«Любовь» — слово, которое в зависи мо сти от контекста может значить чуть ли не все что угодно...

Есть любовь-страсть. При всей возвышенности этого чувства она носит пре имущест венно биологический характер. В нашем мозгу рождается то, что именуется в науке «поло вой доминантой», и мы слепнем. Нами овладевает желание, нас переполняет собственная чувственность, мы, как знаменитая половина лошади барона Мюнхгаузена, пьем и не можем напиться. Все это внутреннее дрожание, трепетание и томление заставляет нас идеализировать объект своей влюбленности.

И, должен заметить, наша психика намеренно это делает: она хочет, чтобы мы добились удовлетворения своего желания, а поэтому нужна рекламная кампания. А реклама всегда чуть-чуть (и не всегда только чуть-чуть) привирает. В общем, в сознании возникают самые радужные картины... Нам хочется постоянно быть рядом с объектом нашей любви, нам меч та­ется погрузиться в эти отношения — дойти, как говорится, «до самой сути», «ис пить до дна». Нам грезится замечательная будущность и бесконечное счастье.

Впрочем, счастье это длится недолго, любовь-страсть — товар скоропортящийся. У мужчины такая влюбленность вообще ско ро течна, женщина, как правило, му чается ею дольше. Но, так или иначе, всегда наступает момент, когда влюбленные вдруг обнаруживают, что страсть угасла, волна схлынула, а на оголившемся берегу нет и намека на то, что раньше казалось таким фактическим, таким истинным, таким страстно любимым. Разочарование...

Рядышком с любовью-страстью стоит романтическая любовь. Чем она отличается? Иногда сильно — отсутствием чувственного, страстного эротического компонента. А иногда и нет, любовь почти такая же, даже эротический компонент присутствует. Но вот чувство это уже другого рода. Чего же в нем такого принципиально «другого»? Здесь первичным фактором выступает не физическая вовлеченность, а вовлеченность психологическая. Человеку кажется, что он нашел свою «родственную душу», «своего человека», свою «вторую половину». Причем это ощущение возникает как-то очень быстро. Слишком быстро, чтобы быть настоящим. Чтобы человек стал тебе истинно родным, на самом деле нужны годы. С ним многое на до в этой жизни пережить, чтобы понять — «да, это мой, это мой родной человек». Та кое ощущение не дается в считанные секунды, по мановению волшебной палочки. Но у некоторых получается... И это именно романтическая влюбленность — чистой воды.

Например, оба переживают развод с прежними супругами, оба страдают, и на фоне этих своих расстроенных чувств быстро находят общий язык. Возникает ощущение полного взаи­мопонимания, заботы, поддержки. И закрутилось... Или другой пример: влюбленные знакомы только по переписке — обмениваются длинными рассказами о себе, о своей жизни, высылают друг другу фотографии. Реального общения нет, но зато есть ощущение, что тебя слышат, чувствуют, понимают. И ты тут же слышишь, чувствуешь, понимаешь... Но кого? Того, кто тебе пишет, или того, кого ты себе вообразил автором этих писем? В общем, возникает идеализация, но по другой причине. Не потому, что плоть требует и рисует радужные картины, а потому, что хочется осуществления мечты — найти ту самую свою «родственную душу». А когда очень хочется, тогда получается, но не в реальности, а в пространстве собственных представлений. В общем, опасное дело. Поскольку, когда понимаешь, что вышел замуж или женился на настоящем человеке, а не на своем представлении о нем, бывает тяжко.

Человека переполняют ожидания, ведь от «родственной души» ждут очень многого — того, что всегда будет понимать, всегда и во всем будет поддерживать, то го, что это ощу ще ние романтичности связи никуда не пропадет и не денется. А чем больше ожиданий, тем, как известно, больше ждет тебя разочарований. Тут прямая зависимость: чем меньше ждешь, тем больше получишь, чем больше ждешь, тем получишь меньше. И постепенно возникают эти предательские вопросы... Любить или не любить? Любит или не любит? Того ли человека я люблю, о ком думал (думала), или другого, которого нет в природе? Ме няться ли, уступая обстоятельствам, или пытаться изменить партнера, перекроить его по своим лекалам?

Есть любовь-привычка. Это такая любовь, когда при совместном сосуществова нии партнеров ничего прекрасного в нем, в этом сосуществовании, не обнаруживается, но стоит одному из них куда-то запропаститься, сдвинуться, так сказать, «налево», и возникает ощущение, что без него, этого сдвинувшегося, — никакой жизни нет. Люди живут вместе годами, устали уже друг от друга, мечтают расстаться. Но разойтись не могут. Что-то держит. Что? Привычка. Все слажено, все налажено. Все острые углы изучены, все всё друг про друга уже давно поняли, пережили да примирились. Странное ощущение — будто тела вместе, а души отдельно. Души вообще неизвестно где.

И, наконец, четвертый тип любви — любовь-забота. Эта любовь, на мой взгляд, настоящая. Иногда говорят: «У нас любовь-дружба». Но дружба — это все-та ки нечто другое. В дружбе мы оставляем сво ему другу право на свободу его личной жизни, у него есть право на свою собственную интимную жизнь. Жизнь, которую мы считаем «священной территорией» и на которую не заходим. Для любви такая позиция губительна. Если любовь, то интимность личной жизни должна быть между двумя любящими, а не где-то в стороне. И это не любовь-привычка. Хотя тут без нее — без привычки — не обойтись, но она — не главное. Главное — это то, что двое думают о том, как сделать друг друга счастливыми. Это любовь осмысленная, избранная как способ существования. Нет, не в том смыс ле, что человек «выбрал» для себя любить именно этого человека, а не другого. А в том смысле, что человек «вы брал» любить после того, как понял, что любит. То есть не только полюбил, но и решил идти по этому пути, идти вместе, на пару, взаимно решил, по обоюдному решению. И оба понимают, что то, что меж ду ними, — это ценность, которую нужно хранить и растить, как великий дар и великое счастье.