает в окошко, видит — лицо вроде знакомое и форма военная. Спрашивает:
— Вы что, генерал?
— Я маршал, — грозно отвечает отец.
— Прошу прощения, товарищ маршал. Поезжайте! — и «маршал» на «жигулях» спокойно удаляется.
А сколько отец помогал людям! Никому не отказывал в просьбах! В прихожей на стене у него висел список фамилий тех, кому должен был помочь, он постоянно пополнялся и обновлялся. Я называла его списком добрых дел, фамилии он вычеркивал только после того, как смог помочь человеку. При этом ранг не имел значения. Ну а уж помочь землякам — это вообще не обсуждалось. Помню, был случай: на гастролях в Омске на сцену после спектакля поднялась девочка и подарила ему кружку с его же изображением. «Вы мне жизнь спасли. Спасибо вам!» — сказала она.
Оказалось, несколько лет назад ей сделали сложнейшую операцию на сердце. В Омске в то время таких не проводили, а родители девочки родом из Тары, и кто-то посоветовал им обратиться за помощью к Ульянову. Поначалу те сомневались: где мы, а где Ульянов! Но потом нашли его телефон, и, конечно же, папа договорился в Москве об операции. Помог и забыл, потому что таких случаев были не то что сотни или тысячи — миллионы. А за несколько лет до смерти папа отдал все свои сбережения на восстановление Спасского храма в родной Таре.
Когда моей дочке Лизе исполнилось три года, у нее обнаружили порок сердца. Папа смог поднять полстраны, дошел до Михаила Горбачева, и нам помогли, мы с Лизой поехали на операцию в Лондон.
Есть еще одна легенда — будто бы народный артист СССР Ульянов гребет деньги лопатой. Скажу одно: жили мы всегда скромно. Конечно, может, чуть лучше, чем рядовые советские граждане, но без роскоши.
Отец никогда в жизни не гонялся за деньгами — материальная сторона была для него далеко не на первом месте. И добытчиком в общепринятом смысле он не был. Я, как все мои сверстницы, стояла в очереди за ливерной колбасой, за сыром, за маслом... Разве что иногда папа ходил в магазин и «под свое лицо» получал треску или судака. Еще родители любили антикварную мебель — но в те времена ее можно было купить очень дешево. Что же касается дачи, она была у нас точно такая же, как у всех советских людей в те времена: участок 12 соток и небольшой домишко. Хотя тогда, в пятидесятые, этот кирпичный двухэтажный дом казался кому-то роскошью. Еще и построен был по проекту прибалтийских архитекторов. Строили долго, все гонорары от съемок папа вкладывал туда. Ворчал, конечно, но мама настаивала на постройке дачи, а он ее во всем слушался.
Вспоминаю, как в 1969 году папа оказался в Париже на съемках фильма Алова и Наумова «Бег». Мама дала ему задание купить коричневое покрывало — нужного цвета она не могла найти в наших магазинах. Алексей Владимирович Баталов, который тогда оказался рядом с папой, рассказывал мне, как они обошли почти все магазины Парижа. «Миша говорил, что без покрывала Алла его домой не пустит», — смеялся Баталов. Кстати, из-за того что Ульянов сыграл белогвардейца таким положительным, чиновники из Госкино были возмущены и запретили премьеру. Но... Как-то Алов и Ульянов летели с какого-то фестиваля из Чехословакии в Москву. В том же самолете оказались и некоторые члены политбюро, которые во время полета решили сыграть в домино. Им не хватало двух партнеров. Пригласили Алова и Ульянова. И тогда мой папа сказал: «Ставим на кон показ нашего фильма!» Чиновники проиграли, но слово сдержали: «Бег» выпустили на экраны...
А дача для моих родителей была не отдыхом, а каторжным физическим трудом. Мама ездила туда довольно часто и с утра до ночи копалась в грядках. Папа выбирался реже и сразу начинал косить. Причем не только траву, а все, что под руку попадется. Бывало, что и мамины посадки уничтожал, тогда на всю округу раздавался ее возмущенный крик. Как сейчас вижу папу в военном кителе, в стареньких джинсах и с косой.
