Кристофер Робин понуро сидел на колченогой табуретке; правая его рука лежала на столе, и побелевшие от напряжения пальцы сжимали гранёный стакан.

- Пух, что же теперь делать? – спросил он, нарушив долгую тишину. В углу послышалось усталое кряхтенье, и на пороге кухни возникла изрядно помятая фигура Винни. Медведь окинул старого товарища взглядом и монотонно, как будто в сотый раз за утро, изрёк:

- Крис, ты сделал то, чего не следовало делать ни при каких обстоятельствах. Ты будешь сурово наказан. Возможно, лишён жизни. Наливай.

Кристофер Робин поднял со стола вялую руку и потянулся к бутылке водки, которая казалась парадно-выходным наконечником земной оси, случайно проткнувшей самый центр стола. «Славные аллюзии, - растерянно отметил про себя Кристофер Робин, - весьма и весьма своевременно». Нужно было на чём-то сосредоточиться. Окинув взглядом постылую обстановку, он зажмурил правый глаз и пристально посмотрел на бутылку. «Как, должно быть, глупо я выгляжу, - подумал он. – О, святой Павел, как же так вышло, что я остался наедине со своим помутившимся рассудком? Где ты был, когда я сделал шаг навстречу духовной гибели?!.»

- Крис, ты что, протестант? – голос Винни Пуха звучал не удивлённо, а скорее заинтересованно, словно он спрашивал о какой-то бытовой мелочи. Кристофер Робин вздрогнул и суетливо протянул медведю стакан. Закурив отсыревшую на утреннем подоконнике «Лаки Страйк», он стал торопливо оправдываться.

- Нет, Пух. Извини, я не хотел рассуждать вслух, просто… понимаешь, мне кажется, я схожу с ума. Вот посмотри на бутылку водки. Что ты видишь? Я вижу всё что угодно, но не водку. Когда я смотрю на бутылку левым глазом, то вижу ракету «Восток», изготовившуюся к прыжку в тёмную вагину галактики. Когда я смотрю правым глазом, моему духовному взору предстает могучий фаллос Кремля… Когда же я открываю оба глаза, я созерцаю единый символ всех достижений человеческого гения, я вижу Бога, друг мой…

- Подожди, Крис. Наливай. Ты что, хочешь сказать, что ты не алкаш? Ты хочешь сказать, что пьёшь не водку, а свежевыжатый сок жизни? Фреш «Истинное благо» в походном эконом-варианте? И закусываешь его вот этой плотью христовой?.. – Винни указал мельхиоровой вилкой на неизвестно когда открытую кильку в томате. – Ты чё, Крис, да ты ж мозги пропил нахуй, ты ж не соображаешь вообще нихуя! Посмотри на себя, ублюдок! Ты даже не помнишь, за каким хуем упомянул святого Павла в своём рассуждении про галактические пёзды и фаллические хуи! А как ты там выразился - «я сделал шаг навстречу духовной гибели»?.. Ну просто пиздецкий мандельштам, сформулировал, пидор! Ты не шаг сделал, ты выебал своего лучшего и единственного друга! Ты выжрал с ним в два рыла полтора литра водяры, и выебал его в плюшевую жопу, гандонище!

Кристофер Робин тихо заплакал.

- Пух, перестань. Я умоляю тебя. Ты же видишь, я еле жив. Мне никогда не было так плохо. Я действительно мразь.

- Тебе никогда не было так плохо, уёбок? А вчера небось охуенно было?! Когда я ужратый лежал на раскладушке, а ты меня в жопу долбил? Ты вообще понимаешь, что тебе за это полагается?..

…Неуместное солнце поднималось всё выше, делая пребывание на кухне невыносимым. Винни принёс из комнаты провонявшее покрывало, покорил вершину табуретки и прицепил импровизированную штору к стальной струне несколькими бельевыми прищепками. Стало заметно уютней.

- В общем, ты достань из холодильника ещё пузырь, - сказал медведь примирительно. – Я вчера затарился, пока ты Леонтьева слушал. Знаешь, что я думаю?.. Хочешь быть Леонтьевым – будь им. Но только ведь ты щас не в праве претендовать даже на жалкую судьбу лилипута из челябинской цирковой труппы. Потому что ты выебал своего друга. Ты напоил его, нажрался сам, и тупо отъебал его в сраку. Ты пидарас, Крис. Ты ничтожный гомик. Ты блять вообще можешь вникнуть в саму сентенцию – «Кристофер Робин по-пьяни выебал своего плюшевого друга»?.. Ты понимаешь, что Вселенная не прощает подобных косяков?!.

Кристофер Робин поднялся с табуретки, налил полстакана и залпом выпил.

- Винни, прости меня. Я вижу, что это тупик. Впереди лишь боль и безысходность. – Схватив грязную открывашку, он с силой вогнал её в полосу клеенчатых обоев и вскрыл их изящным вертикальным надрезом. Разорвав пожелтевшую ломкую оболочку, он по пояс скрылся в стене, оттолкнул ногами пол и буквально вывалился наружу.

…Ветер бил в лицо, шлифуя застывшую улыбку и заставляя щурить глаза. Приятно болели мышцы; голову уютно сдавливал шлем. Дельтаплан снова поймал поток тёплого воздуха, и восхождение продолжилось. Голова незаметно и очень быстро наполнилась мыслями - так утренний метрополитен наполняется суровыми пассажирами. Как это часто бывает в небе, на первый план выступил семантический транспарант «Ничто не вечно». Почему-то стало очевидно, что всё пройдёт: слава, богатство, здоровье. Возможно, в пожилом возрасте, заедая артрит опиатами, он будет скакать на сцене в клоунских лосинах, петь дурацкие песни про богачей и моряков, пытаться поглубже влезь в образ нестареющего Казановы, и стараться не выпасть из него на холодную плоскость сцены до конца выступления. За кулисами – постыдный торг за каждый рубль гонорара, нервные срывы. В финале – опустошённый пузырёк нитрозепама и слабая траурная рябь в сетевых новостных лентах.

Но это – потом. А сейчас лишь начало пути, и из бесчисленного множества дорог он волен выбирать любую. И конечно, он никогда не предаст этого мгновения. И он не нарушит законов Вселенной. «Наивно это и смешно, но так легко моим плечам; к началу дня несет меня мой дельтаплан…»

Красивый ремонт квартир в новостройке.
Коллективные маркетинговые мероприятия для вашего бизнеса.