Оля вернулась из командировки черт-знает-из-каких-мест, чудных и неведомых. Я вот дальше Рима нигде не бывал, завидую.
Мексика. Там ходят вверх ногами и живут среди кактусов. Маленький разноцветный город среди больших гор, кривые, узкие и очень чистые улочки. Мексиканцы спешат по делам, туристов в городке мало, русских нет вообще. На мостовой лежит старая дряхлая псина, сука с разбухшими сосцами и вселенской усталостью в глазах. Оля заскакивает в ближайшее кафе, покупает местные сосиски и кормит собаку, есть у нее такие наклонности, простительные и уж никак не оригинальные. Пока она увлечена подачей сосисок, вокруг пугающе быстро вырастает толпа. Оля оглядывается и в изумлении вскакивает, негаданно попав в непонятную и непредсказуемую ситуацию. Мексиканцы дружно аплодируют и расходятся. Конечно, как она кормит собак, это надо видеть, но сорвать за это действо аплодисмент?
Туземцев можно понять. Был у меня похожий эпизод, с животноводством никак не связанный. В соседнем доме, видном из окон конторы, затеяли свадьбу с мерседесами, лентами, шарами и невестами. Женская часть коллектива прилипла к окнам, великодушно забыв о работе. И была там нечаянная секунда, когда наши дамы, серые мышки, красавицы, ангелочки и стервочки в едином порыве привели себя к единому знаменателю, сбросили лягушачью кожу интеллекта. Горела в глазках готовность любить, принять кого-то в себя, беззаветно делить и отдавать жизнь. Градус эмоционального выброса был столь высок, что оторопь меня тогда взяла, благоговение, с ужасом граничащее, перед открывшейся силищей их внутренних пружин. Помню, напился еще потом.