Решила написать. Собралась и решилась. Ляле совсем плохо. Она в больнице. Болезнь прогрессирует бешенными темпами. Сколько она протянет никто толком не говрит, ясно только одно. Я не рыдаю. Просто пусто так. Мой итальянец был в шоке, когда я вчера холодно била тарелки, одну за другой. Без эмоций. Прощай, Милан! Прощай мой мачо, мы с тобой так чудесно понимали друг друга, говоря на разных языках. Ну здравствуй, Киев, холод и тоска. Я жила с человеком, от которого отвернулся весь мир, которого сторонились как проклятого, которому нужна была рука помощи. И всем было страшно протянуть руку и ощутить слабое пожатие. Иногда по ночам, когда она тихо всхлипывала, я садилась подле нее и гладила ее голову. А потом она засыпала. И мне казалось, что я презираю всех, кто боялся пожать ей руку.
А теперь не презираю. Это дело лично каждого. Но только пусто. Потому что вдруг нить оборвется. И нет всхлипов, худого лица, нет очень важного в моей ветреной жизни. И самый стоящий поступок будет мое рукопожатие. Я буду вспоминать его на своем смертном одре, и чувствовать, что прожила не зря. А теперь я буду с ней. До конца.