[288x439]

В прошлом моем посте мы  убедились в том, что евреи все-таки военную форму носили - т.е. были военнослужащими, но, вот какими они были солдатами? Была ли от них польза? Правы ли те, кто говорит, что евреи - плохие солдаты?

   Русская армия и евреи накануне Первой мировой войны

--------------------------------------------------------------

Семен Гольдин
180 лет назад, в конце августа 1827 года, Николай I подписал указ о распространении на евреев воинской повинности. С этого момента начинается история непростых отношений между российской армией и призывниками-евреями. Они складывались как под влиянием укорененных в среде российских военных предубеждений против евреев, так и в связи с общими общественно-политическими процессами в стране. Особенного напряжения эти отношения достигли накануне первой мировой войны, ставшей тяжелейшим потрясением и для еврейского населения страны и для империи в целом.

В 1897 году в русской армии служило 53 тыс. евреев при численности вооруженных сил 1075 тыс. человек, т. е. около 5% солдат были евреями (при том что в населении страны евреи составляли 4%). В то же время ежегодно правительственная статистика сообщала о значительном недоборе евреев по сравнению со списками подлежащих призыву. По данным Главного штаба в 1885 году 38,8% евреев уклонилось от призыва в армию. В 1886 году процент уклонившихся от призыва упал до 13,4%, в 1890 году до 8,6%. Главный штаб объяснял это явление введением в 1886 году 300-рублевого штрафа, налагаемого на семью не явившегося к призыву новобранца. Затем процент уклонившихся от призыва евреев начал опять быстро расти и достиг в 1909 году 27,9%. Главный штаб связывал этот рост с тем, что евреи научились обходить наложенный на них штраф. В 1898–1905 годах на евреев было наложено 38 254,5 тыс. рублей штрафов, заплачено ими было 1077 тыс. рублей.
В этой связи много говорилось о стремлении евреев уклониться от службы в армии. По свидетельству современника, евреи иногда калечили себя, прибегая к помощи подпольных «докторов»: отрезали себе пальцы на ногах, прокалывали барабанные перепонки и т. д.Впрочем, эти явления были широко распространены и среди призывников-неевреев. Причины недобора, по мнению еврейских публицистов, крылись в ужасающем состоянии еврейской статистики в черте оседлости (в призывных списках числилось множество людей, давно умерших, а также эмигрировавших из России). Й. Петровский-Штерн в своем исследовании, опираясь на данные наборов еврейского и нееврейского населения в конце XIX века, показал, что данные об уклонении евреев вообще являются статистической фикцией.
В русской армии евреи не допускались к производству в офицеры. Нижние чины – евреи (или, как их называли в армейском делопроизводстве, «исповедующие Еврейский Закон талмудисты») не допускались вовсе к поступлению в военные и юнкерские училища, а евреи-вольноопределяющиеся (их в частях не должно было быть более 3% от общего числа) не допускались к держанию офицерского экзамена. Ограничения эти носили поначалу религиозный характер. Евреи, принявшие православие, допускались в конце XIX – начале XX века к поступлению в военные училища. Положение изменилось в царствование Николая II, когда понятие «еврейство» стало определяться не столько по религиозным, сколько по расовым критериям. По Высочайшему повелению от 11.05.1910 года евреи – нижние чины, «какого бы вероисповедания они ни были», не допускались более к офицерскому экзамену. 10.09.1910 года военный министр запретил принимать вольноопределяющихся-евреев на службу в гарнизоны крепостей, а 12.05.1912 года Главный штаб распорядился распространить все ограничения, налагаемые на «евреев-талмудистов» «Расписанием допустимого числа иноверцев в офицерском составе», на всех евреев независимо от их вероисповедания. При представлении нижних чинов к званию прапорщика запаса командиры обязаны были «досконально выяснять национальность этих нижних чинов», не допуская к представлению не только евреев, принявших христианство, но и сыновей, и даже внуков лиц мужского и женского пола, «родившихся в иудейской вере».
Еще в 1903 году Военный совет при военном министре принял резолюцию, утверждающую, что «молодые люди иудейского вероисповедания, принявшие христианство, являются крайне нежелательным элементом в нашей армии…». Тогда же вопрос о запрете приема крещеных евреев в военные училища должен был рассматриваться Государственным советом, но был снят по указанию военного министра «до благоприятного момента». Постепенная замена в России конца XIX – начала XX века религиозного определения «еврея» на расовое и соответствующее расширение дискриминации евреев недостаточно изучены, хотя чрезвычайно важны для понимания эволюции идеологии позднего царизма.
Вопрос об отношении к евреям, проходившим срочную службу в рядах русской армии, со стороны их командиров и товарищей-солдат, освещается в воспоминаниях современников по-разному. По словам М.В. Грулёва:
 
