Это цитата сообщения Долли_Дурманова Оригинальное сообщение

Лермонтов "Ашик - Кериб"

Давно тому назад, в городе Тифлизе, жил один богатый турок; много аллах дал ему золота, но дороже золота была ему единственная дочь Магуль-Мегери: хороши звезды на небеси, но за звездами живут ангелы, и они еще лучше, так и Магуль-Мегери была лучше всех девушек Тифлиза. Был также в Тифлизе бедный Ашик-Кериб; пророк не дал ему ничего кроме высокого сердца - и дара песен; играя на саазе и прославляя древних витязей Туркестана, ходил он по свадьбам увеселять богатых и счастливых; -на одной свадьбе он увидал Магуль-Мегери, и они полюбили друг друга. Мало было надежды у бедного Ашик-Кериба получить ее руку - и он стал грустен,как зимнее небо.
Вот раз он лежал в саду под виноградником и наконец заснул; в это время шла мимо Магуль-Мегери с своими подругами; и одна из них, увидав спящего ашика , отстала и подошла к нему: "Что ты спишь под виноградником, запела она, вставай, безумный, твоя газель идет мимо"; он проснулся - девушка порхнула прочь, как птичка; Магуль-Мегери слышала ее песню и стала ее бранить: "Если б ты знала, отвечала та, кому я пела эту песню, ты бы меня поблагодарила: это твой Ашик-Кериб"; - "Веди меня к нему", сказала Магуль-Мегери; - и они пошли. - Увидав его печальное лицо,Магуль-Мегери стала его спрашивать и утешать; - "Как мне не грустить,отвечал Ашик-Кериб, я тебя люблю - и ты никогда не будешь моею". - "Проси мою руку у отца моего, говорила она, и отец мой сыграет нашу свадьбу на свои деньги, и наградит меня столько, что нам вдвоем достанет". - "Хорошо,отвечал он, положим, Аяк-Ага ничего не пожалеет для своей дочери; но кто знает, что после ты не будешь меня упрекать в том, что я ничего не имел и тебе всем обязан; - нет, милая Магуль-Мегери; я положил зарок на свою душу;обещаюсь семь лет странствовать по свету и нажить себе богатство, либо погибнуть в дальних пустынях; если ты согласна на это, то по истечении срока будешь моею". - Она согласилась, но прибавила, что если в назначенный день он не вернется, то она сделается женою Куршуд-бека, который давно уж за нее сватается.

Пришел Ашик-Кериб к своей матери; взял на дорогу ее благословение,поцеловал маленькую сестру, повесил через плечо сумку, оперся на посох странничий и вышел из города Тифлиза. - И вот догоняет его всадник, - он смотрит - это Куршуд-бек. - "Добрый путь, кричал ему бек, куда бы ты ни шел, странник, я твой товарищ"; не рад был Ашик своему товарищу - но нечего делать; - долго они шли вместе, - наконец завидели перед собою реку. Ни моста, ни броду; - "плыви вперед, - сказал Куршуд-бек, - я за тобою последую". Ашик сбросил верхнее платье и поплыл; - переправившись, глядь назад - о горе! о всемогущий аллах! Куршуд-бек, взяв его одежды, ускакал обратно в Тифлиз, только пыль вилась за ним змеею по гладкому полю. Прискакав в Тифлиз, несет бек платье Ашик-Кериба к его старой матери: "Твой сын утонул в глубокой реке, говорит он, вот его одежда"; в невыразимой тоске упала мать на одежды любимого сына и стала обливать их жаркими слезами; потом взяла их и понесла к нареченной невестке своей,Магуль-Мегери. "Мой сын утонул, сказала она ей, Куршуд-бек привез его одежды; ты свободна". - Магуль-Мегери улыбнулась и отвечала: "Не верь, это всё выдумки Куршуд-бека; прежде истечения семи лет никто не будет моим мужем"; она взяла со стены свою сааз и спокойно начала петь любимую песню бедного Ашик-Кериба.