На съемках какого-то фильма взорвался софит. Отлетело толстенное стекло, здорово порезав папе лицо. Отец виду не подал, что ему больно
Фото: архив «7 Дней»
Да, у него было много наград и премий. Но мало кто знает, что в 1982 году Михаила Ульянова наградили в номинации «Лучший актер» на Венецианском кинофестивале специальным призом за фильм «Частная жизнь». На фестиваль его не пустили, какой-то чиновник из Госкино получил награду и куда-то запрятал. Отец так ее и не увидел.
Есть в театре такое понятие — легкий талант. А вот у папы был тяжелый талант. Да, гениальный, но тяжелый. Ему нужно было приложить много усилий, чтобы добиться результата. Но зато какой это был результат! Нет, он не был для всех душкой, кому-то казался закрытым, ворчливым. Но в театре и на съемочной площадке его любили. Думаю, за честность и искренность. Папа никого не предавал, не подставлял, никогда не впутывался в какие-либо интриги. Не подлизывался и честно высказывал свое мнение.
Возглавить Театр имени Вахтангова его попросили коллеги. Папа очень не хотел такой ответственности, да и болячки сказывались, он очень уставал. Но отказать артистам не мог. Ведь Вахтанговский был ему родным домом, не чужому же человеку его отдавать. Вот и взвалил эту ношу на себя. Бился, добывал, пробивал, защищал, уговаривал, упрашивал... Абсолютно уверена, что это руководство сократило его жизнь. Ведь именно Михаил Ульянов пригласил на должность Римаса Туминаса, разглядел в нем преемника. Многие были против, но папа настаивал на своем. И смотрите, театр при Туминасе словно возродился.
Но отец не был каким-то монументом, как считают многие. Ничто человеческое ему не было чуждо. Например, очень любил шоколадное мороженое. Уж не знаю, откуда у него это, но именно шоколадное. А ему по здоровью было нельзя, мама запрещала, и я тайком ему иногда привозила. Очень уж просил меня. И радовался как ребенок, когда втайне от жены поедал это мороженое.
Я долго опиралась на папу как на что-то очень сильное, непоколебимое. Такая харизма была у отца — уверенная, крепкая, мужественная, надежная! Если что-то нехорошее происходило в моей жизни, первым делом звонила ему и слышала неизменное: «Приезжай, разберемся». Немногословный, внешне безэмоциональный, очень мудрый человек, всегда знавший, что подсказать в той или иной ситуации.
Михаил Ульянов в фильме «Ворошиловский стрелок», 1999 год
Фото: sovkinoarchive/Vostock Photo
А потом папа стал сдавать. Последние 15 лет он страдал болезнью Паркинсона. Мы прошли с ним все круги ада, ездили в Китай к каким-то шаманам, посещали самых заумных профессоров. Никто ему не помог. Но отец держался молодцом. Работал до последнего. Правда, от больших ролей отказывался. Но согласился на роль в фильме «Ворошиловский стрелок», о чем потом немного сожалел. Время было такое — лихие девяностые, папа очень переживал из-за того беспредела, что творился вокруг. Агрессия, каждый тянет одеяло на себя, идеология у людей пропала, вера во что-то хорошее исчезла. Папа от этого очень страдал. Прочитав сценарий «Стрелка», он подумал: а если бы такое произошло с его любимой внучкой? Уверена, мог бы взять ружье и поступить так же, как герой картины. Но потом Михаил Александрович рассуждал: «К чему призывает этот фильм? Все должны сами себя защищать... А куда смотрит государство?!» Но, мне кажется, после «Ворошиловского стрелка» Ульянов обрел новую популярность у зрителя, уже у молодого поколения.
