Пред глазами Айи как раз замаячили часы друга. Почему-то вспомнилось, как он сам на рефлексах хватается за катану, если его спросонья напугать, сопротивляться резко расхотелось, к тому же глаза будто песком засыпали. Так что Фудзимия просто решительно отключил мозги и инстинкты, чему очень поспособствовало воспоминание о том, что ему с утра работать в магазине и надо бы быть свежее роз, решительно вдохнул побольше воздуха и упал рядом с Ёдзи. В конце концов, они – партнеры и товарищи по работе, что может случиться?
Диван был ужасно узким, обнаглевший Ёдзи обнял окончательно потерявшего ориентацию в пространстве Айю покрепче, удовлетворенно вздохнул и затих. Краешком угасающего сознания Фудзимия вспомнил о том, что от окна дует, нашарил на полу плед, накинул на себя и Балинезийца и вырубился.
Проснулся он оттого, что кто-то закрыл ему рот поцелуем. Айя, сонный, ничего не соображающий, прислушался к себе, пытаясь сообразить, почему рука не метнулась к рукоятке любимой катаны, дабы отучить наглеца… СТОП!!! Наглеца???
Фиолетовые глаза немедленно распахнулись – да, его действительно целовал этот придурок Ёдзи!!! Правда, в комнате было совсем темно, пожалуй, они и двух часов проспать не успели, да и глаза у Кудо были закрыты, он явно все еще не проснулся, но – НО!!! Это недопустимо – лезть с поцелуями к товарищу по команде, да еще и лежа на нем!!! Это!.. это… черт, придурок умеет целоваться… действительно умеет…
На секунду потеряв остатки разума, Айя разжал стиснутые зубы, позволяя блондину сделать поцелуй более глубоким, но тут же овладел собой, рука его зашарила вокруг в поисках катаны, тело напряглось. Полусонный Ёдзи почувствовал что-то неладное в девушке, лежащей под ним: с чего бы это ей сжимать губы и сопротивляться? Зеленые глаза медленно открылись, привыкая к темноте, парень не поверил в то, что именно увидел, моргнул, потом еще раз, и еще, но особо поморгать ему не дали: поскольку вместо девчонки под ним лежал Айя, прижатый к дивану тяжестью его тела, он извивался, пытаясь выбраться, рука судорожно дергалась. Едзи скосил глаза вбок и испустил вздох облегчения: Боги сжалились над ним, утомленный миссией Фудзимия оставил катану на столике, вне пределов своей досягаемости.
Не зная, что же делать, Ёдзи на автомате продолжал целоваться, терзая губы друга зубами, чисто рефлекторно преодолевая сопротивление, и лихорадочно размышлял над вечным вопросом: что делать? Что, черт побери, с ним теперь делать??? Отпустишь – слова не даст сказать, схватится за катану и убьет на фиг, конечно, потом наверняка пожалеет, как же, потеря опытного профессионала и все такое, но ему-то, Балинезийцу, будет уже все равно! Черт бы побрал этот треклятый рефлекс лезть с поцелуями к лежащей рядом девушке, не успев толком проснуться!!! "Все, если останусь в живых, в жизни не поцелую ни одного человека, пока не рассмотрю под лампами дневного света!", - подумал блондин, продолжая наваливаться на окончательно озверевшего Айю, для надежности сжимая его в стальных объятиях. Айя злобно шипел и пинался, удивительно, что не пытался укусить его за губу.
- Убью!!! – удалось ему процедить в перерыве между поцелуями.
- Знаю. Поэтому не отпущу, - пробормотал в ответ Ёдзи, снова впиваясь в его губы – что угодно, только бы он не ругался.
В голове блондина мелькнула спасительная мысль: "Надо довести его до такого состояния, чтобы он просто не смог взять в руки катану!" И тут же за ней последовала другая: "Убить, что ли? А иначе никак!"
Удивить.
