Чашка кофе
...Кофе в тонкой чашке норикийского фарфора в таком свете казался почти черным. В глубине его тонул, пытаясь вынырнуть из густой темноты, отраженный огонек светильника. Тонкая струйка пара медленно поднималась, словно завиваясь вокруг невидимой струны, вверх, к своду комнаты.
Винсент откинулся на спинку и посмотрел на вторую чашку, стоящую напротив. На тонкую струйку пара. На пустой стул с высокой спинкой, похожий на трон. Похожий на капитанское кресло. На мгновение почудилось, что из-за стола поднялась стремительная тень, взметнулся черный плащ, крылом вспорхнули черные волосы...
Они разошлись врагами. И так больше никогда не сели вместе за этот стол.

* * *

— Винс, поднимайся! — Алекс схватил упавшего друга за руку. — Только не реви, это недостойно мужчины!
— Я не реву! — Винсент отряхнул белые брюки – они были безнадежно испорчены яркой весенней травой.
— Твоей маме это не понравится?
— Это? Ерунда, постирают.
— Ах, да, совсем забыл, – Алекс гротескно раскланялся, — вы же у нас аристократия!
— Аль!!!
— Извини.
Они шли по лужайке к Академии: мальчишка из семьи курьера, погибшего при перелете через Маритский хребет, и сын анатольского барона. Скосив глаза, Винсент невольно залюбовался другом — его дворянское воспитание учило ценить красоту, — уже сейчас было видно, каким вырастет Алекс: прямой нос, упрямые волевые губы, чуть нахмуренные брови дугой, непозволительно для пилота отросшие волосы. Начнется летная практика, и их придется отрезать. «Даже жалко», — подумал Винсент.
Алекс, очевидно, заметив взгляд, повернулся, и Винс со стыдом почувствовал, что почему-то краснеет, как будто его застали за чем-то непристойным.

— Что ты на меня так смотришь? Что-то не так?
Ответить честно было бы по меньше мере глупо — вряд ли друг понял бы его правильно... что он просто любовался на красивую вещь... странно: друг — и вдруг красивая вещь...

— Что-то не так, Винс?
— Все в порядке.
Вдалеке, за стенами Академии, зазвенел гонг. Винсент замер.

— Я совсем забыл!
— А?
— Встреча весны! Вечером праздник, а ночью гуляния! Ректор устраивает нам праздник, и даже ворота будут открыты!..
Он снова осекся: «Подарки! Я... я совсем забыл!»

— Извини, Аль, я вспомнил, что кое-что забыл сделать до праздника! — Он побежал к Академии. — Встретимся вечером!!!
Алекс горько усмехнулся и посмотрел на желтое, похожее на маленького пушистого цыпленка солнце, робко оттолкнувшееся от дальнего леса и медленно взбирающееся по небу. Тени становились короче, словно силы тьмы отступали перед этим стеснительным светилом. «А он даже не вспомнил, что у меня сегодня день рождения... впрочем, кому надо об этом помнить?..»
* * *
...Винсент взял ложечку и собирался помешать ею кофе. Серебро коснулось фарфорового края и раздался звон, заставивший вздрогнуть. Любой звук сейчас казался громким и чужим. Даже звук биения собственного сердца. В пещере была неимоверная, какая-то загробная тишина.
Он медленно положил ложечку на стол, стараясь не издать ни звука. Не напугать эту тишину, в которой где-то совсем рядом затаилась знакомая тень...
* * *

— Блин, Алек, где ты был? — Винсент ввалился в комнату, где они жили — он во время учебы, а Алекс все время. — Праздник был просто замечательный. Да там до сих пор все танцуют, пойдем!
Алекс сидел на окне и смотрел на звезды.

— Ты пьян, Винс. Иди спать.
— Я пьян? Ну да, я немножко выпил. Но ведь такой праздник, Аль! Смотри, — он обнял друга за плечи, поднося ему металлическую анатолийскую шкатулку. Под крышкой пересыпались аккуратные, словно заводской работы, зерна, от которых по комнате поплыл умопомрачительный аромат.
— Что это?
— Кофе. Подарок. Ты ведь любишь его. Сегодня праздник, Аль.
— Да, Винс. Праздник. — Он обернулся и посмотрел куда-то мимо друга. Тот машинально проследил его взгляд и замер: к его, Винса, шкафчику, была прислонена трость. Вырезанная из дерева, с текущими по черному лакированному стволу листьями и какими-то орешками. С бронзовым набалдашником в виде головы тигра – родовой герб семьи Винса. В голове внезапно всплыли какие-то обрывки последних дней: стружки, которые Алекс поспешно сметал со стола при его появлении, обломок глиняной формы для литья, запах лака, выветривая который, Алекс открывал окна, из-за чего Винс чуть не простудился... Алекс помнил о празднике и готовился заранее. В отличие от него, Винса.
На глаза навернулись слезы. И, вздернув голову, чтобы не показывать вида... взглядом он натолкнулся на календарь. На нем жирным крестом было перечеркнуто сегодняшнее число. И тогда Винсент вспомнил.

* * *
...Струйка пара над чашкой напротив поднималась вертикально вверх. Как тоненькая стрела, указующая прямо в небо. Небо, которое он так любил. И которое теперь стало таким ненавистным. Небо, которое требует жертв. И ничего не отдает взамен.
Винсент опустил голову, от легкого движения пар над его чашкой качнулся и на секунду растворился. «Вот так же исчезают наши жизни. Как струйка дыма. Под дуновением ветра судьбы...»

* * *
— Прости, Аль! — Он упал на колени, потому что ноги его уже не слушались. Он и правда был пьян, поэтому не мог остановить слезы, внезапно хлынувшие из глаз. Как будто что-то, душившее его изнутри, копившееся долго время ледяной глыбой, вдруг начало таять, и эта влага просилась прочь...
С той ночи, когда он, в первый раз в своей жизни напившись, рыдал на руках у Алекса, прошло два года. Большой срок для мальчишек, которые в этом возрасте очень быстро растут и как-то внезапно взрослеют. Это был их последний год в Академии.

— Я не хотел, правда, она сама пришла. Я не хотел влезать в ваши отношения, Аль!
Алекс сидел на окне, как и два года назад, и смотрел в окно. Внизу гуляли выпускники, отмечая очередное наступление весны.

— Не молчи, Аль! Твою мать, ну скажи, что я сволочь и мразь, что я недостоин быть твоим другом! Пошли меня к черту, наконец! Только не молчи!..
За окном все ярче и ярче разгорались звезды. Где-то в своей комнате сейчас плакала Клара. Алекс сидел и молчал. Недвижимый, как статуя. Как старый и мудрый орел, которому некуда спешить. На мгновение Винсу показалось, что по его плечам стекает длинный темный плащ...

— Аль... — Он потянул его за рукав и замер, опустив голову. Слезы катились по щекам, разбивались о мраморные плиты пола и разлетались сотнями мерцающих осколков. Сегодня у Алекса день рождения. Он опять забыл про это. Он... он спал с невестой друга. Кто ты после этого, Винсент? Какая тебе дворянская честь?! Ты подонок, Винсент.
— Дурак ты, Винс.
— ?
От удивления он поднял голову, чтобы понять: то ли он услышал. В голосе Алекса не было ничего, кроме усталости и... какой-то жалости... или даже... нежности?

— Ты дурак, Винс, — повторил Алекс. И теперь Винсент точно видел, как упрямые губы курсанта изгибаются в легкой полуулыбке. — Мне плевать.