«СВЕТ» И «ТЕНИ» ПАСТОРАЛИ В НОВОЕ ВРЕМЯ: ПАСТОРАЛЬ И МЕЛАНХОЛИЯ

ПАСТОРАЛИ НАД БЕЗДНОЙ: сборник научных трудов / Отв. редактор проф. Т.В. Саськова.
М.: Издательский дом «Таганка» МГОПУ им. М.А. Шолохова, 2004, с. 3-10.


Современные литературоведы все больше обращают внимание на расхождения между пасторальной группой жанров в ее исторической эволюции и идиллией как определенной тональностью повествования. Трагические, драматические потенции пасторальной тематики привлекли внимание научной группы «Эпистеме», возникшей во Франции при Сорбоннском университете. В мае 2002 г, был создан электронный журнал «Этюд Эпистеме», выходящий дважды в год. В третьем номере журнала размещены материалы коллоквиума «Пастораль и меланхолия» (Pastorale et melancolie // Etudes Episteme: 2003, avril. №3 // www.etudes-episteme.com ), проведенного в апреле 2003 г., - шесть статей ученых из различных университетов Франции. В орбиту анализа включены пасторальные произведения Англии и Франции от Возрождения и начала XVII в. («Королева фей» Э. Спенсера, «Аркадия» Ф.Сидни, «Астрея» O.-д'Юрфе, пьесы-маски Б.Джонсона) до рубежа XVIII - XIX вв. и раннего романтизма («Прогулка» Вордсворта). Цель данной статьи - познакомить специалистов с основными наблюдениями и концепциями, содержащимися в опубликованных материалах.

Л.Гьяварини («Пасторальная репрезентация и лечение меланхолии на исходе Ренессанса: проблемы поэтики») утверждает, что вопрос об исцеляющем воздействии рефлексии над меланхолией, о ее роли в культуре классицизма был поставлен Марком Фюмароли еще в статье 1984 «Мы исцелимся, если захотим» («Ле Деба», № 29). Однако поэтологические аспекты анализа меланхолии были выяснены только в одной, классицистической версии, и только в отношении любовной меланхолии. Л.Гьяварини, со своей стороны, обращается к вопросу взаимодействия меланхолии и политики. В пору «осени Ренессанса» во Франции меланхолия выражает политико-религиозный кризис периода гражданских войн, она играет важную роль в рефлексии на этические и политические темы. Пасторальное уединение предстает радикальным выбором досуга, а не действия, это ставит под сомнение прямое сближение аристократической этики героизма и пасторальности. Можно объяснить меланхолию пастухов «Дианы» X. де Монтемайора или «Астреи» д'Юрфе реакцией дворянства на социальные противоречия, но такая же меланхолия
3

существует еще у вергилиевых пастухов, где уже противопоставлен двор и деревенская, природная жизнь. Жак-меланхолик, персонаж пьесы Шекспира «Как вам это понравится», утверждает достоинство своей собственной меланхолии, превращает меланхолию в способ самоидентификации. В шекспировской комедии Арденнский лес являет собою миметическую инверсию придворной жизни: беспорядок и социальное волнение, беспокойство превращаются здесь в упорядоченность и счастье. Однако пастухи, живущие в лесу, - это действительно пастухи, а не переодетые дворяне, а придворные, попадающие в лес, не переодеваются в пастухов. В комедии скрещиваются два поэтических кода - меланхолический и пасторальный. Жак-меланхолик сопровождает пастораль, но не смешивается с нею. Никаких перспектив исцеления его меланхолии в комедии нет. Он воплощает сатирическую составляющую и возможную темную сторону пасторали. В отличие от Шекспира, у Ф. Сидни между пасторалью и меланхолией существует более тесная связь, и это другая меланхолия: пастушеская Аркадия помогает героическим персонажам, принцам не препятствовать боли, «черному настроению».

У французов в этот же период господствует более критический и иронический взгляд на меланхолию. Фигуры, подобные Жаку-меланхолику, во французской трагикомедии способствуют излечению от любовной патетики. Здесь чувствуется влияние итальянской пасторали, особенно «Верного пастуха» Гварини. Последний считал жанр пасторальной трагикомедии специально предназначенным для излечения мрачного настроения, меланхолии как антисоциального, антигражданского чувства. По Гварини, меланхолия ведет к смерти. Автор статьи уточняет, что новым театральным жанром является собственно трагикомедия, хотя жанровое обозначение произведения Гварини - пастораль. Но пасторальные элементы представлены здесь в смешении с другими. Во Франции усвоение его опыта пошло по двум линиям - романной и драматической пасторали, с одной стороны, и комедии А.Арди, с другой. В пасторальной линии отчетливо прослеживается включение меланхолического ингредиента, причем, если в «Астрее» д'Юрфе воплощено противопоставление героического мира и мира пасторального, то в его же «Сильванире» больший акцент ставится на столкновении циничного вольнодумца Гиласа и двух меланхолических пастухов. При этом любовное вдохновение и стиль речи влюбленных, меланхолия и красноречие тесно связаны между собой. Не только у д'Юрфе, но и у Ж.Мере, Б.Баро, других французских авторов 1620-1630-х годов влюбленный не смешон, он не безумец. Мрачное настроение в драматической пасторали становится объектом насмешки; в то же время проводится различие между любовной грустью и меланхолическим безумием («Пастушества» Ракана). В отличие от Гварини, авторы французских
4