Ёдзи потом много раз пытался понять, откуда взялась эта сумасшедшая идея, что Айю надо удивить. А что может удивить Айю более всего? Правильно, именно, его надо соблазнить! Правда, соблазнение откладывается на более поздние сроки ввиду усиленного сопротивления объекта… Или нет?
Экспериментируя, Ёдзи осторожно потерся бедром о бедро Айи. Тот распахнул удивленные фиолетовые глаза, оскорбленно уставившись на… да, после такого другом Кудо уже не назовешь! Впрочем, физиология есть физиология, Фудзимия, разумеется, тот еще айсберг, но не импотент, посему хитрая тактика Ёдзи постепенно дала свои плоды в виде несколько затруднившегося дыхания лидера и дымки удовольствия в его зрачках.
- Пусти, - сдавленно прошептал он в губы блондина.
- Что бы ты меня убил? – хрипло поинтересовался Ёдзи, спускаясь вниз по шее парня, покрывая его горло короткими поцелуями.
- Не… убью… честно…
- Ты мне все равно этого… - блондин стиснул зубы сильнее, оставляя на бледной коже четкий красный след, - … не забудешь… не простишь…
Айя едва заметно выгнулся, горячо зашептал:
- Прощу, правда… только пусти…оба же пожалеем!…
- Ты – может быть, а я вот точно не пожалею, - пробормотал Ёдзи, покусывая нежную кожу на плече парня, не забывая при этом крепко держать его руки. И вдруг понял, что только что сказал правду. Он действительно не жалеет о том, что сейчас происходит, и не пожалеет никогда. Потому что это того стоит. Потому что Айя, красноволосый беспомощный Айя, послушно выгибающийся навстречу его ласкам, стоит намного большего!
- Дьявол! - взвыл Фудзимия, снова делая попытку вырваться из рук мучителя.
- Слушаю, - ухмыльнулся Ёдзи откуда-то из области его солнечного сплетения. И отпустил руки Айи. Просто поверил своим кошачьим инстинктам и выпустил его на свободу, давая возможность вывернуться, сбросить с себя тело Балинезийца, схватиться за катану и...
Айя судорожно вздохнул, глядя в глаза склонившегося над ним парня, замер, словно загипнотизированный, протянул руку, коснулся горячих губ блондина – и вдруг рванулся вперед и вверх, впиваясь в них сумасшедшим, глубоким, обжигающим поцелуем, второй раз за последние сутки отключая мозги.
А дальше… А дальше снесло крышу у Ёдзи. Он вцепился в тело Айи так, как делал это два часа назад, сам того не сознавая, намертво, сливаясь с ним в одно целое. Он рвал его сухие обветренные губы своими, пытаясь одновременно стащить с парня майку и расстегнуть брюки, Айя в ответ кусался, царапал обнаженную спину блондина (и когда только успел стянуть с него топ?), обхватив ногами талию Кудо… Ёдзи уже матерился, ему все никак не удавалось стащить брюки с ног Айи – почему-то с женщин он обычно снимал их до того, как оказывался с ними в постели.
- @#$~%! Помоги…
Фудзимия оторвался от Ёдзи, выпутался, наконец, из брюк, блондин тут же снова вцепился в бедра партнера, пытаясь придержать его.
- А-ай-я-а-а… - одним длинным стоном.
- А-а-а-а…
- Не… спеши… тебе… же… больно…
- Не-ет…
Светлые пряди спутались с кроваво-красными, плед давно полетел на пол, они зажимали друг другу рты, остатками былого сознания понимая, что ни Кену, ни тем более Оми ни к чему знать о том, что именно происходит сейчас в гостиной. А потом взвыли друг другу в ладони, одновременно выгибаясь, падая, растворяясь, улетая и распадаясь на молекулы… Потом долго лежали, бездумно глядя в темноту.
- …Так как, убивать сейчас будешь или подождешь до завтрака? – ухмыльнулся Ёдзи, удобно пристроив голову на плече Айи и закинув одну длинную ногу на его бедро.