Между тем странник пришел бос и наг в одну деревню; добрые люди оделиего и накормили; он за это пел им чудные песни; таким образом переходил ониз деревни в деревню, из города в город: и слава его разнеслась повсюду.Прибыл он наконец в Халаф; по обыкновению взошел в кофейный дом, спросил сааз и стал петь. В это время жил в Халафе паша, большой охотник до песельников; многих к нему приводили - ни один ему не понравился; его чауши измучились, бегая по городу: вдруг, проходя мимо кофейного дома, слышат удивительный голос; - они туда - "иди с нами, к великому паше, закричали они, или ты отвечаешь нам головою". - "Я человек вольный, странник из города Тифлиза, говорит Ашик-Кериб; хочу пойду, хочу нет; пою, когда придется, - и ваш паша мне не начальник"; - однако, несмотря на то, его схватили и привели к паше. - "Пой", сказал паша, и он запел. И в этой песни он славил свою дорогую Магуль-Мегери; и эта песня так понравилась гордому паше, что он оставил у себя бедного Ашик-Кериба. Посыпалось к нему серебро и золото, заблистали на нем богатые одежды; счастливо и весело стал жить Ашик-Кериб и сделался очень богат; забыл он свою Магуль-Мегери или нет, не знаю, только срок истекал, последний год скоро должен был кончиться, а он ине готовился к отъезду. Прекрасная Магуль-Мегери стала отчаиваться: в это время отправлялся один купец с керваном из Тифлиза с сорока верблюдами и 80-ю невольниками: призывает она купца к себе и дает ему золотое блюдо:"Возьми ты это блюдо, говорит она, и в какой бы ты город ни приехал, выставь это блюдо в своей лавке и объяви везде, что тот, кто признается моему блюду хозяином и докажет это, получит его и вдобавок вес его золотом". Отправился купец, везде исполнял поручение Магуль-Мегери, но никто не признался хозяином золотому блюду. - Уж он продал почти все свои товары и приехал с остальными в Халаф: объявил он везде поручение Магуль-Мегери. - Услыхав это, Ашик-Кериб прибегает в караван-сарай: и видит золотое блюдо в лавке тифлизского купца. "Это мое", сказал он, схватив его рукою. "Точно, твое, сказал купец: я узнал тебя, Ашик-Кериб: ступай же скорее в Тифлиз, твоя Магуль-Мегери велела тебе сказать, что срок истекает,и если ты не будешь в назначенный день, то она выдет за другого"; - в отчаянии Ашик-Кериб схватил себя за голову: оставалось только три дни до рокового часа. Однако он сел на коня, взял с собою суму с золотыми монетами- и поскакал не жалея коня; наконец измученный бегун упал бездыханный на Арзинган горе, что между Арзиньяном и Арзерумом. Что ему было делать: от Арзиньяна до Тифлиза два месяца езды, а оставалось только два дни. "Аллах всемогущий, воскликнул он, если ты уж мне не поможешь, то мне нечего на земле делать"; и хочет он броситься с высокого утеса; вдруг видит внизу человека на белом коне; и слышит громкий голос: "Оглан, что ты хочешь делать?" - Хочу умереть, отвечал Ашик; - "Слезай же сюда, если так, я тебя убью". Ашик спустился кое-как с утеса. "Ступай за мною", сказал грозно всадник: - Как я могу за тобою следовать, отвечал Ашик, твой конь летит,как ветер, а я отягощен сумою; - "Правда; повесь же суму свою на седло моеи следуй": - отстал Ашик-Кериб, как ни старался бежать: "Что ж ты отстаешь", спросил всадник: - Как же я могу следовать за тобою, твой конь быстрее мысли, а я уж измучен. - "Правда, садись же сзади на коня моего и говори всю правду, куда тебе нужно ехать". - Хоть бы в Арзерум поспеть нынче, отвечал Ашик. - "Закрой же глаза"; он закрыл: "Теперь открой"; -смотрит Ашик: перед ним белеют стены, и блещут минареты Арзрума. - Виноват,Ага, сказал Ашик, я ошибся, я хотел сказать, что мне надо в Карс; - "То-то же, отвечал всадник, я предупредил тебя, чтоб ты говорил мне сущую правду;закрой же опять глаза, - теперь открой"; - Ашик себе не верит: то, что это Карс: он упал на колени и сказал: - Виноват, Ага, трижды виноват твой слуга Ашик-Кериб: но ты сам знаешь, что если человек решился лгать с утра, то должен лгать до конца дня: мне по настоящему надо в Тифлиз". - "Экой ты,неверный, сказал сердито всадник - но, нечего делать: прощаю тебе: - закрой же глаза. Теперь открой", прибавил он по прошествии минуты. - Ашик вскрикнул от радости: они были у ворот Тифлиза. Принеся искреннюю свою благодарность и взяв свою суму с седла, Ашик-Кериб сказал всаднику: - Ага,конечно, благодеяние твое велико, но сделай еще больше; если я теперь буду рассказывать, что в один день поспел из Арзиньяна в Тифлиз, мне никто не поверит; дай мне какое-нибудь доказательство. - "Наклонись, сказал тот,улыбнувшись, и возьми из-под копыта коня комок земли и положи себе за пазуху: и тогда если не станут верить истине слов твоих, то вели к себе привести слепую, которая семь лет уж в этом положении, - помажь ей глаза -и она увидит". Ашик взял кусок земли из-под копыта белого коня, но только он поднял голову, всадник и конь исчезли; тогда он убедился в душе, что его покровитель был не кто иной, как Хадерилиаз (св. Георгий).
