Автор: Ракша Сатана

Бета: нету такой, но очень надеюсь на скорое её появление

Жанр: предположительно – романтика, АV после 24 серии

Рейтинг: не ниже R

Предупреждение номер раз:

сама не знаю что там будет в конце, так что шапка пока невразумительная.

Предупреждение номер два:

слезно прошу меня извинить поклонников Тимкампи, но не смотря на традиционность милого четвероногого (крылатого - ушастого - вставьте-сами-что-больше-нравится) любимца главного героя в моем  фанфике этой зверушки не будет. Я, конечно, прекрасно отдаю себе отчет в том, что подобный фамилиар шикарно оттеняет главные недостатки персонажа, будь то - непробиваемый цинизм (тогда в ход идут какие-нибудь крохотные темные сгустки с интеллектом на уровне собаки), излишняя угрюмость (тогда применяется трогательная забота о раненом крылатом друге) или же пожизненное одиночество в этом наполненном людьми мире (ну тут уж просто обязана нарисоваться какая-нибудь птичка, желательно белая, а в идеале так и вообще из семейства совиных), но не смотря на это будем считать, что эта раздражающая тварюжка была задавлена мимоплывущим самолетом по дороге в орден, Ален всплакнул над её остывшей тушкой и похоронил в ближайшей канавке и дальше будет справляться с нюансами своего характера и жизненными трудностями сам.

Дискламер: как будто вы сами не знаете...

Размещение: предупредите хотя бы в коментах...

От автора: 1) Дикая карта - джокер или другая карта, которая, по правилам игры, может считаться любой картой – по желанию игрока. В отличие от болвана, дикой карте можно присвоить любое значение (в покере).

2) В названиях глав использованы названия скандинавских рун. Каждая руна передает примерное эмоциональное значение главы. По крайней мере, я сильно надеюсь на это. Возможно, в последствии я буду этот «шедевр» редактировать и менять, но черновик выглядит так. Сами руны и их толкование для интересующихся я буду вывешивать в рубрике "Руны"

3) Так уж складывается, но похоже справочного материала к моему фику будет не меньше (если не больше) чем самого фанфика. Карточные термины, использованые в следующих главах, выделены в тексте курсивом и вынесены с пояснениями в отдельное сообщение в рубрике "Карты" под тегами "Карты" и "Шулеры"

Уруз. Ален Уолкер. 

Ален лежал в луже собственной крови уже несколько часов. И отказывался умирать, хотя и ожидал собственной смерти с минуты на минуту. Но минуты шли, а смерть не приходила. Несколько раз ему казалось, что он теряет сознание, и боролся с забытьем всеми силами. Потому что знал, что тот сон, который опустится на него, будет последним. Раны болели, он ощущал каждую каплю крови, которая вытекала из них резкой, сводящей с ума болью. А хуже было то, что организм будто бы взывал к утраченной чистой силе. Он стонал и корчился в судорогах без неё. Ален не замечал, что плачет. Он не хотел умирать и всеми силами цеплялся за жизнь. Эти раны были его расплатой за то легкомыслие, которое он проявил. Он не должен был забываться. Если он хотел сохранить те чувства, которые так внезапно обрел, он должен был собрать все свои силы, терпение, ум и расчетливость, чтобы защитить то, что дорого. Возможно, тогда он бы обрел необходимые силы, чтобы контролировать ситуацию. Физическая боль была почти благословением, по сравнению с тем сожалением, которое он испытывал. Но теперь уже невозможно было что-то исправить. Его противник ушел сразу, как только уничтожил его невинность, оставив умирать. Но он скорей всего еще никогда не сталкивался с подобным упрямством, иначе бы добил экзорциста, чтобы быть уверенным точно. А Ален уже не знал что именно и каким чудом в нем поддерживает жизнь. Судя по боли, у него был в нескольких местах переломан позвоночник и он не мог двигаться. Свою правую руку он не чувствовал. По струйку крови бегущей от виска куда-то вверх, за пределы его видимости можно было предположить, что его голова пробита. Ноги начинали медленно неметь. Порванная кожа на ребрах сводила с ума волнами обжигающей боли. Этот Ной оказался настоящим садистом – после того, как сломал ему спину, он запустил ему под одежду свои когти. И потянул. Ален уже не мог к тому времени кричать. Он и дышать не мог. Похоже, что у него была сломана гортань. И это истинное чудо, что он еще не захлебнулся кровью, стекающей куда-то в бок из открытого рта. Он старался вдыхать как можно реже и меньше, но все же вдыхать. На это уходили все его силы. Заставлять себя делать болезненный вздох, чтобы хоть не на долго удержать душу в этом агонизирующем теле. Но с каждым мгновеньем это становилось все тяжелей. Но он взывал о том, чтобы хоть чуть-чуть задержаться в этом мире. Он еще не закончил! Он еще не все сделал! Он не показал то, на что он способен! У него еще остались силы бороться, пусть даже за каждый вдох! Он еще не защитил Тикки… Он еще не… Ален показалось, что он поплыл в воздухе, боль стала тише, а Ален старался всеми силами выйти из этого состояния, думая, что это и есть смерть. Затем он увидел мягкое туманное сияние, будто оседающее на его израненное тело, просачивающееся в раны и увеличивающее боль… Но он знал, что Боль – это хорошо. Пока он чувствует боль – он жив. Боль – это жизнь. Боль – это надежда. Он всем своим существом потянулся к этой боли, принимая её. Это жизнь… С этими мыслями он отключился.