Айя в ответ несильно дернул сжатую в пальцах прядь волос Кудо и беззлобно пробормотал:
- Подожду… Может, еще на что сгодишься…
- Пригожусь… - засмеялся Ёдзи, чувствуя себя слишком довольным, зная, что и Фудзимия так же счастлив – даже не хотелось портить настроение Айе просьбой передать ему сигареты, - У меня такое ощущение, что еще не раз пригожусь…
Все же у них хватило ума убраться из гостиной до того, как проснутся Кен и Оми. Ёдзи с некоторым удивлением наблюдал за тем, как Айя, явно не испытывая ни малейшего смущения, спокойно собрал свои вещи с пола, натянул брюки и майку, сложил плед. Потом рука его потянулась к катане, и блондин слегка напрягся, когда Фудзимия повернулся и посмотрел на него своим фирменным ледяным взглядом, словно оценивая, как бы так поаккуратнее вонзить меч в тело Кудо, чтобы не забрызгать при этом кровью диван. Однако красноволосый только буркнул:
- Скажешь кому – убью. Ничего не было.
- Ты намекаешь на то, что у тебя открылся внезапный склероз? – усмехнулся Ёдзи и все-таки потянулся за сигаретами.
Айя сокрушенно качнул головой, словно сожалея о том, что ему приходится общаться с таким придурком, развернулся и ушел наверх. А Ёдзи так и просидел до утра в гостиной, скурив пачку сигарет и размышляя о том, что же все-таки произошло. Странность этой ночи – не только в том, что он переспал с парнем, и даже не в том, что этим парнем оказался отмороженный Айя, но вот то, что ему почему-то очень хотелось подняться в спальню Айи и продолжить… Черт, а ведь и правда убьет!
Самое удивительное то, что им удалось провести день вполне нормально, все было как обычно: Ёдзи автоматически заигрывал с девицами, правда, при этом настороженно косился на Фудзимию, наблюдая за реакцией Айи, тот равнодушно раздавал указания, собирал букеты, отчитал Кена за очередной разбитый горшок – в общем, всячески демонстрировал окружающему миру и самому себе, что не произошло ровным счетом ничего необычного, что вообще ничего не было, а если кому что и показалось, так это глюки, фата-моргана и происки врагов!
Излишнюю осторожность Ёдзи при обращении к Айе и чуть более сильную, чем обычно, отмороженность Айи Кен и Оми отнесли на счет ночной миссии.
Вечер того дня Ёдзи провел дома. Они чинно поужинали вчетвером и уселись смотреть фильм по ТВ, этакая странная пародия на дружную семейку (интересно, кто из старших отец, а кто мать… ^_^). Айя при этом поспешно плюхнулся на кресло, дабы случайно не оказаться рядом с блондином. Ёдзи бездумно пялился в экран телевизора, усиленно препарируя свои мысли и желания – самый лучший метод понять, чего же все-таки хочется на самом деле. Он тасовал их, как колоду, и так и этак, но в дурацком пасьянсе выходило всё одно – весь день он хотел Айю и думал об Айе. И всё, больше ничего связного: непонятно, почему, зачем и когда он вдруг стал увлекаться парнями… Нет, не парнями. Только Абиссинцем. Особенно если его катана находится в другом конце города. Разумеется, чисто теоретически, дураку ясно – невероятная идея.
Предмет мечтаний и желаний сидел в кресле, опустив голову так, что челка закрывала глаза, и не думал ни о чем, потому что вообще боялся начать думать и анализировать свои поступки за последние двенадцать часов. Как он радовался своей железной выдержке! Иначе черта с два бы ему удавалось делать вид, что все в порядке…
Тщательно взвесив все "за" и "против", Ёдзи решил, что умирать ему все равно придется, а вот так… интересно проводить время – оно, пожалуй, того стоит! После чего отправился к себе в комнату, заявив, что очень устал. Айя окинул его подозрительным взглядом, но ничего не сказал, Кен и Оми только синхронно кивнули, не отрывая глаз от экрана, увлеченные действом, разворачивающимся на фоне минаретов какого-то очередного Тадж-Махала.
