Автор - Bellatrix_Black_
Название - Холодные сердца

Фандом - Гарри Поттер

Бета - Anetina
Дисклеймер — все права пренадлежат тетушке Ро 
Предупреждение— ООС, пришлось изменить возрасты героев
Рейтинг — R
Пейринг — Том/ Беллатрисса, Рудольфус Лестрейндж, Плакса Миртл, Люциус Малфой
«Жанр» — роман
Саммари - Лорд Волдеморт считал любовь уделом слабых. Но всегда ли было так? Или, возможно, когда-то давно он отрекся от этого чувства, которое причинило ему столько боли и страданий? 
Пометки, Посвящение, Благодарности- спасибо большое Лорду за вдохновение, Северусу за поддержку, alexandra_de_sannome за прекрасный постер и отзывы!
http://keep4u.ru/full/081207/9ff5039152298935d9/jpg

 

Когда сердце разбивается, оно может срастись криво. Оно становится уродливым, грубым и ожесточенным.(с) 




Глава 1
Глаза цвета зимнего неба

У вечности глаза лишены цвета,
Сказал мне кто-то много веков назад,
Он был не прав, теперь я знаю это -
У вечности серые глаза…[1]

1965 год

Небо над Лондоном было затянуто серой дымкой, сквозь которую пробивались тёплые лучи сентябрьского солнца. Вокзал Кингс-Кросс как всегда был полон магглов, которые боялись опоздать на поезд и поэтому устраивали настоящее столпотворение в переходах и на платформах. Всюду оживленно разговаривали, скрипели тележки и кричали проводники. С путей то и дело отправлялись поезда, наполнявшие пространство грохотом и лязгом. Одним словом, обычный вокзал.  

Наша семья прибыла сюда без четверти одиннадцать, и мы, дети, как раз успевали на «Хогвартс-Экспресс». Сквозь барьер прошли без приключений и оказались на платформе 9 и ¾, где я, наконец, почувствовала себя в своей тарелке. Было многолюдно, мелькали разноцветные мантии и остроконечные шляпы. Волшебники, а все эти люди были волшебниками, громко переговаривались и шутили, слышались взрывы хохота и радостные возгласы только что встретившихся однокашников. 

В общем, самая обычная картина первого дня осени, открывавшего учебный год. Ребята слезно прощались с семьями, встречали друзей, делились впечатлениями. Первокурсники испуганно жались к своим родителям и заворожено глядели на красный локомотив. Магглорожденные ошеломленно взирают на сов, на щиты с волшебной рекламой и магический барьер. Они и не представляли, до чего же смешно смотрятся со стороны! Я не смогла сдержать усмешку, увидев, как какая-то первогодка глупо тычет пальцем в семикурсника, применившего к своему багажу Локомотор. И как Министерство позволяет таким учиться в Хогвартсе? Впрочем, какое мне до них дело? У меня своя жизнь, и она уж точно не пересечется ни с магглорожденным, ни с полукровкой. Я из Слизерина, и туда их, к счастью, не распределяют. 

Я осмотрелась. С каждой минутой волшебников на платформе становилось все меньше и меньше — все стремились поскорее занять купе. Андромеда, попрощавшись с нами, поспешила к вагону старост. Я не могла понять, почему матушка так ею гордилась. Уж лучше быть последней ученицей Слизерина, чем старостой Хаффлпаффа. Она удивила всю семью, когда несколько лет назад написала из Хогвартса, что ее определили на Хаффлпафф. Лично я сначала восприняла это как глупую шутку, и поверила только тогда, когда сестра приехала на каникулы с эмблемой этого факультета. Как смешно, ведь всем известно, что там учились одни тупицы! Но, с другой стороны, Гриффиндор не лучше — там полно магглороженных. 

Я молча наблюдала за тем, как мать наставляла Нарциссу. Сестра держала ее за руку и невинно хлопала своими красивыми глазками. В них читалось любопытство. Вот уже несколько месяцев Цисси только и говорила о Хогвартсе и ни о чем больше. И сейчас ее мечта сбывалась — она уже на вокзале и через каких-нибудь пять минут поедет в школу из своих грез. Когда мать мне строго-настрого приказала не спускать глаз с младшей сестры, я незаметно усмехнулась.