драматических пасторалей отказываются от стилистического смешения, создают либо поэтические, либо бурлескно-сатирические варианты темы пастушества. Но при этом «Верного пастуха» во Франции довольно много переиздают и переводят, это произведение отталкивает, и соблазняет одновременно.

Пастораль - как топос или как жанр - предоставляет возможность репрезентации социальных условий производства любовного дискурса. Пасторальная меланхолия становится важным моментом рефлексии одновременно над любовным чувством и над социальным положением. Поэтологические проблемы выявляют в данном случае свой антропологический смысл. Поэтому роль пасторали в культуре столь долговечна.

В статье Л.Плазене «Неуместность пасторальной меланхолии: незавершенность, издание и восприятие произведений против романической логики» сделан экскурс в античную пастораль. Включение меланхолических мотивов в пастушеские идиллии Феокрита связаны с воспеванием любви или поэтических удовольствий. В буколиках Вергилия к названным темам добавляется зтико-политическая меланхолия. В этом смысле пасторальные произведения Х\/1-Х\/П вв. не представляют ничего нового. Но поразительно в них другое: преобладание меланхолии. В античных произведениях меланхолическое настроение - одно из многих и скорее составляет диссонанс, по контрасту служит прославлению идеала досуга и гармонии. Но, начиная с «Аркадии» Сидни, меланхолия прогрессирует в романах Нового времени. Любопытно также, что тексты «Аркадии», так же как пасторальных романов д'Юрфе, Сервантеса, Лопе де Веги и других не закончены, но неоднократно переиздавались с апокрифическими продолжениями, заключениями и т.п., аннулирующими их незавершенность, утверждающими счастливое видение аркадийского мира. Благополучные развязки отличают и пасторальные трагикомедии. Таким образом, между авторами и читающей публикой существовала некоторая несогласованность. Первые констатировали хрупкость, иногда невозможность пасторальных упований в противоречивом и смутном мире, окружающем их; вторые, движимые более вульгарными побуждениями, продолжали надеяться на буколический Эдем. На примере «Астреи» можно убедиться, что подобное желание читателей первой половины XVII в. позволило им прочитать в произведении д'Юрфе «текст, которого там не было». Но д'Юрфе принадлежит также трагикомедия «Сильванира», которая, по закону жанра, заканчивалась счастливо. Автор статьи задается вопросом, не разочаровался ли писатель в меланхолии? Но распространенность незаконченных романных пасторалей заставляет его поставить проблему шире: как соотносится меланхолическое настроение с пасторальным топосом, каковы границы пасторального воплощения меланхолии. С этой целью Л.Плазене анализирует «Аркадию» Сидни и «Астрею» д'Юрфе.
5

Первая версия «Аркадии» была закончена примерно в начале 1581 г., но довольно долго считалась утерянной. Только в 1907 г. были найдены три рукописи этого варианта. С этой поры стали сравнивать «Старую» и «Новую Аркадию». «Старая Аркадия» построена как любовная история, завершающаяся свадьбой двух влюбленных пар. По модели Саннадзаро, каждая книга заканчивается эклогами. В «Новой Аркадии» действие начинается «in medias res», как в «Эфиопике» Гелиодора. Линейное развитие действия заменяется вторжением вставных ретроспективных историй, из-за чего пасторальный локус теряет свое главенствующее значение. Множество конфликтов, жестоких интриг возникают не только вокруг Аркадии, но и в ней самой. Роман приближается к героической эпопее, даже к трагедии и остается незавершенным. Издание «Аркадии» в 1590 и 1593 гг. затушевывает эту незавершенность, отрицает меланхолический характер текста. К тексту «Новой Аркадии» издателями было присоединено заключение «Старой». Автор статьи пытается понять, была ли «Новая Аркадия» не закончена по внешним или по внутренним причинам, и приходит к выводу, что Ф.Сидни был не удовлетворен тем, как он сам реализовал собственный замысел. Он запечатлел в этой версии мир поражений, постоянной и тщетной борьбы, что противоречило его собственным ранним гуманистическим убеждениям.