Фудзимия возвращался из ванной в свою комнату и уже взялся за ручку двери, когда сзади его вдруг обхватили сильные руки, прижали к горячему телу, знакомый голос зашептал в ухо:
- Попался…
Айя дернулся, открыл рот, но Ёдзи уже втолкнул его в темную комнату, захлопнул дверь ногой, притиснул к стене, навалившись всем телом, и прошептал:
- Не вздумай орать, ребята прибегут… И что они увидят?
В голосе светловолосого наглеца явственно слышалась неприкрытая ирония. Айя продолжал вырываться, теперь уже молча: Оми и Кен тут совсем ни к чему!
- Пра-а-авильно…
Ну не зря же Кудо устроил засаду в коридоре! Фудзимия любит катану безмерно, однако душ принимает все же без нее, так что теперь меч лежит на стуле, в нескольких метрах от входа, а вырваться из хватки профессионального убийцы без применения оружия не так-то просто, даже другому убийце.
- Что… тебе… надо… - Айя задохнулся, когда Ёдзи накрыл его губы своими.
- Угадай…
- Зачем? Тебе девиц мало? – возмутился Фудзимия, примеряясь, как бы половчее двинуть коленом в пах блондина.
- Видимо, мало… Кстати, Айя, не вздумай… - и Ёдзи весьма чувствительно стукнул парня спиной о стену, одновременно раздвигая его ноги своим коленом.
- Убил бы… - выдохнул Айя, едва заметно оседая в руках Кудо.
- Знаю… - улыбнулся тот, пятясь по направлению к кровати, подтягивая за собой слабо сопротивляющегося Айю.
Утром Ёдзи едва успел вернуться в свою комнату до того, как проснулись младшие. С тех пор вместо того, чтобы таскаться ночами по клубам, надираясь и выискивая новые впечатления, он стал проводить темное время суток с Айей, который довольно быстро смирился со своей судьбой и перестал запираться перед приходом Кудо, потому что тот после первого же случая пригрозил, что начнет ломать дверь и поднимет такой шум, что сбегутся не только Кен и Оми, но и жители всего квартала. Интересно, как будет оправдываться перед ними Айя, объясняя, зачем это Ёдзи ломится в его комнату посреди ночи? Потому что самому плейбою на свою репутацию почему-то вдруг стало глубоко наплевать, о чем он не замедлил уведомить Айю.
Днем же они продолжали вести себя как ни в чем не бывало, просто приятели, партнеры, друзья, не более. Айя по-прежнему раздавал указания и радовал всех приличными ужинами, Ёдзи упорно продолжал курить, миссии следовали одна за одной, и только ночами осторожная тень пробиралась по коридору: в полночь – в одну сторону, под утро – обратно. На секретности настаивал Айя: мало ли что напридумывает себе впечатлительный Оми, если узнает, что его старшие товарищи по команде теперь не просто друзья. Ёдзи покорно кивал: зато ночи принадлежали им, и так не хотелось утром вскакивать чуть свет и перебираться в свою комнату, выбираясь из уютной постели, и уходить от теплого сонного Айи. С которым ночь от ночи становилось все труднее расстаться.
И вот настал тот день, которого так ждал и боялся Фудзимия. Ёдзи – плейбой очнулся от новой блажи, ему надоела увлекательная игра в гея, и он притащил в дом девицу. Нет, они никогда не обсуждали эту тему, Айя не требовал прекратить посещать клубы, ни слова не сказал о девушках, не пытался ограничивать его свободу. Ёдзи сам прекратил все это, то ли по собственной воле, то ли умудрился догадаться о том, что, попадись он на подобном, следующей же ночью комната Фудзимии окажется запертой, а сам красноволосый даже в ванную станет ходить с катаной. Это было такое, знаете ли, красноречивое молчание: никто ничего не требует, но все всё понимают без слов.