Только поздно вечером Ашик-Кериб отыскал дом свой: стучит он в двери дрожащею рукою, говоря: "Ана, ана (мать), отвори: я божий гость: и холоден,и голоден; прошу, ради странствующего твоего сына, впусти меня". Слабый голос старухи отвечал ему: "Для ночлега путников есть дома богатых и сильных: есть теперь в городе свадьбы - ступай туда; там можешь провести ночь в удовольствии". - "Ана, отвечал он, я здесь никого знакомых не имею и потому повторяю мою просьбу: ради странствующего твоего сына впусти меня".Тогда сестра его говорит матери: "мать, я встану и отворю ему двери". -"Негодная, отвечала старуха; ты рада принимать молодых людей и угощать их,потому что вот уже семь лет, как я от слез потеряла зрение". - Но дочь, не внимая ее упрекам, встала, отперла двери и впустила Ашик-Кериба: сказав обычное приветствие, он сел и с тайным волнением стал осматриваться: и видит он на стене висит в пыльном чехле его сладкозвучный сааз. И стал онспрашивать у матери: "что висит у тебя на стене?" - "Любопытный ты гость,отвечала она, будет и того, что тебе дадут кусок хлеба и завтра отпустят тебя с богом". - "Я уж сказал тебе, возразил он, что ты моя родная мать, а это сестра моя, и потому прошу объяснить мне, что это висит на стене?" -"Это сааз, сааз", отвечала старуха сердито, не веря ему. - "А что значит сааз?" - "Сааз то значит: что на ней играют и поют песни". - И просит Ашик-Кериб, чтоб она позволила сестре снять сааз и показать ему. - "Нельзя,отвечала старуха: это сааз моего несчастного сына, вот уже семь лет он висит на стене, и ничья живая рука до него не дотрогивалась". - Но сестра его встала, сняла со стены сааз и отдала ему: тогда он поднял глаза к небу и сотворил такую молитву: "О всемогущий аллах! если я должен достигнуть до желаемой цели, то моя семиструнная сааз будет так же стройна, как в тот день, когда я в последний раз играл на ней". - И он ударил по медным струнам, и струны согласно заговорили; и он начал петь: "Я бедный Кериб(нищий) - и слова мои бедны; но великий Хадерилияз помог мне спуститься скрутого утеса, хотя я беден и бедны слова мои. Узнай меня, мать, своего странника". После этого мать его зарыдала и спрашивает его: - "Как тебязовут?" - "Рашид" (храбрый), отвечал он. - "Раз говори, другой раз слушай,Рашид, сказала она: своими речами ты изрезал сердце мое в куски. Нынешнюю ночь я во сне видела, что на голове моей волосы побелели, - а вот уж семь лет я ослепла от слез; скажи мне ты, который имеешь его голос, когда мой сын придет?" - И дважды со слезами она повторила ему просьбу. - Напрасно он называл себя ее сыном, но она не верила, и спустя несколько времени просит он: "позвольте, матушка, взять сааз и идти, я слышал, здесь близко есть свадьба: сестра меня проводит; я буду петь и играть, и всё, что получу,принесу сюда и разделю с вами". - "Не позволю, отвечала старуха; с тех пор,как нет моего сына, его сааз не выходил из дому". - Но он стал клясться,что не повредит ни одной струны, "а если хоть одна струна порвется,продолжал Ашик, то отвечаю моим имуществом". Старуха ощупала его сумы и,узнав, что они наполнены монетами, отпустила его; проводив его до богатого дома, где шумел свадебный пир, сестра осталась у дверей слушать, что будет.