Саша Пороховщиков, который снимался в «Стрелке» с папой, рассказывал, как однажды в окно гостиницы услышал плач. Снимали они тогда в Калуге. Выглянул, видит — сидит на скамейке Михаил Ульянов и плачет. Вышел к нему. И мой папа говорит: «Саша, я стою у обрыва!» Он действительно в последние годы очень переживал, что тексты ролей начал забывать на сцене, считал себя ненужным в профессии. Не мог понять, как развалилась его любимая страна, он же был абсолютным патриотом.
За пять лет до смерти папу пригласили сыграть главную роль в фильме «Подмосковная элегия». Он дал мне прочитать сценарий. Мне понравилось. Но отец вдруг сказал:
— Боюсь, не потяну.
Я говорю:
— Потянешь, дед, — после рождения Лизки я всегда звала его дедом. — Давай попробуем. — И поинтересовалась, какой же ему предложили гонорар.
Он говорит:
Михаил Ульянов с внучкой Елизаветой и женой Аллой
Фото: из архива С. Маркова
— Сто долларов в день.
Я не стала ничего объяснять. Но предложить Михаилу Ульянову, тому самому, великому, народному, талантливому, сто долларов — это невозможно! Тут ведь даже не в деньгах дело, просто обидно! В те времена такие актеры, как Олег Меньшиков или Сережа Маковецкий, уже получали по пять тысяч долларов за съемочный день! А старикам продюсеры вечно старались задурить голову. Знаю, что Алексея Владимировича Баталова несколько раз жестоко обманули с гонорарами, потому что некому было заступиться. В общем, я сказала:
— Пап, дай мне договор, я сама все выясню.
И это был первый и последний раз, когда выступила в качестве папиного агента и выбила ему тысячу долларов в день, да еще с условием, чтобы мама на время съемок жила вместе с отцом в пансионате...
Однажды приехала домой к родителям, и мама сказала:
— Знаешь, папа вчера упал, и я вынуждена была вызвать скорую.
Сергей Марков с дочкой Елизаветой и внуками Настей и Игорем
Фото: из архива С. Маркова
— А что ты мне не позвонила?
Говорит:
— Не дозвонилась.
Я поехала в больницу, это был конец февраля. Ну ничего — лежит папа, в сознании. А 1 марта моя дочка Лиза родила двойню, мальчика и девочку, Игоря и Настю. Я примчалась к отцу, говорю: «Ты представляешь?!» Он страшно обрадовался, улыбнулся... А правнуков так и не увидел. Вскоре ему стало хуже, он уже не встал... А сейчас я думаю, что все не просто так и для того, чтобы заменить на этом свете такую мощную, масштабную личность, как отец, Бог послал не одного, а целых двух новых человек.
Через несколько дней после его похорон позвонила маме. Спрашиваю:
— Что делаешь?
Выше него по званиям и наградам артиста не было. И при этом человек пишет в дневниках: «Миша, ты недоработал. Ты схалтурил»
Фото: архив «7 Дней»
— Знаешь, Лен, я фотографии рву, чтобы потом тебе не тяжело было разбирать.
Оказалось, что она порвала два больших ящика архивных фотографий. А через два месяца после ухода отца сама слегла с инсультом. Так и провела последние два года своей жизни. Похоронили Аллу Парфаньяк на Новодевичьем кладбище рядом с Михаилом Ульяновым.
Говорят, в жизни каждого мужчины есть три главных дела: построить дом, вырастить ребенка и посадить дерево. Так вот отец все успел. В нашем дачном поселке он посадил целый лес. Сейчас деревья выросли и загородили наши дома от большой дороги. Соседи называют это место Мишкин лес.
Нашла последнюю запись в дневниках отца: «Первое, что помню в жизни, — большие белые птицы, садящиеся на поле. И мама говорит: «Смотри, Миша, какие красивые...» И вот теперь эти птицы мне снятся. Вот-вот взлетят! А небо такое высокое, высокое. Бездонное, как пропасть...»
Ворошиловский стрелок |
 |
_________________________________________________________