ну привет, ноябрь.
пишу тебе пальцами на запотевших стёклах. ты самый безупречный месяц. ледяной, промозглый, обманываешь теплом и ломаешь небо холодом. ещё не зима, но уже и не осень. балансируешь на грани, а я вместе с тобой. босиком по карнизам шатаемся, упасть не боимся, в проводах целуемся с ночью колючей и так восхитительно разочаровываемся друг в друге.
мы с тобой, ноябрь, любим друг друга больше, чем любят друг друга самые горячие сердца. потому, что мы любим друг друга слезами по щекам, губами в крови, железом по рукам и дрожащими пальцами.
ты, ноябрь, навсегда во мне. ты дарил мне безысходность, ты накачивал меня небом до краёв, пока я накачивала себя медикаментами и пялилась в пустоту липким взглядом.
а сегодня, ноябрь, заплети мне волосы в косы. да так, чтобы не растрепало ветром. сохрани в ладонях мне тепло, что так дорого коже. ты же знаешь, ноябрь.
выдёргивай с корнями ком из горла, чтобы я хрипела и по полу от боли каталась, чтобы руками за свежую рану хваталась, ногтями раздирая её ещё больше. ты только не бойся, ноябрь. целуй меня крепко и ломай мне кости. близкий тебе январь так рядом, но, осыпанный блёстками и облитый алкоголем, он так нагло врёт и мажет по губам карамелью. грязными пальцами проводит по губам, забирается в рот и глубже. копается внутри и в феврале уже всё наружу. блевать стеклом праздничным. а ты, ноябрь, откровенней всех. ты оголяешь деревья. и через марлю смотрим на обнажённый город, лысый, не прикрытый мёртвым снегом. вот что по-настоящему. дома серые стекают, сползают на пыльную, промерзающую землю. корявые деревья ломаными пальцами пытаются глаза выцарапать, тянутся, кричат истошно ночами, снега боятся, к асфальту гнутся гибкими спинами и позвонки ломают.
я люблю тебя, последний месяц осени. нет, правда.
люблю до тошноты, до исцарапанной кожи. люблю до пыли в лёгких.
не упали мои самолёты. не рухнули мои небеса. всё замёрзло. вмёрзли слюни в нёбо до первого тепла.
знаешь, ноябрь, так старательно можно прятать вглубь себя всё самое больное. но ты железными своими ботинками так сильно пинаешь в грудь, что с кровью выблёвывается/выплёвывается всё, что длинными пальцами долго под рёбра зашивалось. и вот лежу потом на обочине, в углу осени, трясусь от холода и злости на себя и думаю. думаю. как же так грубо себя обманывать можно.
да ведь самое тёплое тепло в ноябре со мной всегда. вот и сейчас. только ощущение, что от того, что швы разошлись разорвёт сейчас на части. основательно воля сломлена. до утра как минимум.
а утро прозрачным холодом вылижет раны старые, тонкими руками мёртвыми по коже бумажной водить будет и в запёкшиеся от крови губы целовать не побоится. и тогда снова здравый смысл в голове поселится.
60 ночных минут в тишине хватит, чтобы расставить всё по местам.
а потом в_сон с разбегу и до утра. до неба. до новых сигарет.
хорошо с тобой, ноябрь. только не уходи. не впускай в город зиму как можно дольше. вон она, уже пляшет бешено за воротами, скалится, глаза сверкают, одежда потрёпанная развивается, ноги босые костлявые пыль к небу поднимают.
ты подержи её подальше от города.
просто когда она ворвётся в эти улицы. именно тогда я задохнусь. сожмутся лёгкие, вытолкнут никотин последний и всё. конец. на вдох не хватит сил.
сейчас понимаю это как никогда остро.