Обращаясь к истории изданий текста «Астреи», Л.Плазене уточняет, что чаще всего историки литературы анализируют не авторский текст, а опираются на посмертное издание романа, тогда как д'Юрфе опубликовал сам только первые три его части. Первая часть романа выходит в год сорокалетия автора - в 1607 г.. вторая - в 1610, третья - в 1619. Переиздания этих частей свидетельствуют об интересе публики к «Астрее». Издание четвертой части в 1624 г. содержало только четыре книги и начало пятой (тогда как в предшествующих частях было по двенадцать книг). Конфликт между родственниками д'Юрфе после смерти автора в 1625 г., споры с издателями, разночтения в последних томах романа стимулировали желание секретаря писателя Б.Баро выпустить в свет в 1627 г. «Подлинную «Астрею», дополняющую уже изданную четвертую часть и включающую последнюю, пятую часть романа. Баро утверждает, что д'Юрфе поручил ему завершить то, что сочинил автор «Астреи», но объяснения его двусмысленны, не позволяют установить степень участия автора в завершении романа. Анализируя «спираль меланхолии» в «Астрее», Л.Плазене устанавливает, что заявленный в начале текста замысел д'Юрфе - запечатлеть размышление об идеальной любви и
6

показать ее развитие - меняется в последних частях романа. У Баро развязка ситуации оказывается возможной только в плане «чудесного», фантастического, сверхъестественного. Идиллический пасторальный универсум теряет свое нарративное значение, в повествование вторгаются новые персонажи, события, множатся опасные ситуации. Меланхолия влюбленных дополняется и усиливается меланхолическим восприятием истории, политики и морали. Текст романа, написанный самим автором, не завершается, а обрывается, развязка повисает в воздухе, пастораль оказывается под угрозой. Если рассмотреть «Астрею» в ряду других пасторальных сочинений д'Юрфе - между поэмой «Сирен» и драматической пасторалью «Сильванира», то тогда отчетливо вырисовывается отказ д'Юрфе от меланхолии. По сравнению с Х.де Монтемайором акцент переносится от одиноких страданий протагониста-мужчины к патетическим мукам пары влюбленных. Французский писатель придает «Сирену» трагическую тональность, отсутствующую в «Диане» Монтемайора. Одновременно он примиряет любовь и брак, противостоящие в куртуазной традиции, превращает брак в желанное завершение страсти. Между «Сиреном» и «Астреей» существует множество связей, в обоих произведениях дана история разлученных влюбленных, но гнев родителей в «Астрее» не основное препятствие. Главным становятся ссоры влюбленных, жаждущих абсолюта, и тем самым кодекс идеальной страсти на куртуазный манер ставится под сомнение. Причиной меланхолически- драматического развития действия в «Астрее» является куртуазное поведение, которое пытаются воспроизвести герои романа. Куртуазный идеал и обожествление женщины плохо сочетаются с реальностью брака, но именно к нему стремятся влюбленные. В истории Сильвандра, Астреи и Селадона любовь оказывается не прибежищем покоя и нежности, а тираном. Последнее сочинение д'Юрфе - «Сильванира» порывает с фаталистической концепцией «Сирена» и «Астреи». Она обращена к практике брака, демонстрирует, что родители вынуждают своих детей к браку по расчету, любовь становится предметом торга, а жизнь молодых девушек - чередой тираний, сначала со стороны родителей, потом - мужа. Реформа брака, предложенная в «Сильванире», не означает возвращения к куртуазному идеалу. Мораль «Сильваниры» держится на равновесии разных концепций любви, писатель отвергает высокий любовный идеал, коль скоро он ведет к бесконечным страданиям и не гуманен. Задаваясь вопросом, не является ли незавершенность и французского пасторального романа, подобно «Аркадии» Сидни, концептуальной, литературовед приходит к выводу: если д'Юрфе и собирался привести своих пастухов к счастливой развязке, то он ощутил невозможность сделать это в рамках уже развитого сюжета романа. Меланхолия
7

оказалась извращением пасторали, не.случайно, .пастушеский роман в 1630-е годы уступил место драматическим пасторалям, по законам жанра предполагающим счастливую развязку. Извлекая фабульные эпизоды из той же «Астреи», пасторальные трагикомедии придавали им благополучный конец, что означало триумф радости над меланхолией.