В этом доме жила Магуль-Мегери, и в эту ночь она должна была сделаться женою Куршуд-бека. Куршуд-бек пировал с родными и друзьями, а Магуль-Мегери, сидя за богатою чапрой с своими подругами, держалав одной руке чашу с ядом, а в другой острый кинжал: она поклялась умереть прежде, чем опустит голову на ложе Куршуд-бека. И слышит она из-за чапры,что пришел незнакомец, который говорил: "Селям алейкюм: вы здесь веселитесь и пируете, так позвольте мне, бедному страннику, сесть с вами, и за то я спою вам песню". - "Почему же нет, сказал Куршуд-бек. Сюда должны быть впускаемы песельники и плясуны, потому что здесь свадьба: - спой же что-нибудь, Ашик (певец), и я отпущу тебя с полной горстью золота".
Тогда Куршуд-бек спросил его: - а как тебя зовут, путник? -"Шинди-гёрурсез ". - Что это за имя, воскликнул тот со смехом. Я в первый раз такое слышу! - "Когда мать моя была мною беременна и мучилась родами, то многие соседи приходили к дверям спрашивать, сына или дочь бог ей дал: им отвечали - шинди-гёрурсез (скоро узнаете). И вот поэтому, когда я родился, мне дали это имя". - После этого он взял сааз иначал петь.
"В городе Халафе я пил мисирское вино, но бог мне дал крылья, и я прилетел сюда в три дни".
Брат Куршуд-бека, человек малоумный, выхватил кинжал, воскликнув: - Ты лжешь; как можно из Халафа приехать сюда в три дни? - "За что ж ты меня хочешь убить, сказал Ашик: певцы обыкновенно со всех четырех сторон собираются в одно место; и я с вас ничего не беру, верьте мне или не верьте".
- Пускай продолжает, - сказал жених, и Ашик-Кериб запел снова:
"Утренний намаз творил я в Арзиньянской долине, полуденный намаз вгороде Арзруме; пред захождением солнца творил намаз в городе Карсе, а вечерний намаз в Тифлизе. Аллах дал мне крылья, и я прилетел сюда; дай бог,чтоб я стал жертвою белого коня, он скакал быстро, как плясун по канату, с горы в ушелья, из ущелья на гору: Маулям (создатель) дал Ашику крылья, и онприлетел на свадьбу Магуль-Мегери".
Тогда Магуль-Мегери, узнав его голос, бросила яд в одну сторону, а кинжал в другую: - так-то ты сдержала свою клятву, сказали ее подруги;стало быть, сегодня ночью ты будешь женою Куршуд-бека. - "Вы не узнали, а я узнала милый мне голос", отвечала Магуль-Мегери; и, взяв ножницы, она прорезала чапру. Когда же посмотрела и точно узнала своего Ашик-Кериба, то вскрикнула; бросилась к нему на шею, и оба упали без чувств. Брат Куршуд-бека бросился на них с кинжалом, намереваясь заколоть обоих, но Куршуд-бек остановил его, примолвив: "Успокойся и знай: что написано у человека на лбу при его рождении, того он не минует".
Придя в чувства, Магуль-Мегери покраснела от стыда, закрыла лицо рукоюи спряталась за чапру.
"Теперь точно видно, что ты Ашик-Кериб, сказал жених; но поведай, как же ты мог в такое короткое время проехать такое великое пространство?" - В доказательство истины, отвечал Ашик, сабля моя перерубит камень, если же я лгу, то да будет шея моя тоньше волоска; но лучше всего приведите мнеслепую, которая бы семь лет уж не видала свету божьего, и я возвращу ей зрение". - Сестра Ашик-Кериба, стоявшая у двери и услышав такую речь,побежала к матери. "Матушка! закричала она, это точно брат, и точно твой сын Ашик-Кериб", и, взяв ее под-руку, привела старуху на пир свадебный.Тогда Ашик взял комок земли из-за пазухи, развел его водою и намазал матери глаза, примолвив: "знайте все люди, как могущ и велик Хадрилиаз", - и мать его прозрела. После того никто не смел сомневаться в истине слов его, и Куршуд-бек уступил ему безмолвно прекрасную Магуль-Мегери.
Тогда в радости Ашик-Кериб сказал ему: "Послушай, Куршуд-бек, я тебя утешу: сестра моя не хуже твоей прежней невесты, я богат: у ней будет не менее серебра и золота; итак возьми ее за себя - и будьте так же счастливы,как я с моей дорогою Магуль-Мегери".