О фильме "Отсчёт утопленников" Гринуэйя.


Что наша жизнь - игра,…



Фильм близок по поэтике фелиниевских. Избыточная телесность, помещенная в искусственно-созданную питательную среду, и обсервация за ними через микроскоп кинокамеры.

Режиссёр первую часть трудовой биографии работает на имя, а потом, громкое имя защищает его от обвинений в порнографии.

Драма человеческого бытия через игровой код.

Игры сугубо детские, взрослые, переходные…;

игра в астрологический сеанс, познавательные игры, угадайки, обучающие, имитационные - имитирующие любовь, любовные игры, игры с символами веры, спортивные - всё более претендующие на универсальность самого бытия; ритуальные, подвижные на воздухе, в закрытом пространстве, в обусловленное раздевание, в пятнашки, горячо-холодно; игры в юридическую справедливость, и, конечно, игры со смертью: раз, два, три – постылый муж умри.

Нельзя всю жизнь превратить в игру, но и без игры не жизнь. . Жизнь ли часть игры, либо игра часть жизни – выяснить достоверно не возможно. Границы нет, процентных соотношений тоже: «Я не играю сейчас. – А так ли это? – О тебе

Никогда нельзя сказать это наверняка. Я думаю, ты и сам-то себя до конца не понимаешь,…».

Игра добавляет цену жизни, а меркантилизм жизни, наоборот, мешает вовлечённости в игру – неструктурированная сложность.

Как всегда, у Гринуэйя, насыщенный артефактами кадр, символизирующий полноту жизни и, демонстрирующий, его фасеточное зрение.

-

Априорно, кроме некоторого процента населения статистически, вдовы, поголовно, подвержены некрофилии, - с бренным телом недостатки мужей, каким-то образом редуцируются. А если нет мочи ждать этого благословенного момента?

Достойна ли эта фабула и этих нескольких слов в отношении фильмов Гринуэйя, в принципе, или это лишь дань скучному реализму – грунтовка полотна, на котором расцветёт всеми красками буйная фантазия Мастера.
[700x420]