Прежде чем я начну подробное изложение данной темы, надо определить все аспекты, которые ее определяют. Что именно так необычно в сочетании "еврей-воин"? Вот примеры взятые из разных источников:
Традиционный антисемитизм и распространенный образ “трусливого еврея” служили благодатной почвой для восприятия немецкой антисемитской пропаганды. Выражение типа “мы на фронте, а евреи – в Ташкенте”, “евреи взяли Ташкент без боя”, “на фронте не видно евреев” – можно было услышать как среди солдат, так и среди гражданских лиц.
http://www.pskovgrad.ru/2006/05/03/kholokost_na_territorii_sssr.html
В мире нет бойца храбрей, чем испуганный еврей.
Кроме того, они все трезвенники поголовно, не курят, не употребляют наркотики и спортсмены.
интересно, если уж они "самые лучшие в мире солдаты" то почему давали себя сжигать в печях фашистам и спасали их из лагерей солдаты русские????
разве еврей может быть солдатом, ученым, бизнесменом,...итд итп?
это лучшие убийцы людей
из ответов на mail.ru
Все цитаты пришлось немного подредактировать, выбросив из них нецензурщину, но тот кто хочет прочитать их в оригинальном виде, может найти сколько угодно подобных перлов на просторах инета.
Кого имеют в виду, когда говорят: "разве еврей может быть солдатом..."?
Есть несколько значений ратного человека: военнослужащий, солдат и воин. Не смотря на то, что все они обозначают одно и то же, но обозначения эти совсем не равнозначные. Военнослужащим может быть любой гражданин страны призванный на воинскую службу. Солдатом (в профессиональном значении) военнослужащий может стать, при определенном рвении и способности. А вот войном может быть и не солдат (например партизан из гражданских лиц, и подросток, и древний старик), а тот же солдат ( отличник боевой и политической подготовки, классный специалист и т.д.) до звания воина, при всем старании может и не рости - воином человек рождается, или становится, превозмогая собственный страх и боль.
Так про кого идет речь? Про еврея-военнослужащего? про еврея-солдата? Или про еврея-воина?
Начну издалека.
несколько воспоминаний из личной жизни
Воспоминание первое
Мне было лет 5 отроду, когда я нашел в шкафу боевые награды своего дяди. Они мне показались тогда, совсем не красивыми - значки, но уж больно большие и тяжелые, а мне в то время нравились значки маленькие, с взлетающими ракетами, октябрятские звездочки с кудрявым Ильичем и значки ГТО с бегунами разрывающими финишную ленточку. Не долго думая,взял я найденные железки (а так же завернутые вместе с ними облигации Госзайма, которые посчитал за не настоящие, "игрушечные" деньги) вынес во двор и поменял их на кучу октябрятских звездочек (а облигации, за ненадобностью, отдал девченкам, девчонкам чтобы они с ними в магазин играли). Когда пропажа обнаружилась, то искать уже было нечего и негде. Так, благодаря мне, мой дядя лишился в одночасье всех своих наград, которые честно заслужил за 4 года войны. Родители меня в тот момент не наказали, но свою вину я чувствовал и когда немного подрос, спросилу отца (который сам на войне не был, и в армии не служил, потому, что в 16-летнем возрасте умудрился заработать 58-ю статью,попал в сталинские лагеря и вместо фронта валил лес на Севере ) - как так получилось, что награды его брата оказались у нас? И отец рассказал, что евреи-фронтовики, долгое время после войны скрывали свои ордена и медали, потому что. евреев с наградами народ бил (бывало и до смерти), и эти ордена были для них тогда, не предметом гордости, а печатью позора!
воспоминание второе
Произошло это в 1986 году. Помню это точно потому, что загорелся я в тот год идеей создания военно-спортивного клуба и, не смотря на природную инертность, пересиливая свою лень, принялся претворять идею в жизнь. Днем я работал на заводе, после смены шел тренировать подростков в школе, а вечером - на пахоту в подвал, который нам выделили городские власти под строительство клуба.