Но моя сестренка всегда умела выходить сухой из воды. Это была маленькая задавака, в детстве мы с ней часто дрались. Виноватой, конечно же, оставалась я. Нет, я не отрицаю, сама не была ангелом, да и сейчас осталась такой же, но все-таки... 

Я бы запросто могла бы стать одной из самых прилежных учениц потока, если бы ни моя «пагубная страсть» — нарушать школьные правила Видимо, это было у нас фамильное — Блэки всегда любили пошалить. Правда, мои … гм… проказы невинными назвать трудно — не всякий из моих сокурсников осмелился бы пробраться ночью в Запретный Лес, дабы испробовать Непростительные Заклятия на навозных жуках и крысах. Я же в прошлом году именно так поступила. Со мной были и мои приятели — Люциус Малфой и Рудольфус Лестрейндж… На следующий день преподаватели узнали о нашей «прогулке», за которую нам могло бы хорошенько влететь, но наш декан вступился за <i>своих змеенышей</i>, а мы были крайне довольны тем, что учителя не поняли, чем мы занимались в Лесу. 

Громкий свисток проводника сообщил, что ученикам пора садиться в поезд, а провожающим — его покидать. Я отлевитировала свой багаж и вещи Нарциссы и направилась к вагону. Мать еще раз махнула нам рукой и аппарировала.

В поезде было полно народу, все толкались и торопились найти свободное купе. Нарцисса скривила свое личико, продемонстрировав этим свое недовольство происходящим — как это так, ее, Нарциссу Блэк, не хотят пропускать и не кланяются ей! Ну что ж, милочка, привыкай — такова жизнь. Здесь нет армии услужливых домашних эльфов и теплого крылышка мамочки, которая всегда и во всем защищала тебя.

Проходя мимо одного из купе, я услышала, как меня позвали, и обернулась на оклик. В дверях стоял высокий парень с длинными светлыми волосами, собранными в хвост. Его глаза выражали равнодушие и презрение ко всему, что его окружало, а на губах играла ухмылка. Это был Люциус Малфой собственной персоной. 

— Неужто совсем позабыла обо мне за лето, Белла? — медленно произнес он.

В ответ я только фыркнула и, проигнорировав его, вошла в купе. Нарцисса неуверенно двинулась за мной. В купе уже сидели Рудольфус Лестрейндж, Эван Розье и Роберт Яксли. Эти ребята были грозой Хогвартса и головной болью тамошних преподавателей. Я усмехнулась и присела к окну. Лестрейндж и Яксли тут же забросили наши чемоданы на багажные полки, остальные же присматривались к Нарциссе. То, что она через два-три года обещала стать первой красавицей школы, не ускользнуло от их глаз, и они явно решили с самого начала добиться ее расположения. 

Я опять усмехнулась и уставилась в окно. Пусть делают что хотят, меня это не волнует. Парни — это парни, их не изменить. Но пусть уж лучше их компания, чем стайка глупых девчонок, которые только и говорят, что о последних новинках моды и о том, кто с кем встречается. И как так можно жить? Хотя, кто виноват, что эти ведьмочки лишены мозгов? Я взглянула на своих соседей по купе и заметила, что Рудольфус пристально меня разглядывает. Я удивилась. Он заметил это, но лишь как-то странно улыбнулся и отвел глаза в сторону. Довольно непонятное поведение. 

— Что с тобой, Лестрейндж? — мой голос, наверное, звучал слегка резковато, но меня это нисколько не волновало. 

— А что со мной? — изобразил недоумение Рудольфус. 

Я скептически поджала губы. 


Лестрейндж окинул меня каким-то странным взглядом, раньше он никогда так не смотрел. Я удивленно вскинула брови: словно говоря, с какой это стати? Он лишь покачал головой и отвернулся к Люциусу. Я осталась в растерянных чувствах, сбитая с толку странным поведением Рудольфуса. Никаких наглых фраз, пошлых шуток и едких замечаний. На него это не совсем похоже, да еще и эти загадочные взгляды. Ну, пусть немного поиграет. Все равно рано или поздно расскажет, что к чему, или же я кое-как подтолкну его к этому, применив свое главное оружие — обаяние…

