Я сдвинулась с мертвой точки. Надеюсь, никто не сочтет написанное совсем уж неприличным... будем надеяться, я еще не перехожу границы. Итаааак...

02
Страшный человек Роман
или
Герои
или
Мне опять не везет


Роман лежал в ванне с хной. Он мог себе такое позволить. Свое белое и рассыпчатое тело надо холить и лелеять, считал он, и поэтому в ванной была для полного антуража включена музыка – что-то из классики, он точно не знал, потому что стеснялся. Когда инопланетные шпионы будут сканировать его мозг – никто не должен узнать, что он слушал что-то кроме шансона! А чтобы полностью обезопасить себя, Роман взял с собой в ванную и лопату. Он точно знал: сегодня это грозное оружие поразит неверных!

Оказавшись на улице, я поняла, что слепну. Было нелегко заставить себя разлепить веки, и сначала я упорно смотрела вниз, но дорога была вымощена светлым почти до белизны камнем и светилась не хуже неба.
- Блин, сколько у вас тут солнц? - прохрипела я, обмахиваясь широкими рукавами.
- Четыре, - спокойно ответил Фларри.
Я на секунду задумалась. Потом пересилила себя и посмотрела на небо. Да. Четыре: белое, желтое, почти голубое и красное.
- А как это возможно?.. В смысле, у нас, например, не может быть больше одного… Полагаю, это у нас издержка того, что планетам неохота вращаться вокруг нескольких звезд…
- Интересная система мира… Мне это нравится! – Фларри хихикнул, видимо, представив себе наш мир (да, не спорю, смешной…). – Но наша планета не суетится по пустякам. У нас вокруг одной планеты может вращаться сколько угодно звезд. У Земли четыре солнца, которые светят днем, и пара маленьких, ничего не значащих звезд, которые видно ночью. Собственно, именно потому и ночь, что они далеко и дают мало света…
- Удобно, - отметила я, с трудом вспомнив, что любая планета, где живут люди, – Земля, как и любая доминирующая форма жизни - человек. – А они как-нибудь называются?
- Белое – это Солнце номер раз, красное – Солнце номер два, голубое – три, и желтое – четыре. И Солнышки номер пять и шесть – они кажутся белыми.
- Никакого воображения, - разочарованно хмыкнула я.
- Да, я предлагал назвать их хотя бы блинами, сырниками или чем-то в этом духе, но мое письмо в Астрономический совет еще, наверно не рассмотрели.
- Ну, не отчаивайся, все еще впереди, - я постаралась отвести глаза и закрыть лицо капюшоном.
Решив помолчать, чтобы не провоцировать собеседника, я прислушалась к своим ощущениям: меня поражало то, что при температуре под шестьдесят мне совершенно не жарко. А ушки – мое новое анатомическое излишество, ясно говорящее окружающим о том, что я маньяк, – вообще имели все шансы замерзнуть. Система была проста и вполне мне понятна: даже у нас, в Синем мире, млекопитающие из пустынь неприлично ушасты: в этих ушах, собственно, и охлаждается их кровь – но я в жизни бы не подумала, что это безобразие работает настолько эффективно. А вот зачем мне клыки – не совсем понятно. Видимо, у них тут дефицит растительности, едят одно мясо. А интересно, подумала я, в других широтах ведь люди должны выглядеть иначе – ведь климат другой… Может, я многое потеряла, оказавшись в Оранжевом мире именно здесь?..
Не успела я об этом подумать, что-то с клекотом врезалось мне в затылок. От удара я немного подалась вперед – молча, потому что я не знала, как на такое реагировать – но нечто все еще находилось у меня на голове и отчаянно дергалось.
- Вот черт! – вскрикнул Фларри, ухватил это что-то и несколько раз стукнул о землю. Тварь поначалу хлопала крыльями и всячески сопротивлялась, но на четвертый удар ее энтузиазм заметно упал, существо обмякло. Из последних сил существо разинуло свой зубастый не то клюв, не то что-то еще, и заговорило хриплым и скрипучим голосом:
- Если врежешься в косяк –
Станет косяку ништяк.