При самом поступлении на службу он (еврей. – С. Г.) встречал уже атмосферу обычной, преследующей его всюду вражды и ненависти… главным образом со стороны начальствующих офицеров. При первой же беседе с новобранцами ротный командир не преминет прибавить, при обращении к новобранцу еврею что-нибудь ироническое, дышащее глумлением и недоверием… Солдаты старались, конечно, подражать начальству.

А.И. Деникин отмечает, говоря об отношении к евреям-новобранцам:
В некоторых частях была тенденция к угнетению евреев, но отнюдь не вытекавшая из военной системы, а приносимая в казарму извне, из народного быта… Главная масса евреев, – горожане, жившие в большинстве бедно, – и потому давала новобранцев хилых, менее развитых физически… и это уже сразу ставило их в некоторое второразрядное положение в казарменном общежитии. Ограничение начального образования евреев «хедером», незнание часто русского языка и общая темнота еще более осложняло их положение… некоторые распространенные черты еврейского характера, как истеричность и любовь к спекуляциям, тоже играли известную роль.
Протест же евреев-солдат против преследований проявлялся в форме «затаенного пассивного бойкота требованиям службы». В то же время «солдаты евреи, сметливые и добросовестные, создавали себе всюду нормальное положение…».
Русский офицерский корпус в целом не выработал единого отношения к евреям, поскольку сам он был неоднороден по своему составу. «Кастовое офицерство», числящее среди своих традиций антисемитизм, составляло небольшую группу офицерского корпуса, преобладали же в нем демократические элементы. Анонимный автор сборника «Война и евреи», вышедшего в 1912 году, свидетельствует: «Мы находим в офицерской среде полную гамму возможных отношений к евреям, от крайнего юдофобства до юдофильства». Лояльное отношение к евреям-солдатам и к еврейской религии проявил, например, командир 59-го Люблинского полка (расквартированного в Одессе) полковник Макеев. В июне 1889 года он разрешил солдатам-евреям своего полка «занести в синагогу» купленную ими на свои деньги «еврейскую Б-гослужебную книгу под названием Тора», отправив их в синагогу строем. При этом сам Макеев также прибыл в синагогу с офицерами полка и обносил книги Торы «вокруг аналоя». Подобные случаи были зафиксированы в эту эпоху еще по крайней мере в шести полках русской армии, при этом все «допустившие» столь серьезное нарушение армейские командиры были наказаны.
В то же время офицеров-антисемитов оскорбляла сама мысль о денщике-еврее: «Ни один офицер русской армии не возьмет к себе в денщики еврея… в силу его крайней нечистоплотности и неряшества, опасаясь надувательства, сплетничания и даже шпионства».
Если в отношении солдат и офицерского корпуса к евреям можно найти и позитивные, и негативные моменты, то среди высшего военного руководства неприязнь к евреям являлась признаком официально одобряемого направления мыслей военачальника. В этом убеждают результаты обсуждения высшим армейским командованием проекта об отмене призыва евреев в армию.
Впервые мысль о замене воинской повинности для евреев особым денежным налогом была высказана в 1903 году при обсуждении военным министром и министром финансов военного бюджета на 1904 год. Опрошенные в 1904 году командующие военными округами единодушно (за исключением командующего Сибирским военным округом генерала Сухотина) высказались против такой замены как несправедливой по отношению к другим народам империи (прежде всего к русскому). По мнению генералов, введение для евреев дополнительного денежного налога приведет к «еще большей эксплуатации» ими нееврейского населения и в конечном итоге вызовет рост антисемитизма.
