[314x355]
Монолог улетающей в просторы души.

Было поле ромашками странно украшено, но
Тихо ангелы там , словно бабочки, снова кружили.
И ночная прохлада , пьянила, как будто вино.
Эти белые дали нам синие небо открыли.
И в просторе таком ликовала от счастья душа.
Этот свет, он во тьме пробивался, я знаю оттуда
Жеребенок небесный по полю бродил не спеша
И ждало нас открытье - и вечное , дивное чудо.
А ромашки цвели и дарили свои лепестки
Этим ангелам, знавшим судьбу в суматохе и неге.
Тихо Лада пришла, и шаги ее были легко.
Жеребенок, ромашки и синее-синее небо.
Эта ночь надвигалась на мир, и во тьме вековой
Знаю, ждали рассвета, поспешно костры разгорались.
Только белых ромашек, влекущих и нас за собой
Аромат этот дивный, вдыхали, и души касались
И просторов небесных и наших трепещущих дум.
А о чем они снова? Порою все это туманно
Проступало во мгле, миражи тихо гаснувших лун.
И вели нас те ангелы, в детство к рассвету нежданно.
Это сон, это миг , и опять повторяется он.
И уже не забыть, аромата и этого действа.
Только там, в вышине, и сплетении снов и времен,
Я могла отдышаться, на землю еще наглядеться.
На прощанье, и поле, где звезды, да нет же цветы.
Мы по их лепесткам о любви о своей погадаем.
И душа замирает спокойно у той высоты.
И свои лепестки нам ромашки бестрепетно дарят.
И махнув на прощанье, все выше и выше душа,
Прорываясь сквозь тучи, уносится в эти просторы.
У костров замирают другие, почти не дыша.
Только ветра порывы и листьев отчаянный шорох.
Я не плачу , мой милый, но грустно прощаться навек.
Нам не жить друг без друга , и все-таки я улетаю.
И опять на ромашки садиться , как будто на снег.
Наших бабочек- душ разноцветная, легкая стая.