Если врежешься ты в дверь –
Будда переедет в Тверь…
Я открыла рот, но вместо чего-то членораздельно издала только скрип. Фларри озадаченно посмотрел на оглушенную тварь, потом медленно повернул лицо ко мне и спросил:
- А кто такой Будда? И что такое Тверь?
- А причем тут я? Спроси у… у этого. Оно же как-то узнало!
- Крылатый стих всего лишь зарифмовал твои мысли. Он нахватался их, врезавшись тебе в голову. Я поэтому и предупреждал тебя, что их надо остерегаться…
- Понятно, - приложив усилие, выговорила я. – Веселое… эмм… животное. Но знаешь… Я не желала бы тебе предаться учению Будды… или побывать в Твери. У вас тут, как мне кажется, веселее.
- Ну, что сказать… Спасибо от всего Оранжевого мира! – Фларри рассмеялся, схватившись за живот. Я это прекрасно понимаю: в своем мире мало что способно привлекать, и восторженного слайдера понять нелегко – поэтому я оставила этот буйный сардонический хохот без комментариев, и мы пошли дальше.
- А как называется ваш город? Если это, конечно, город, а не какая-нибудь другая единица, - спросила я.
- Юори. Переводится: Юристы Отобрали Рис и Иргу. Одно «и» для благозвучия выкинули.
- Класс! Это связано с каким-то историческим событием?
- Да нет… Просто основатель города счел это забавным. А мы уже пришли!
Пришли мы к высокому каменному забору такой отделки, что он показался ажурным. Через причудливые прорези я увидела бело-голубые отблески, потянуло водой и прохладой. Там, где забор изгибался в арку с причудливыми воротами, стоял небольшой каменный параллелепипед с круглыми окнами. Оттуда доносилась какая-то музыка.
- Если Роман не переключает с классики на шансон – значит, он нас не заметил, - сообщил Фларри. – Сейчас аккуратно, тихо войдем. Будь осторожнее, мы сюда все-таки воровать пришли.
Я почувствовала нехороший звоночек.
- Стой, я же не знала, что все настолько серьезно! Может, раз это считается воровством (пусть вещи и мои, неважно!), я пойду одна?
- Не надо строить из себя героя. Во-первых, без меня ты там даже воду не найдешь. Во-вторых, ты, кажется, забыла, что неплохо мне за это платишь?
- Забыла.
- Больше не пугай меня, солнце мое. Пошли, пока шансон не врубился!
Ох, что-то мне тут определенно не нравится! Лишь бы не познакомиться с гостеприимностью здешней тюрьмы! Кусая губы, я заставила себя пойти за Фларри дальше – на полусогнутых ногах и с назойливым, но почти приятным ощущением того, что делаю что-то запрещенное.

Ну кто же знал, что в таком маленьком пространстве может быть столько дверей! Да, я бы здесь даже воду не нашла. На одной двери написано: «ЗА ВОДОЙ», на другой – «Для холостых военнослужащих». Мы вошли в первую дверь, там выбор оказался разнообразнее: «ЗА ВОДОЙ», «ЗА ПИТЬЕВОЙ ВОДОЙ», «ДЛЯ СПАСЕНИЯ ОТ МУХ» и еще одна «ЗА ВОДОЙ». Мы выбрали дверь для спасения от мух – и знаете… лучше даже и не говорить. Как-то так получилось… Нет, правда, лучше не надо.
- Это что, сжатое пространство? – спросила я, врезавшись в косяк (косяку сейчас ништяк, помню).
- Ага.
- Это нормально?
- Не-а.
- А почему это… есть?
- Судьба.
- Ясно, - соврала я.
Последняя дверь передо мной сообщала: «ЛУЧШАЯ ВОДА ГДЕ-ТО», и за ней я наконец-то увидела пространство. Мощеная пестрой мозаикой площадь с огромным круглым бассейном, в котором трудновато было признать источник.
- Поверь, это оно! – заявил Фларри, взглянув на меня и, видимо заметив некоторое недоумение. Тут же, хлопнув меня по плечу, он начал решительно раздеваться. Хмм… кто меня в последний раз так удивил? А, точно, крылатый стих! И я точно так же заскрипела.
- В чем дело? Нам же сейчас нырять придется! – возмутился Фларри.
