Еще в 2004 году я замыслила грандиозный проект – перевод книги про the Cure на русский язык. Книга называлась “Ten Imaginary Years” и повествовала о музыке, смешных и не очень событиях в жизни Роберта Смита и компании, сиречь THE CURE, от образования (1978) до альбома “Kiss Me, Kiss Me, Kiss Me” (1988). Проект продвигался разными темпами – в 2004 году были переведены три главы – первая, пятая и шестая, потом к ним добавились третья, четвертая и седьмая, вторая же и восьмая, последняя – до сих пор в «разработке». Не виновата я, что переводить могу исключительно по вдохновению. Буду постепенно выкладывать результаты, только учтите, что все это добро не «бечено» (простите за термин из fanfiction), поэтому возможны опечатки и англицизмы (еще одна причина, почему я публикую сие в своем дневнике, а не в соответствующих сообществах). Читая книгу, я получила огромное удовольствие, надеюсь, получите его и вы. И да, обязательный disclaimer – все права принадлежат the Cure и издательству Zomba Books, прибыли не извлекаю, просто развлекаюсь. =)

Стив Сазерленд, Лидии Барбариан и Роберт Смит

ДЕСЯТЬ ВЫМЫШЛЕННЫХ ЛЕТ

ГЛАВА ПЕРВАЯ

        Роберт Смит и Лоренс Толхерст впервые увидели друг друга в школьном автобусе в сентябре 1964 года, но стадию шапочного знакомства перешагнули лишь в мае 1972-го.

         Роберт: “Я получил свою первую электрическую гитару в декабре 1972 года. Тогда я учился в средней школе Нотр-Дам, экспериментальном заведении, чьи методы обучения 11-13-летних подростков в то время считались революционными, - очень либеральными и мне это нравилось. При наличии смекалки вы могли убедить учителей в своей исключительности – я валял дурака в течение трех лет! Но в глубине Нотр-Дам  оставался католической школой, поэтому определенная доля католического образования присутствовала, и это побуждало меня прогуливать занятия. Вместе с Лолом, Майклом [Демпси] и несколькими другими ребятами мы забивались в музыкальную комнату, где с помощью причудливых школьных литавр, испанских гитар, вибрафона и прочих инструментов разучивали странные версии современных песен, и, наполнив мелодии полурелигиозными текстами, мы создали единственную в своем роде новую форму музыки, внушающую ужас.

           В конце последнего года обучения мы сыграли кусок одноклассникам: Я играл на пианино, Лол – на барабанах, Майкл и Марк Секкагно – на гитарах и еще один парень, Алан Хилл – на басу. Мы назвали себя «The Obelisk» и в целом это была полная жуть! Но всё же лучше, чем учиться!

           Когда нам исполнилось тринадцать, мы перешли в общеобразовательную школу Сэйнт Уилфридс; к тому времени я отрастил длинные волосы и носил огромное женское пальто, отороченное мехом. Не из желания выделиться – просто никто, кроме меня, на такое не осмелился. Меня и Марка Секкагно выгнали школы за «нежелательное влияние» [на остальных учеников], но, в конце концов, меня приняли обратно”.

           Лол: «Сэйнт Уилфридс оказался строгой школой, после свободы Нотр-Дам это был шок. Я думаю, идея что-то делать вместе возникла именно поэтому. Моя дружба с Робертом стала глубже, я тоже начал бунтовать».

           Роберт: «Первая настоящая репетиция группы состоялась 23 января 1976

года в зале церкви Святого Эдварда в Кроули, и с тех пор мы репетировали по вечерам каждый вторник. Я думаю, что всё это случилось потому, что Марк Секкагно хотел быть известным гитаристом. У Майкла имелся бас, у меня – гитара, а у нашего первого барабанщика, Грэхема, - ударная установка. Его брат владел усилителем и микрофоном, так что он пел. Однажды мы решили, что так не может продолжаться – он совершенно не умел петь – и в тот же вечер, примерно в конце апреля, пришел Лол и убедил нас, что сможет занять его место. Проблема заключалась в том, что у него не было ударной установки, но мы всё равно его взяли».