"И теперь всё это рухнуло, " – подумал Кудо, с трепетом наблюдая за тем, как Айя точно выверенными движениями собирает искусную флористическую композицию. Острота форм, длинные сухие колосья, колючая ветка, минимум зелени – судя по икебане, Фудзимия был очень зол и обижен. Или просто зол, с ним нельзя быть уверенным ни в чем. Другой бы на его месте устроил скандал, орал, кидался с кулаками… Другой. Не Айя, не айсберг Айя, ни разу за все то время, что они были любовниками, не напомнивший Ёдзи о его прежних похождениях, словно начавший какие – никакие, пусть странные, непривычные, в чем-то дикие, но все же отношения с чистого листа.
Нельзя вот так все бросить, нельзя! Да, он ошибся, он сделал глупость, совершил промашку, но это свойственно людям, это нормально, и Айя наверняка совершал… Айя? Он не поймет, он – словно подросток, делит мир на черное и белое, не признает полутонов и оттенков! "А, к черту!"
- Айя, надо поговорить! – Ёдзи решительно подошел к Абиссинцу сзади, осторожно коснулся его плеча.
Плечо болезненно дернулось, Фудзимия отодвинулся и пустым голосом произнес:
- Вечером, сейчас некогда.
"Сейчас не смогу, и вечером не смогу, и вообще лучше бы сегодня зашла Мэнкс, дала задание и меня бы прикончили, так было бы легче, " – устало подумал Айя, яростно уплотняя землю в горшке.
- Вечером… - эхом повторил Ёдзи и неслышно вернулся на место, к розам.
Вечер – это скоро, он неуклонно надвигается, покупателей все меньше, и уже все дела переделаны, и Айя, чтобы не слоняться без дела, закрывается в подсобке.
- Айя, пусти меня, - робко постучал в дверь Ёдзи.
Молчание.
- Айя?
- Исчезни, - одно слово, сказанное глухим от бешенства голосом.
Ясно. Он хочет побыть один. Мешать опасно, смертельно опасно. Что ж, понадеемся, что самый опасный предмет в кладовке – ручка от метлы. Разумеется, исключая самого Айю.
На минутку заскочил Кен, поинтересовался, не нужно ли чем помочь, и умчался – футбол, разумеется. Заглянул Оми, хотел остаться, но его Ёдзи выгнал сам – маленькому убийце надо бы сделать уроки… Желательно – на неделю вперед, чтобы не заявился к закрытию магазина.
От непрерывного курения во рту стояла противная горечь, или, может, не от курения вовсе, просто – горько. И противно. Он никогда еще не был противен себе до такой степени, хотя поводов в его жизни была масса.
Щелкнул замок, Ёдзи торопливо оглянулся – Фудзимия, каменно – бронированный, металлоконструкция, а не человек вышел из подсобки. Достаточно было одного взгляда на него, чтобы сердце рухнуло далеко вниз: за полчаса Айя умудрился выставить между собой и Ёдзи стену, отгородился, окопался, вооружился… Холодный мальчик. Его холодный, уставший, равнодушный замерзший мальчик.
- Можно закрывать, - чужим, вернее, как раз своим фирменным безэмоциональным тоном сказал он, спокойно глядя в глаза Ёдзи.
Балинезиец прикусил губу. Что ему сказать? Как объяснить? Как пробиться сквозь умело выставленную броню?
- Айя…
Отстраненный взгляд.
- Что?
- Айя, я…
Он ждет. Молча ждет, что ему скажет Ёдзи, и оба знают, что Фудзимия не поверит ни единому слову, вернее, просто не услышит, не позволит себе услышать объяснения теперь уже бывшего любовника.
Кто-то из великих сказал, что лучшая защита – нападение. Что ж, Кудо автоматически последовал совету мудреца.