Поезд уезжал все дальше и дальше от Лондона и приближался к Хогвартсу. Как бы ни странно это казалось с моей стороны, но я была необычайно привязана к этому месту, оно стало для меня настоящим домом. Пусть я была заносчивой, надменной и бесчувственной, как часто говорила Андромеда, но каждый раз, возвратившись в Хогвартс, я ожидала чего-то нового — чудес и сюрпризов. Я с самого детства жила в мире магии, но школа всегда была для меня чем-то необычайно таинственным и загадочным. И я уверена, что большинство студентов со мной согласились бы. И сейчас я с замиранием сердца следила за тем, как за окном проплывают и меняются пейзажи, приближая меня к любимому месту. Было легкое волнение, как и в момент первой поездки. Состав размеренно покачивался, тихо стучали колеса, слышались негромкие голоса моих спутников. Я, наверное, даже не заметила, как задремала, прислонившись лбом к оконному стеклу. 

Я проснулась оттого, что чья-то рука дотронулась до моего плеча. Я вздрогнула и принялась осматриваться. Это был Рудольфус, смотревший на меня сверху вниз. В купе уже никого не было, поезд стоял на месте, из коридоров слышались голоса, а за окном виднелись очертания платформы в Хогсмиде. Рудольфус помог мне с багажом, после мы направились в сторону экипажей. Половина карет уже отправилась в сторону замка, а первокурсники сидели в лодках, которые не спеша двигались по гладкой поверхности озера. Мы с Рудольфусом забрались в один из экипажей, где уже разместились наши приятели и пятикурсник Августус Роквуд. Дверца закрылась, и карета пришла в движение. На землю медленно опускались сумерки, обволакивая все мутной дымкой, сквозь которую просачивался тусклый свет зажженных фонарей. Экипаж ехал медленно, его равномерное покачивание убаюкивало, я была готова вновь провалиться в сон. 

По школе ходили слухи, что эти дилижансы запряжены самыми настоящими тестралями. Возможно, и так. 

В школу мы прибыли около семи часов вечера. Тут нас радушно встретил Пивз, швыряя по холлу навозные бомбы и распевая неприличные стихи, которые, по всей видимости, сочинил сам. Его пытался перекричать Филч, отчаянно желающий остановить происходящее безобразие. Но его усилия были тщетны: навозный дождь — обычное явление первого сентября в Хогвартсе. Двери Большого Зала уже были приветливо открыты, приглашая учеников пройти внутрь. Потолок был затянут пеленой непроглядных серых туч, а чуть ниже парили в воздухе яркие свечи. 

Церемония распределения прошла довольно быстро, после — профессор Диппет сказал речь. Нарцисса попала в Слизерин, хотя, как мне показалось, ей было глубоко на это плевать. Ужин тоже прошел без особых происшествий, не считая постоянных взглядов Лестрейнджа, которые уже начали мне надоедать. Не влюбился ли он? Сомневаюсь, что он на такое способен! 

Как только ужин закончился, ученики начали разбредаться по своим гостиным. Гриффиндорцы и равенклавцы направились в свои башни, хаффлпафцы во главе с Андромедой прошли в сторону восточного крыла замка, мы же толпой отправились в подземелья, стараясь не отставать от старосты, который должен был нам сообщить новый пароль. 

Именно в тот момент я обратила на <i>него</i> внимание. Густые темные волосы, светлая кожа, тонкие, красиво очерченные губы, большие серые глаза. Какой красивый! Я не могла отвести от него взгляда, словно завороженная.

До меня, как-то смутно и расплывчато, доносились голоса, смех и возгласы спускающихся в подземелья однокурсников. Малфой рядом со мной отпускал свои примитивные шуточки, но я не могла ни на что реагировать.

Он заметил мой взгляд, и ответил на него, но в тоже время казался равнодушным и непроницаемым. Мне показалось, что по его губам проскользнула едва заметная холодная усмешка, а глаза на миг стали жуткими и по-змеиному коварными. 

Я вдруг почувствовала себя такой маленькой и беззащитной. Это происходило со мной впервые. Я чуть не упала на лестнице, так как мой взгляд был прикован к слизеринскому старосте.

А что я знала о Томе Риддле? То, что он был лучшим учеником школы, по праву считался первым красавцем и любимчиком всех учителей. Он был предметом воздыхания почти всех учениц Хогвартса. О нем мечтали практически все — не зависимо от возраста и факультета. Том же менял девушек, как перчатки, и ни одна из его пассий не могла похвастаться, что была с ним дольше пары ночей. 