Предложение о замене для евреев воинской повинности налогом вновь всплыло в 1907 году, на этот раз в какой-то мере инициатива исходила от царя. Николай II наложил одобрительные резолюции на ежегодных отчетах командующего Виленским военным округом и херсонского губернатора за 1907 год, требовавших прекратить призыв евреев в армию. Командующий Виленским военным округом, в частности, докладывал царю: «Исконным злом нашей армии являются евреи, вредные качества коих ныне в полном расцвете… войсковые начальники… высказываются за совершенное прекращение приема евреев в армию». Резолюция Николая II гласила: «И я тоже». Вопрос был направлен на рассмотрение Совета государственной обороны – высшего государственного органа, отвечавшего за выработку оборонной политики и возглавлявшегося великим князем Николаем Николаевичем (будущим Верховным Главнокомандующим). Совет государственной обороны определил в своем решении, что «…пребывание евреев в армии… чрезвычайное зло, крайне вредное для интересов армии…». Вместе с тем он не посчитал возможным заменить для евреев воинскую повинность денежным налогом, поскольку эта мера несправедлива по отношению к другим населяющим империю народам и «безнравственна, так как устанавливает право богатого на откуп» от службы. Указывалось вновь, что евреи платили бы новый налог на средства христиан, подняв цены на продаваемые ими товары.
Впрочем, это решение Совета государственной обороны нисколько не изменило убеждения царя в необходимости убрать евреев из армии. На отчете командующего Омским военным округом за 1909 год, писавшего: «Недопущение евреев в ряды войск так же важно для интересов армии, как и для интересов государства», Николай наложил резолюцию: «И я того же мнения». Резолюции монарха имели большое значение, поскольку по ним бюрократия определяла направление практической политики государства. К 1910 году относится запрет принимать в военные училища и производить в офицеры крестившихся евреев.
В третий раз предложение об отмене призыва евреев в армию было поднято по инициативе Государственной думы. В марте 1911 года Дума потребовала «выяснения причин повторяющихся из года в год крупных недоборов» новобранцев из «иудеев, поляков, литовцев, магометан, а также соотношения количества призываемых иудеев их общему количеству в России». Комиссия Думы по государственной обороне, «…признавая лиц иудейского вероисповедания элементом для армии вредным», выразила весной 1911 года пожелание «о… внесении законопроекта по вопросу об отбывании воинской повинности лицами иудейского вероисповедания».
Получив столь значимую поддержку со стороны Думы и зная о горячем одобрении этого шага царем, военная бюрократия принялась за разработку проекта. В 1911–1912 годах мобилизационное управление военного министерства предложило пятидесяти высшим военачальникам (командующим военными округами и армейскими корпусами) высказаться по вопросу о качествах солдат-евреев и желательности вообще отменить призыв евреев в армию. Все без исключения опрошенные признали евреев малопригодными либо вообще непригодными к службе в армии, подавляющее большинство из них высказалось за отмену всеобщей воинской повинности для евреев. Генералы отмечали физическую слабость и повышенную болезненность евреев, их неприспособленность к физическому труду и к тяготам военной службы. Из-за такой слабости приходится освобождать евреев от тяжелых работ, участия в маневрах и т. д. При этом евреи и сами стремятся устроиться на нестроевые должности, куда их вынуждены отправлять командиры. Говоря о нравственных качествах солдат-евреев, русские военачальники упоминали их трусость, лживость, нестойкость в бою, склонность к выгораживанию друг друга, симуляции болезней, кражам и мошенничеству. Отмечалось, что умственные способности евреев выше, чем у средней массы солдат, но евреи используют свои способности главным образом, чтобы уклониться от тягот службы. Относительно невысокий процент осужденных преступников среди солдат-евреев объяснялся лишь их осторожностью и изворотливостью.
Говоря о желательности отменить призыв евреев в армию, некоторые военачальники требовали также ограничить их гражданские права или вообще лишить русского подданства. В частности, генерал Брусилов (в то время командир 14-го армейского корпуса) требовал «…совершенно изъять евреев из рядов армии… ограничив их гражданские права». Исключить евреев из русского подданства требовали командующий Виленским военным округом генерал Мартсон и наказной атаман казачьего Войска Донского генерал Мищенко. Генерал Сахаров (командир 7-го армейского корпуса) считал такой шаг «истинным благом для России», а генерал Литвинов (командир 5-го армейского корпуса) требовал или изгнания евреев из России, или «хотя бы лишения всех прав состояния». Литвинов, а также генерал Плеве говорили и о необходимости лишить евреев возможности быть поставщиками товаров для армии.

