— Смотри: звезда… одна. Мне нужно отыскать вторую. Это единственная примета, в которую я верю, — подняла голову, увеличивая размах неба. Еще пара звезд шагнула навстречу.

— Ну, так уже лучше — погладила теплый акрил домашнего льва.

Вот так бы навсегда: теплая рука гуляет мурашками по животу, улыбающийся голос, пушистая кошка под спиной. А можно встать, подойти к окну и смотреть на серые купола, считать шпили московских высоток. Редкая, почти невозможная гармония.

Во рту, в голове, в кончиках пальцев растекается банальная фраза: «Я люблю тебя» Ее динамика уже передается губам. Носом уже, на глубоком вдохе, ловится ее запах. Но связки не находят интонации для передачи, в коротком наборе слов, шороха осенних листьев, стекающего по фонарному свету снега, белого аромата ландышевой поляны, теплоты самого единственного дыхания на шее.

— Я буду признаваться тебе в любви, но ты не верь. Не верь потому, что я не знаю что это такое. Не знаю то, о чем говорю. Нельзя назвать такие разные вещи одним и тем же словом, нельзя слить в одном определении материнский инстинкт, чувство собственности, безумную страсть, привязанность, всепрощающую нежность.

А если бы ты знал, какие у тебя глаза. НИКТО кроме тебя не умеет так улыбаться. Сколько тепла, искренности, я не умею это принимать, я этого не стою.

Встала, мимолетный взгляд желтому циферблату.

Перестал улыбаться, сел, расширив окно до трех звезд.

— Не уходи!

— Зачем?..

Photo by Andrew Maidanik