Я начала выкручиваться:
- Может, я одна нырну, а? А ты подожди… за дверью.
- Ты мне очень много платишь.
- Веский довод. Может, мне эту сумму урезать?
- Поздно.
Пауза тянулась долго.
- И-эх! Где только наша не пропадала! – наконец плюнула я. – Отворотись, избушка.
Сняв только то, что способно по-настоящему помешать (надо было отправляться в этот мир не в джинсах, а как минимум в шортах!), я подошла к воде, несколько раз глубоко вдохнула и, поставив крест на своей репутации приличного человека, прыгнула. Некий объект плюхнулся в метре от меня.
Источник оказался коническим бассейном с каким-то отверстием в вершине. Надо полагать, это и было источником в его исконном значении. По логике вещей, мне не на что было и надеяться: папка должна была улететь в пропасть… Но мне таки повезло: стенки этого «бассейна» давным-давно не чистили, и множество наростов вполне могли бы что-нибудь подцепить. Неловко повернувшись, я жестом отправила Фларри обыскивать левую половину источника, а сама принялась обшаривать правую. Дело долгое. Воздух у меня заканчивался, ноги и руки начинали плохо слушаться, и я уже почти смирилась с мыслью о том, что придется делать второй заход, когда заметила ЭТО. Маленький цветной прямоугольничек на самом дне – я забыла о том, что задыхаюсь, и решительно направилась к нему. Когда я его ухватила – силы мои уже практически были на исходе, а когда мне удалось его рассмотреть… ну, собственно, в этом момент у меня в глазах потемнело, и я, уже смутно соображая, что делаю, поспешила наверх.
Я с трудом выплыла на поверхность и, вложив в это движение всю оставшуюся силу, ухватилась рукой за твердый борт. Наверху я смотрела на размокшие обрывки бумаги и эту чудом сохранившуюся (видимо, мне назло!) фотографию и не знала, что делать: дышать или злиться, и в итоге делала и то, и другое, причем плохо:
- Хааа… Вот блин!!! – ааах – я – хаах – ненавижу – аах – эту – ха – наглую – ах – рожу!!! Хааа… Это снова ОНА!!! (тут я закашлялась и говорить не могла) Как, как так вышло?!
В этот момент из воды материализовалась голова Фларри, что заставило меня на секунду отвлечься.
- А я ничего не нашел! – слишком весело объявил он. А потом, после пары секунд молчания точно так же выкрикнул: – Шутка!
- Если ты думаешь, что я разозлюсь, то зря надеешься, - съязвила я. – У меня есть объект для лютой ненависти, я не хочу тратить свой запал на тебя.
- Ну ты и скучная. Могла хотя бы из вежливости изобразить бурную реакцию. В общем, твой билет домой здесь! - он потряс мокрым пакетиком – Еще были кусочки бумаги и пустая папка… Но знаешь – оно того не стоило. Все размокло насмерть. Ни прочитать, ни даже потрогать. Повезло, что таблетку с ампулой дядя фон положил в пакет.
- Плевать на бумаги. Я и так уже знаю, что делать! Мне надо вернуть Дарью Ручикову – полагаю, неважно, живой или мертвой.
- Дааарью? Руууучикову? Кто это? – Фларри невинно хлопал глазами. Я с размаху сунула фотографию ему под нос.
- Вот! Взгляни на эту рожу и молись не увидеть ее больше НИКОГДА! Она была моей подругой, и у нее были два увлечения, которые она с успехом совмещала: охота и мужчины! Я показала ей мой Путь! Моими стараниями она стала скользящей!.. И вот теперь это… Я… я знаю, зачем она здесь! Охотится! Искать ее будет довольно сложно… Получив имя от герра фон Бредова, она отказалась от него, а слайдер без имени – практически неуловим… Ну, ничего, я сотру эту ухмылочку с ее лица! Я найду способ…
- А почему вы с ней… больше не подруги? – вклинился в мою речь Фларри.
- Она меня подло кинула. Сказала, что мой вид отпугивает ее жертв! И так грубо сказала… и это писатель! – я готова была плеваться, но воздержалась от подобного вандализма.