 Иные военачальники подводили идеологическую основу под свое нежелание видеть в русской армии евреев. Генерал Плеве (командующий войсками Московского военного округа, во время войны – командующий рядом армий и Северным фронтом) считал, что «евреи – враги России, желающие ее разрушения». Генерал Эверт (командир 13-го армейского корпуса, во время войны – командующий 4-й армией и Западным фронтом) отмечал: «Всегда и везде… евреи были чужды и даже враждебны интересам того государства, в котором они жили… В нации без патриотизма, без преданности Государю и Отечеству хороших солдат быть не может». Генерал Смирнов (командир 20-го армейского корпуса, во время войны – командующий 2-й армией) думал, что «еврей – космополит по своим убеждениям, идея национальной защиты ему чужда». Особенно пространный ответ дал командующий войсками Киевского военного округа генерал Н.И. Иванов (во время войны – Главнокомандующий Юго-Западным фронтом):
 
В интересах государства иметь могучую армию… что возможно лишь при удалении из нее всего вредного элемента. Таким элементом прежде всего является еврейство, вносящее развращающее и разлагающее начало в наши войска… Евреи не признают армию, отрицают те высокие идеалы, которым она служит…
 
Необходимо отметить, что были и военачальники, выступавшие против отмены призыва евреев в армию. Наиболее лаконично выразился генерал Алексеев (командир 3-го Кавказского армейского корпуса): «Всем народам следует отбывать натуральную воинскую повинность, ни в коем случае не заменяя ее денежной…» Великий князь Николай Николаевич (командующий войсками Петербургского военного округа и Гвардейского корпуса) и граф Воронцов-Дашков (командующий войсками Кавказского военного округа) отмечали, что отмена призыва евреев в армию будет несправедливой льготой для них. Два военачальника – генерал Экк (командующий Гренадерским корпусом) и генерал Радкевич (командующий 3-м Сибирским корпусом) считали даже, что из евреев могут получиться неплохие солдаты. Экк отмечал, что вред, приносимый евреями в армии, «преувеличен, при строгости и надлежащем надзоре… они способны нести службу. Хороших солдат-евреев следует поощрять», в то же время доступ в офицерский корпус должен быть исключен и для крещеных евреев. Радкевич (производивший во время войны массовые выселения евреев) считал, что:
 
<солдаты-евреи> вредны там, где
 нет твердого порядка и работы с войсками… Выступления евреев в 1904–1907 гг., особенно под руководством Бунда, отодвигают на задний план вопрос об их <евреев> врожденной трусости и не воинственности… Исходя из того, что истребить всех евреев невозможно и что русский народ не избавится от необходимости жить с ними совместно, следует быть по отношению к ним начеку…
Службу евреев в русской армии Радкевич почитал к тому же сильным средством для их успешной ассимиляции.
Военное министерство проделало огромную работу, готовя проект о службе евреев в армии. Кроме опроса военачальников, были составлены исторические справки и статистические обзоры службы евреев, велась обширная переписка с МВД, у русских военных агентов за границей были запрошены справки о службе евреев в зарубежных армиях. Результатом всего этого труда явилось письмо военного министра В.А. Сухомлинова председателю Совета министров от 26.04.1914 года, в где он «с полной определенностью высказывается за прекращение доступа евреев в армию». Фактически же Совет министров уже с начала 1914 года «доверительным образом» обсуждал этот вопрос, создав 18.03.1914 года особое межведомственное совещание под председательством помощника военного министра генерала А.П. Вернандера.
Первая мировая война прервала начатую работу, и отмена призыва евреев в армию не состоялась. Но продемонстрированное в ходе подготовки этой реформы пренебрежительное и враждебное отношение к евреям вне всякого сомнения сказалось на жесткой политике российских военных властей по отношению к еврейскому населению империи и захваченных территорий в годы первой мировой войны.

-------------------------------------------------------------------------

 Разве можно тут что-то добавить? По-моему, все совершенно ясно - евреи плохие солдаты.Некудашние!

 Был бы я русским, то после "некудышние" не написал бы больше ни строчки, но я еврей, и подписавшись под вердиктом о неспособности евреев к воинской службе, и не попытавшись разобраться в таком позорном для себя явлении я не могу! Тем более, что в следущем посте я представлю факты говорящие в защиту тех же самых евреев солдат.

(продолжение будет)