Очнулся он от все той же боли. Только теперь она была саднящая, но такая же невыносимая. Он застонал, но звук был едва слышный, короткий и оборвался всхлипом. Дышать было также больно, как и жить. Он сам был удивлен, что смог издать хоть какой-то звук. Затем он осознал, что еще жив. Что дышит. Что не надо сглатывать кровь, и она не вытекает ни из виска, ни изо рта. Что ноги чувствуются, хотя и очень странно. В них пульсировало болезненное тепло. Также он понял, что лежит не в том чудовищном положении, как лежал после боя, а ровно на спине. И на чем-то сухом, ровном и безжалостно жестком. Но не на земле. Он понял, что глаза закрыты. И что, возможно, он сможет их открыть. Также он понял, что его ребра туго перебинтованы. И что левой руки нет. Он попробовал открыть глаза. С первого раза не получилось. Получилось со второго, но совсем чуть-чуть. Ощущение было, будто бы в них насыпали мелко истолченного стекла. Кажется, они слезились. Или нет? Нет, это не слезы. Кровь. Теплая и липкая, засыхающая коркой. Но он видел. Слабо, будто бы только тени, но хоть что-то. Особенно сильно болел проклятый глаз. Он снова их закрыл. Лучше так. Затем прислушался к своим ощущениям. Теперь кроме боли он заметил еще и странное ощущение на коже. Как размазанный по всему телу пепел. И волосы. На руке. На правой руке будто бы лежали чьи-то длинные волосы. Он попробовал пошевелить пальцами, но резкая боль заставила его выдохнуть. Он подумал о том, что бы почувствовал, если бы это были волосы Тикки… Хорошо бы было… Нет. Плохо. Очень плохо. Лучше бы Тикки вообще о его состоянии не знать. Что может быть хуже предсмертного признания в любви? Красивая драматическая история в духе Шекспира о чувствах, сведших в могилу глупого влюбленного? Что ж, раз могу язвить, значит еще поживем… И раз не умер раньше. Он попробовал пошевелить языком. Облизнул пересохшие губы, приоткрыл рот… Это оказалось больно. Он резко втянул воздух. Шея болела, будто бы его месяцами ежедневно душили. Похоже, его действия привлекли внимание того, чьи волосы лежали у него на руке., потому, что они зашевелились и исчезли.

  - Ты что очнулся? Не верю, ты правда очнулся? – голос был смутно знакомым и как-то так равнодушно удивленным. Он мог принадлежать только одному человеку. Но даже этого человека он был рад сейчас слышать. Канда… Ален попробовал приоткрыть глаза. Не сразу, но это получилось. Это было чертовски больно, но теперь он видел не только размытые тени, но и очертания.

  - Ты живучий как… Даже сравнения нет. Поздравляю, мояши. Считай, ты заново родился. И как новорожденный постарайся задержаться в этом мире. Хотя бы для того, чтобы наш научный отдел мог тебя изучить.

Ален был рад этим словам. Не их смыслу, подтексту или чему радовался в словах обычно. Просто словам. Голосу. Так рад, что сфокусировав немного взгляд и разглядев очертания фигуры этого вечно холодного хама попытался улыбнуться и заплакал. Пожалуй, если бы на месте Канды был бы кто-то другой, неважно кто, хоть Линали, хоть Лави или даже Кросс с Комуи, он бы в свое воскрешение не поверил бы.

  - Ты что, ревешь? Или глаза слезятся? Блин, да ты еще и улыбаешься? Ты случаем от боли с последние мозги не растерял? Может, еще и слюни пускать начнешь? – если бы смог, Ален бы рассмеялся.  Он был жив…