- Мы ведь не ставили друг другу никаких условий!
- Да.
- Ты ни разу не попросил меня не ходить в клуб!
- Да.
- Мы не договаривались хранить друг другу верность!
- Да.
- Я же не твоя собственность!
- Да.
И тут до Ёдзи, наконец, дошло, чем в итоге закончится этот разговор, если будет продолжаться в подобном тоне. Айя не возражает: а чего возражать? Так и было. И сейчас Фудзимия скажет, что оба они действительно свободны в своих решениях, и он свою свободу реализует в том, что больше не будет спать с Ёдзи. Вообще никогда. И будет неважно, даже если Кудо станет все вечера проводить дома, бросит пить, курить и материться, и станет отшельником. Для Айи он навсегда останется однажды оступившимся… Он такой, какой есть, ледяной мальчик, он не умеет прощать, его никто не научил прощать!
- Ты не простишь меня… - тихо произнес блондин, сползая по стене на пол.
Фудзимия посмотрел на него сверху вниз – пожалуй, он никогда еще не видел Ёдзи таким… несчастным. Покинутым. Обиженным. И опустошенным. Айя заколебался, опустился на пол рядом с ним, осторожно провел рукой по волосам, пытаясь успокоить друга.
- Я не обижен на тебя и не зол, успокойся. Тебе не за что просить прощение, разве только мне у тебя – за то, что я на мгновение почувствовал себя брошенным. Ты – это ты, я знал, что рано или поздно это случится, тебе надоест новая игрушка, ты сорвешься и вернешься к прежним забавам. Ты натурал, ты плейбой, это всегда будет в тебе. Поэтому я никогда не ставил тебе условий, и ставить не буду. И плохо мне не из-за того, что я увидел… ее в твоей постели, нет. Просто у меня хватает своих забот, ты же подбираешься все ближе, а я не могу себе позволить отвлекаться на проблему по имени Ёдзи Кудо. Ты уже во мне, я не знаю, когда это случилось, когда ты успел проникнуть внутрь, достать до сердца, но пока еще я могу выжечь тебя оттуда! С тобой я летаю, парю, но сегодня ночью я вспомнил, как это больно – падать вниз. И чем выше я поднимусь, чем дольше буду с тобой, тем больнее окажется падение в следующий раз. Знаешь, я не могу позволить себе разбиться. Прости. Сейчас тебе неприятно, Ёдзи Кудо не бросают, но это только амбиции и обида. Ты сильный, ты переживешь, не в первый раз. А я – лучше я сейчас останусь один, чем потом – еще немного, и я не смогу склеить остатки разбитого сердца. Ты знаешь, я честен с тобой, и я прав.
Айя говорил тихим, очень мягким голосом, его лицо стало почти нормальным, не маска и не кусок льда - просто безмерно уставший, потерявшийся парень, очень грустный и одинокий. Ёдзи всматривался в это лицо, жадно впитывая каждое слово, пытаясь сквозь больные печальные глаза заглянуть внутрь, туда, где прячет свою странную душу этот потрясающий замороженный мальчик. "Он начал привязываться ко мне! Нет, уже привязался!" - эхом звучало в его голове. Кудо вдруг вцепился в холодные пальцы Айи, прижал их к своим губам и горячо зашептал:
- Я дурак, я совсем дурак! Ты не понял? Я тоже стал привыкать к тебе, я заметил это - и испугался! Я не могу, после Аски - не могу, боюсь! А тут - совсем ополоумел, узнал, что вас до утра не будет, и рванул в клуб - думал, что сниму кого-нибудь, и забуду о тебе, и окажется, что это на самом деле всего лишь игра, привычка, как курение... Я пил полночи, пьяный был в дым… притащил ее домой... на автомате, все на автомате… Совсем не так, как с тобой, не так!!! Не то... понимаешь, если бы я не уснул, отправил бы ее домой, ты бы и не узнал, и всё, всё было бы хорошо, потому что когда я… был с ней, я понял, что ты - привычка, да, любимая привычка, самая лучшая, близкая, но совсем не игрушка, и я не просто привык - ты тоже во мне, и ты научил меня летать, я теперь не смогу без этого, без тебя. Ты упал вчера, а я - сегодня утром, и я разбился, разлетелся на осколки, потому что ты... ты меня не простишь, тебе нельзя лгать, никогда, и я никогда больше… Понимаешь, этого не повторится, не может повторится, потому что у меня теперь есть ты… Айя, прости меня, прости, один раз, всего один, ты же… ты же знаешь, что это такое – терять близких! У нас с тобой и так никого нет, никого рядом, только Оми и Кен, но это не то! Пожалуйста, Айя!!!