Мари Кутон («Голос тени: пастораль и меланхолия в «Аркадии» сэра Ф.Сидни»), останавливаясь на анализе первой сцены «Новой Аркадии», обнаруживает в ней идеализированный пасторальный декор. Однако он потеснен дальнейшим развитием действия, включающим мрачные политические битвы. Аркадия изображена не как поэтическое место спокойных раздумий, а как государство, входящее в политический контекст, пасторальное уединение правителя этого государства искусственно и умножает неблагополучие страны. Оно не совместимо с миссией короля, призванного управлять. Сидни вплетает пасторальные мотивы в более сложную повествовательную конструкцию, ограничивает пространство пасторали и насыщает пасторальный локус меланхолическими элементами. Совершенная Аркадия превращается в ментальную модель, входит в горизонт ожидания, но не реализуется в действии. Высокие герои романа - не пастухи, их переодевание в пастухов осуждается, ибо увеличивает опасности их существования, а большинство персонажей-пастухов обрисованы гротескными красками и вплетены в социальную иерархию, включающую и ремесленников, и крестьян. Некоторые пасторальные клише (например, встреча с дикими зверями) наделены новыми, неожиданными функциями. Пейзажи романа не содержат специфически пасторальной красоты, носят меланхолический оттенок. Эклоги также пронизаны меланхолическими настроениями, однако не все стихотворения связаны с пасторальной темой, а пасторальная риторика принцев Пирокла и Мусидора не всегда меланхолична. Если в «Диане» Монтемайора пасторальная меланхолия смягчается до элегантной ностальгии, то в сидниевской «Аркадии» она проблематизирует основное действие и набрасывает мрачную тень на рассуждения повествователя о самообладании и самосовершенствовании.

Соотношение пасторальной и меланхолической модальностей в поэзии Э.Спенсера и драматургии Б.Джонсона является предметом исследования двух следующих статей журнала, авторы которых - Натали Форе и Гийом Форен - приходят к тем же выводам об усилении меланхоличности на пути движения литературы от Ренессанса к XVII столетию.
8

«Меланхолические модуляции» пасторальной традиции от эпохи Просвещения до романтизма исследует профессор компаративистики Ж.-Л. Акетт. Его интересуют как связи между пасторалью во Франции и Англии, так и переклички и расхождения между трактовкой пасторальности в XVII, XVIII и в начале XIX столетия. Если картина Н.Пуссена «Аркадские пастухи» была, по мнению Э.Панофски, элегической трансформацией барочного «memnto mori», то Дидро в своих «Салонах» и Делиль в «Садах» видят в ней противопоставление смерти и пасторали, веселья и радости пастухов и мрачной меланхолии могилы. Эпоха Просвещения в целом не склонна была смешивать пастораль и меланхолию. Но в поздней моралистической повести Мармонтеля «Палемон» пастухи Пуссена уже описаны как меланхолические фигуры - задумчивые, грустные; писатель возобновляет барочное трагическое восприятие темы смерти и наделяет им картину Пуссена. В пасторальном романе забытого автора начала XIX в. П.Бланшара «Феликс и Полина» могила занимает центральное место пасторального универсума. В повествовании царит черная меланхолия, рассказчик чувствует вину за смерть своей дочери Полины и ее жениха Феликса. Связь пасторали и меланхолии при этом у Мармонтеля и у Бланшара художественно реализуется различным образом.

В английской литературе XVIII в. встреча пасторали и меланхолии в поэзии Т. Грея также оформлена как контраст радостей пастушества и меланхолической готики (тема руин и могил). То же настроение - в «Пяти пасторальных эклогах» Т.Уортона. Но драматическая схватка со смертью вытесняется созерцанием, проникнутым морализацией. Тема могилы - не единственная меланхолическая модуляция пасторальной темы в этот период. Если «Поль и Виржини» обычно рассматривают как современный аналог «Дафниса и Хлои», то критик выделяет в этих произведениях различие повествовательных структур. Нарративное обрамление вводит хронологическую дистанцию, указывает на то, что Аркадия уже утрачена, от нее остались только руины. Пасторальный универсум разрушен, о нем можно вспоминать, но его нельзя восстановить. Читатель находит в произведении Бернардена де Сен-Пьера топику элегической пасторали. При этом хронологически текст Бернардена предшествует сочинениям Мармонтеля и Бланшара. Компаративисты усматривают тут влияние английской литературы, где в последние десятилетия набирает силу «печальная» поэзия и проза. Но вероятнее обратное воздействие автора «Поля и Виржини», в частности, на пасторальную элегию Вордсворта «Прогулка». Различие французской и английской традиций проявляется в данном случае не в большем количестве меланхолии, а в другом: элегичность, изначально присущая пасторали, в европейской литературе эпохи Просвещения концентрирует связь пасторальности и меланхоличности в особом персонаже - путешественнике-
9

созерцателе, но образ меланхолического мыслителя в английской литературе очень быстро становится фигурой поэта. Традиционный обмен песнями влюбленных пастухов или элегическое повествование одного героя уступает у Вордсворта место беседе между путешественником и старым поэтом. Тем самым пасторальная поэзия в Англии эпохи романтизма, утверждает ученый, не исчезает, а обновляется.

Информация взята с сайта: http://deja-vu4.narod.ru/Pastoral.html