Мне часто приходилось быть свидетельницей сцен, когда очередная его девушка после сладкой ночи прибегала вся в слезах и рассказывала о том, как жестоко бросил ее этот красавец. Я же в те моменты лишь презрительно щурилась — и чем этот смазливый бабник так привлекал девушек? Да, он, несомненно, красив, лучший ученик, староста.… Но преследовать его по пятам, только для того, чтобы рано или поздно он уложил тебя в койку, а после беспардонно бросил? Совершенно бессмысленно. 

А сегодня между нами промелькнула искра, я это чувствовала. Он словно приковал меня к себе, лишь один раз взглянув. И я стала воспринимать действительность, как сон. Но в тот момент на меня нашло странное наваждение, я была готова идти за ним куда угодно, лишь бы просто видеть эти глаза цвета зимнего неба. Но это было всего лишь мгновенье, мне пришлось собрать всю свою волю в кулак, для того, чтобы вернуться к реальности. 

В этот миг я поняла, что стою посреди гостиной, которая уже изрядно опустела, лишь только Малфой, Лестрейндж, Яксли, Розье и остальные подпевалы Риддла собрались вокруг главаря своей «банды» в углу гостиной и вполголоса что-то обсуждали. 

Еще можно понять, как Том смог покорить большинство девушек школы, но что для меня оставалось загадкой, так это то, каким образом ему удалось заставить этих парней признать себя своим лидером и слушаться его с полуслова. Взять хотя бы Люциуса. Он не выполнял требований даже преподавателей, а слово Риддла было для него законом. Поначалу ко мне приходили в голову мысли, что Малфой недалеко ушел от всех воздыхательниц нашего старосты, но этого человека вряд ли могли интересовать парни. Да и сомневаюсь, что все остальные слизеринцы были другой ориентации, так как девушки их интересовали, да еще как! Вывод один — Риддл действительно обладает каким-то уникальным даром очаровывать людей. 

Вскоре я поняла, как глупо выгляжу, стоя посреди гостиной и тупо глядя в одну точку. Некоторые из компании слизеринцев уже кидали на меня заинтересованные взгляды, в которых читался один вопрос: «А не свихнулась ли Беллатрикс?». Я заметила, Рудольфус также поглядывает в мою сторону, показав жестом, чтобы я подошла к ним. Я же скептически вскинула брови, поджала губы, покачала головой и ушла в спальню. 

Я всегда считала, что с комнатой мне повезло. Во-первых, в ней жило всего три человека, во-вторых, она находилась в самом отдаленном конце коридорчика, ведущего в крыло женских спален. Просторное помещение с тремя широкими кроватями, заслоненными изумрудными пологами, небольшой камин, дубовый стол, несколько зеркал и комодов, и прочие удобства. Когда я вошла внутрь, Алекто Керроу уже дремала, а Эдвина Уилкис была погружена в чтение какого-то магического журнала, с обложки которого махали руками разодетые ведьмы. 

Я надела халат и направилась в душ. У меня все еще слегка кружилась голова, а на сердце было тяжело. Больше всего на свете мне не хотелось признаваться себе, что я продолжаю думать об этих серых глазах — холодных и необычайно глубоких, жутких и властных. Я подставила голову потоку воды; сейчас я больше всего желала выкинуть из головы мысли о старосте Слизерина, избавиться от странных чувств, терзавших меня. А что, собственно, я чувствовала? Что-то непонятное, тягостное, но в тоже время что-то очень приятное, заполняло меня изнутри. 

Прежде со мной никогда такого не случалось. Я никогда не поддавалась эмоциям, так как считала это проявлением слабости, уверенная в том, что это мешает жить и добиваться своей цели, что это только для напыщенных дур, которые только и знают, что читать «Ведьмополитен» и обсуждать, кто с кем целовался после отбоя. Я, к счастью, к таким себя не относила. Я всегда была хладнокровной, жестокой, целеустремленной. Меня никогда не волновали желания окружающих. Я, Беллатрисса Блэк, сама хозяйка свой жизни. И никто не может управлять мною! Ни одна иллюзии чувств не полонит мое сердце!

[1] Стихи принадлежит автору фанфика