           Майкл: «Нам пришлось научить Лола обращаться с барабанами. Определенной цели не было, просто то, чем можно заняться, о чем поговорить».

           Лол: «Мы назывались Malice!»

          Роберт: «В октябре мы репетировали уже 3 вечера в неделю, без Марка, потому что он хотел играть джаз. Лол встречался с девушкой, чей брат, Порл Томпсон, был известен в окрестностях Кроули как хороший гитарист, так что он тоже стал приходить на репетиции. Я помню, он работал в аэропорту Гэтвик и носил униформу официанта».

          Порл: «Я познакомился с Робертом в музыкальном магазине, где тогда работал. Он зашел купить “Songs Of The Humpback Whale”, и оказалось, что у нас схожие вкусы. Я присоединился, и мы делали кавера Боуи, Алекса Харви, Хендрикса…»

         Роберт: «Скоро мы начали писать собственные песни, и 18 октября 1976 года отыграли свой первый концерт в Уортском аббатстве графства Сассекс. Это был акустический сет – мы сидели на полу и играли на бонгах1. В тот раз мы не назывались Malice, так как чтобы получить разрешение играть, нам пришлось притвориться фольклорным ансамблем! Два дня спустя мы дали концерт в Сэйнт Уилфридс с новой группой Марка, Amulet. Я сказал директору, что Malice поп-группа, умолчав о своем участии, потому что он терпеть меня не мог! В качестве вокалиста мы заполучили Мартина, журналиста “The Crawley Observer”, с которым не репетировали вообще ни разу, он явился на концерт в костюме-тройке, шарфе “Manchester United” и мотоциклетном шлеме, наотрез отказавшись его снимать из страха, что его украдут. Он изображал певца кабаре, довольно неплохо копируя Дэвида Кэссиди. Мы начали играть: “Jailbreak”, “Suffragette City”, “Foxy Lady”… Но никто ничего не мог разобрать в сплошной стене скрежета и шума!

         Пришло 300 человек; 200 покинуло зал, а остальные ломанулись на сцену! Лол начал петь “Wild Thing”, оскорбленный сим фактом Порл ударил его, а Мартин вылетел в дверь со словами «Вот дерьмо!». После этого его никто не видел, а мы сразу же распались!»

       Лол: «Вообще-то нам следовало бы поступить в университет, как мой брат и брат Роберта. Но тут пришел панк, и мы оставили эту мысль. Я отправился работать в фармацевтическую лабораторию, а наша компания вновь начала репетировать у Роберта дома».

     Майкл: «В доме родителей Роберта была пристройка, мы собирались там три или четыре раза в неделю. Роберт подбирал гитарные аккорды, я – партию баса, Лол стучал по тарелкам, и вдвоем они писали тексты».

     Роберт: «Группа – это был способ сделать что-то. Я ни на что не надеялся, но находил, что многие наши песни лучше, чем те, что звучали по радио. Большое влияние на меня в то время оказывал Джон Пил. С 15 лет я слушал его шоу каждый вечер, и это была лучшая часть дня. А услышав ‘White Riot’, я отрезал волосы! The Buzzcocks, The Stranglers… Я мечтал сделать запись, которую Джон Пил поставил бы в свою программу.

       Мы решили, что если собираемся играть опять, нам нужно другое название, как что в один из вечеров, в середине января 1977 года, мы уселись на моей кухне и погрузились в размышления. Одна из наших песен носила имя  ‘Easy Cure’, ее написал Лол, и в итоге мы остановились на этом названии – от отчаяния».

        В течение марта в группе мелькнул вокалист Гари Х и быстро исчез, уступая место Питеру О’Тулу, футболисту-зверю и фанату Дэвида Боуи, который не пел никогда в своей жизни прежде. Его дебют состоялся 22 апреля, на вечеринке по поводу дня рождения Роберта в церкви Святого Эдварда.