- П-постой! Ты сказала, писатель? А она не могла написать толстую многотомную серию – у нас она продавалась огромными тиражами – «Клещи как способ знакомства»? У меня дома есть томик!
- ЭТО ТОЧНО ОНА!!!

Зря я закричала так громко. Мелодичная музыка неожиданно сменилась какими-то грубыми отрывистыми аккордами, из того параллелепипеда с окнами, который так смутил меня при входе, выскочил ужасно толстый и ужасно рыжий мужчина со злобно топорщащимися пятнистыми ушами, облаченный только в полотенце, но при этом вооруженный лопатой. Я начинала понимать, что в этом мире привлекло Дарью Ручикову …
- О нет… мы разбудили Романа, - пробормотал Фларри.
- А-аа! Это ты, Мехарра Крум Крум! Да еще и девицу какую-то с собой притащил! – взревел человек с лопатой.
Я мысленно похоронила свое тело и, вспомнив свою жизнь, отправила душу на вечные муки в ад… а Фларри в это время с удивительной легкостью выпрыгнул из воды – неужели он меня бросит теперь?.. Я поняла, что не могу шевельнуться. «Красные труселя – легендарный предмет одежды!» - ни к селу, ни к городу мелькнуло у меня в голове.
Пока я думала, Фларри с изяществом птички приземлился загадочному (в смысле – как-то совсем уж незагадочному!) Роману на плечо, эффектно увернулся от летящей на него лопаты и ударил аккурат пяткой в темечко. Роман еще пытался что-то сделать, но после пинка в голову это было бесполезно: Фларри делал с ним, что хотел. Я смотрела на это, как завороженная: никогда не видела, чтобы можно было настолько красиво и технично драться. А когда Роман, в последний раз крякнув, упал, выронив свою лопату, то мрачно прохрипел:
- Ладно, ладно! Все! Слезь с меня, нечистый! Все равно однажды ты допустишь ошибку – и тогда я буду рядом!
- Обязательно! – согласился Фларри и тут же, захватив на всякий случай лопату, повернулся в мою сторону: - Рэйв, ты как? Все улажено! Вот говорила мне мама: незачем уважающему себя юноше уметь драться… Да в гробу я видал эти матриархальные стереотипы!
- Красные труселя? - ответила я первое, что пришло на ум. – В смысле, что только что произошло?
- Ничего, - буркнул Роман. – Вечно так. Придет, начнет тут ванну принимать, а что я могу? Я даже лом при себе держал – не помогает, туды его в качель! Однажды… однажды я накрою тебя мухобойкой!!!!! Ты… не можешь вечно побеждать…
- Ну, не расстраивайся ты так, - улыбнулся Фларри, вытаскивая меня из воды за воротник (мне было немного не до мелочей бренного мира и я этого почти не заметила). Не без труда осознав, что стою на твердой земле, я медленно разжала кулаки – в правой руке у меня по-прежнему была измятая фотография. Я не хотела верить своим глазам: да, пусть один мир может быть тесным… Но встретить знакомых в другом мире – это уже слишком! Я непроизвольно скрежетнула зубами и уже начала готовить дьявольский план, когда…
С неба раздался громогласный вопль:
- Я – мать вашу! – защитник – черт!!! – слабых – чтоб тебя! – и угнетенных! ААА!!!
Я подняла глаза и увидела приближающуюся стаю крылатых стихов – все декламировали что-то вроде частушек с самой нецензурной лексикой на свете: одна половина речи заставила мои четыре уха свернуться в трубочку, а другую я и вовсе не поняла. Неожиданно от стаи отделился некий объект и приземлился на крыше домика Романа – разнеся ее в щепки, разумеется. Через секунду из дверей, разгребая руками клубы пыли, вышел жутковатый на вид мужчина: неправдоподобно огромный, одетый в пародию на костюм Супермэна , а поверх этого – в страшного вида шорты, на голове у него была прическа в виде ананаса, а в руках он сжимал увесистую, литров на пять, уже наполовину опустошенную бутылку.
- Ну, колитесь: кого тут обижают?! – прохрипел герой.
Все собравшиеся, включая меня, молча ткнули пальцами друг в друга.
- Поня-атно, - герой сплюнул. – Значит, так. Я знаменитый Тильберт. Ща разбираться будем.