Фудзимия испуганно смотрел на Ёдзи, как на себя со стороны, а внутри него… Стена рушилась, трескалась броня, ломались ограждения… Всё, больше ничего не осталось, только двое друг напротив друга, глаза в глаза, сердца – в такт, души – in the middle of nowhere, зависли между небесами и землей, едва удерживаясь от падения.
Айя с усилием оторвал взгляд от лица Ёдзи, осторожно отнял у него свою ладонь, медленно встал и вышел из магазина. Блондин остался сидеть внутри, пытаясь понять, что же это означает. Тяжело поднялся, выглянул – улица была пуста.

Ужинали втроем. Кен и Оми поинтересовались, куда делся Айя, необычно тихий Ёдзи неопределенно махнул рукой:
- Ушел…
- Куда? – распахнул удивленные глаза Оми.
- Не знаю… Гулять, наверное…
После ужина Балинезиец сразу поднялся в свою комнату, сел на подоконник, закурил и принялся ждать. Час, два, три, четыре… В комнате было темно, но парень не находил в себе сил, чтобы встать и включить свет. Просто сидел без движения и курил одну за одной, всматриваясь в полуосвещенную улицу.
Было уже за полночь, когда из переулка показалась знакомая фигурка, невысокий паренек с красными волосами медленно шагал по мостовой, засунув руки в карманы, опустив голову. Постоял на крыльце, вошел в дом. Ёдзи прислушался: шорох внизу, едва уловимые шаги по лестнице, знакомый до боли звук закрываемой двери.
Он не мог заставить себя встать. Не знал, что делать. Простил? Или нет? Черт, с ним так трудно, с этим отморозком, любимым отморозком! Если бы простил – сам пришел бы, наверняка… Или нет? Вдруг он сейчас ждет его, и не запер дверь, как обычно, и стоит только сделать несколько шагов… Нет, Ёдзи не мог больше оставаться в неведении. Он выскользнул из своей комнаты, тихонько прокрался по коридору, благодаренье Богу, что младшие давно спят, подошел к заветной двери. Постоял, собираясь с силами, взялся за ручку, осторожно потянул… Дверь не поддалась. "Черт, неужели?.." Блондин дернул ручку на себя уже сильнее, рванул изо всех сил – бесполезно, заперто.
Сердце гулко стукнуло в последний раз перед падением, ноги ослабли, тело налилось свинцовой усталостью. "Не простил. Всё, это конец…" Рука соскользнула с ручки, он устало ткнулся лбом в холодную поверхность двери. Странно, он думал, что все самое страшное в своей нелепой, полной идиотских ошибок жизни уже пережил. Выходит, снова ошибся… В очередной раз… Только на этот раз – фатально…
Внезапно ручка повернулась, дверь подалась внутрь комнаты, Ёдзи потерял равновесие и грохнулся прямо в вовремя раскрытые объятия. Тихий, совсем неравнодушный голос, мягкие губы осторожно прикоснулись к шее, согревая ее горячим дыханием, шепча самые замечательные на свете слова:
- Придурок, как ты умудрился забыть, что она открывается внутрь?