         Роберт: «Я совсем ничего не помню об этом, наверное, хорошо повеселились…»

         В том же апреле Hansa, немецкий независимый лейбл, поместил в английской музыкальной прессе объявление о поиске новых талантов.

         Easy Cure записали демо в столовой Роберта, отправили ее вместе с фотографией

по указанному  адресу, и через несколько дней получили телеграмму с просьбой срочно связаться с компанией.

       Прослушивание состоялось 13 мая в лондонской студии Morgan.

       Роберт: «У них была видеокамера, нам сказали ‘сыграйте пару своих песен’, мы сыграли, и они решили подписать с нами контракт. Теперь я понимаю, что их интересовал исключительно наш внешний вид. Они считали, что смогут превратить нас в подростковую группу типа Child. Не думаю, что они слушали пленку – просто им понравилось фото!»

       Пять дней спустя Hansa прислала им контракт, который, после долгих споров, они подписали. 6 мая Easy Cure отыграли свой первый концерт в полном смысле этого слова в The Rocket, местном пабе Кроули.

       Роберт: «В воскресенье около полудня мы узнали, что должны были играть Amulet, но по каким-то причинам они отменили свое выступление, так что мы просто позвонили и предложили их заменить. Мы осознавали, что нам предстоит столкнуться лицом к лицу с настоящей аудиторией, поэтому мы репетировали весь день, а потом пошли и сыграли. Все прошло хорошо, нас пригласили снова, и через два или три месяца мы собирали около 300 человек, потому что никто раньше не делал в Кроули ничего подобного. Концерты завершались пьянками, мы служили людям оправданием, чтобы напиться до потери сознания и разнести заведение в пух и прах!

       Когда мы играли, мы все думали, что звучим ужасно – в таком количестве шума ничего невозможно было разобрать, кроме гитары Порла. Нас продолжали приглашать только потому, что он стал гитарным героем в округе!»

       3 июня Easy Cure выступили на Концерте Мира в Queen’s Square (Кроули), организованном Джеймсом и Консуэло Дугган, которые устроили в Ирландии около 100 бесплатных концертов. В интервью местной прессе они сказали следующее: «Мы хотели, чтобы люди приходили, слушали музыку, и думали о мире. Не только в Северной Ирландии, а везде». Концерт посетили 300 человек, и отец Роберта снял его на видео.

       В период с июля по сентябрь Easy Cure продолжали играть в пабах The Rocket и Lakeside, но 12 сентября их покинул Питер О’Тул.

       Роберт: «Он уехал в Кибуц в Израиль, и, так как я уже пел ‘Foxy Lady’ на Концерте Мира и у нас уже было четыре ни на что не годных фронтмена, я подумал, что хуже уже не будет, и решил стать певцом».

       Майкл: «Мне кажется, что решение Роберта взять на себя обязанности вокалиста – это самое прекрасное из того, что он мог сделать. Я не помню, как он преподнес нам эту новость, но уверен, что эта мысль родилась из овладевшего им разочарования. С вокалистами у нас были огромные проблемы».

        Получив от Hansa тысячу фунтов, Easy Cure потратили их на приобретение инструментов и оборудования, после чего, 11 октября и 15 ноября, записали несколько демо в лондонской студии SAV. Песни с первой сессии – ‘See The Children’ (нечто вроде привязчивого панковского гимна), ‘I Just Need Myself’, ‘I Want To Be Old’, ‘Pillbox Tales’ и ‘Meathook’, а со второй – ‘Rebel Rebel’, ‘I Saw Her Standing There’, ‘I’m Cold’, ‘Little Girl’, ‘Killing An Arab’. Hansa остались недовольны тем материалом, который ребята писали сами, и начали предлагать им делать кавер-версии песен вроде ‘I Fought the Law’ и ‘The Big Airplane’. Группа отказалась.

