Если не заниматься никаким делом, не говорить без умолку с людьми, которых не видел несколько месяцев, а то и все полгода, то снова и снова невозможно сдерживать этих соленых ручьев из глаз.

Спасибо, сестра, мне правда стало легче и спокойнее после этого разговора. Только еще не все выплакано, я справлюсь.

Квартира кажется чужой и пустой без нее. Впервые не могу понять, как это - никогда больше не увидеть и не услышать, а только вспоминать. Мне еще много предстоит работы над этим. И своими нервами, а то руки дрожат. У папы тоже, заметила?

Я боюсь завтрашнего утра. Панически, честно. 

А еще боюсь снова остаться одна в поезде где-то между Москвой и Саратовом, пряча за очками опухшие второй день глаза. 

А еще мне кажется, я впервые по-настоящему хочу исполнить те надежды, которые она возлагала на нас, когда мы были маленькими, а мы отвергали с бунтом. Не потому, что это просто она, которой теперь нет. А потому, что я безумно уважаю этого человека. 

И даже если её правда нигде и никогда больше нет... я знаю, что она всегда в нас верила, как верит и папа. 

Только мне нужно немножко времени, чтобы пойти дальше, когда из-под моих ног ушла такая, оказывается, сильная опора.