Жестокость бытия неотразима...


Я — такова моя судьба —
Всему доступна и слаба;
Я боль, обиду и урон
В себя тяну со всех сторон,
И, задыхаясь и тая,
Всегда смеюсь. Вот это — я.





Лишь в панцире душа неуязвима,
Но я на свет явилась без щита.
Жестокость бытия неотразима;
Жить больно, жить почти невыносимо,
Бессмысленна нагая нищета, —
И с детства я плачу своею кровью
За сердце, обнаженное любовью.

Порой, бывало, рана рубцевалась;
Но вновь рубцы душа моя рвала:
Она под ними словно задыхалась,
И — дикая — на волю вырывалась,
И счастлива мгновением была,
Чтоб тут же, вспыхнув, наново сраженной
Упасть и биться, насмерть обожженной...

О, сколько раз со мною это было!
Да, мой удел лишь видеть и давать,
Быть нянею, кормить и утешать,
Сносить с улыбкой подлость и обманы,
Зализывать душой чужие раны,
Но для своих — целения не ждать.
Ошиблась. Виновата. Позабыла.
Вся боль прошедших лет терзает снова,

И ноет сердце, — больно так сосет...
Но чудятся замолкнувшие зовы.
Ужель освобождающее Слово,
Ужель, как встарь, оно меня спасет?..
Приди, раздайся, благостное, звонко,
И дай мне снова голову поднять!
Расти, расти, целительная пленка,
Быть может, сердце выживет опять.