     16 октября состоялся концерт в Felbridge Village Hall, окончившийся вмешательством полиции.

      Роберт: «Мне кажется, это случилось потому, что мы организовали сбор средств для учителя по имени Тони Уивер, его уволили  за непристойное поведение в общественном месте. Мы считали, что сексуальная ориентация не имеет

никакого отношения к тому, хороший он учитель или нет. Понятно, это привело в ярость местное отделение Национального Фронта. С тех пор на каждом нашем концерте в Кроули возникали проблемы. Мы стали собирать свою собственную «Спасательную команду Easy Cure», чтобы давать отпор».

       Майкл: «Доктор Уивер преподавал нам язык в средней школе, и, вероятно, был первым явным гомосексуалистом, которого мы увидели, и удивительным человеком. После ухода из школы он постоянно подвергался преследованиям, а мы его обожали, потому что он превратился в некого низвергателя устоев».

       31 декабря Easy Cure выступили в больнице “Орлингтон”.

       Роберт: «Это было весело. Всё организовал шурин Майкла. Ему взбрела в голову идея заделаться нашим менеджером. Он даже напечатал в типографии карточки с надписью «Гарантированное излечение все болезней», и, благодаря его усилиям нам должны были заплатить 20 фунтов. Ну, подумали мы, да за 20 фунтов мы сыграем в любом месте. Однако, приехав, мы обнаружили, что там находились люди 40 – 50 лет и менеджеры-стажеры, которые часам к одиннадцати пришли в воинственное настроение, потому что мы исполняли песни типа ‘Killing An Arab’».

       Майкл: «Они хотели танцевальную группу, а мы могли играть только песни собственного сочинения. Так же предполагалось, что мы отыграем два сета, но еще до начала [концерта] мы поняли, что это опасно, ибо первый сет прошел под свист и шипение. К счастью они были слишком пьяны, чтобы от слов перейти к действиям».

       Роберт: «У Порла был опыт игры в кабаре-ансамблях, и во время перерыва, когда мы гадали, что же нам делать, он сказал, что знает ‘Tie A Yellow Ribbon’. Мы вернулись на сцену и начали играть под одобрительный ропот, но при попытке в течение 6 или 7 минут изобразить припев, в нас запустили бутылкой, и, в конце концов, на стоянке нас поколотили чуваки, желающие получить свои деньги обратно!

       Шурин Майкла тут же порвал все 500 пригласительных билетов Easy Cure, а мы осознали, что не можем просто пойти и сыграть в каком-нибудь старом месте. Мы не хотели разучивать огромное количество чужих песен – в таком случае мы рисковали превратиться в еще одну группу, не  вылезающую из пабов».

       Майкл: «По-моему, нам заплатили. Я бы запомнил, если бы это было не так».

       В январе Easy Cure отправились в студию PSL с продюсером Тревором Вэллисом, чтобы записать для Hansa еще несколько демо.

       Роберт: «Они предлагали нам старые песни для кавер-версий. Мы не могли этому поверить. На дворе 1978 год, мы думали, что сможем сделать все те новые песни, которые мы написали, но им были нужны лишь старые банальные рок-н-роллы…

       В общем, нам сказали ‘это очень известный продюсер, и это ваш последний шанс, мальчики’, так что мы принялись за работу и вышли из студии с ‘Plastic Passion’, ‘I Just Need Myself’, ‘Rebel Rebel’ и ‘Smashed Up’ – худшей из когда-либо записанных нами песен. За весь день случилось только одно запоминающееся событие – Лола сбил автобус! Пару часов нам пришлось провести в пабе, отпаивая его бренди. Остаток дня он провел за барабанами, истекая кровью. Это было ужасно.

       Вдобавок я неожиданно осознал, что на самом деле я ненавижу то, над чем мы работали, и даже если Hansa понравится результат, продолжать в том же духе мы не собираемся».

______________________________________________________________________________________