Возвращаясь как-то раз, после очередного нелегкого дня домой, ехал в переполненом троллейбусе. Я стоял в середине салона, когда, вдруг, до меня донеслись какие то крики с заднего конца - смотрю , а там два подвыпивших отморозка схватили за грудки пожилого еврея. Точно и не знаю из-за чего все началось (вроде бы они хотели поднять старика, а на его место самим сесть), но помню, что чуть не плача он просил: " Хлопцы, отпустите, как вам не стыдно, я же инвалид - я на фронте ногу потерял!" . Все, находившиеся рядом делали вид, что ничего не происходит или не касается их лично , и только одна женщина пыталась унять борзоту:
- Да что ж вы делаете-то! Он же фронтовик - он же за вас кровь проливал!
- Бабка, ты че, бабка - он же жид! Где он за нас кровь проливал - в Ташкенте, что ли!? Там и ногу потерял? Вот мой дед, в партизанах, кровь проливал, а ему за это одну медальку на грудь повесили, да пенсию колхозную - 17 рублей в месяц дали, а эти медалей понацепляли и везде без мыла лезут ...
Народу в троллейбусе было полно и подойти к этим "партизанским внукам" было практически невозможно (да и не особо хотелось), поэтому я просто пергнулся и крикнул им, чтобы оставили калеку в покое... Его-то они оставилии , но переключились на меня. С легкостью протиснулись через расступившихся пассажиров и оказались рядом со мной. Один из них ухватил меня за воротник куртки и начал тянуть к выходу:
- Ну, жидок, идем выйдем! А, с...эдел? Сейчас глянем что ты за перец такой!
Дверь открылась и я почувствовал, что меня выталкивают из троллейбуса, но не две и не четыре, а гораздо больше, рук.
"Вот ведь сволочи - пдумал я - как за человека заступиться так нет никого, а как всякой мрази помогать, так тут как тут!"
Не буду описывать драку, скажу только, что я победил, но когда я пришел домой, моя новая джинсовая куртка и свитер оказалась в двух местах пробиты ножом - вобщем меня тогда не порезали только по счастливой случайности - оба удара пришлись подмышку. Вот так...
Иеще одна история , похожая на предыдущие, взятая мною у одного блоггера-антисемита
Неправильный еврей.
Его с самого детства считали неправильным. Если точнее, то по его собственным словам — где-то лет с семи, когда он посреди родного Минска ответственно заявил маме — мол, в гробу я видел и музыкальную школу, и кружок рисования.
Мама, почтенная супруга кандидата филологических наук, ошарашенно всплеснула руками и, с заведомо причитательными нотками в голосе, поинтересовалась: "Лёва, а кем же ты хочешь стать?" Семилетний Лёва надул щёки и, помахав зачитанным томиком Станюковича, объявил, что хочет стать моряком. "Лёвушка, ты — едиёт!" — не без лёгкого грассирования отрезюмировал папа, но этим и ограничился, искренне полагая, что к моменту окончания школы сын несколько поумнеет.
Зря надеялся.
Ровно в тот год, когда папа увенчал свою естественную плешь профессорскими лаврами, Лёва обрёл плешь искуственную. Рукотворную. Ибо был зачислен в Высшее военно-морское ордена-жутко-подумать Ленина, Краснознамённое, ордена Ушакова училище им. Эм Вэ Фрунзе по адресу 199162, Ленинград, В-162.
Несмотря на ярко выраженную семитскую внешность, Фрунзенку Лёва закончил блестяще.
Потом было весело.
Молоденький "жЫдолитинант" Лев-свет-батькыч при распределении был услан на Север, где по прошествии некоторого времени с удивлением обнаружил себя командиром штурманской боевой части на одной из атомарин.
И понеслось. И поскакало. А когда нестись и скакать кончило, Лев Иосифович открыл глаза и понял, что ему уже ого-го сколько с гаком лет и он не только кап-раз в отставке, но ещё и военный пенсионер в одном флаконе. А заодно и вдовец — дети разбежались кто куда. Т.е. одинокий, как перст.
Томик Станюковича давным давно был Лёвой утерян в одной из первых автономок, о чём особых сожалений не возникало. Как-никак за время службы Лёва успел повидать столько, стольких и в таких ракурсах, что сам мог накатать три тома живописнейших маринистических опусов под общим названием "Зад в ракушках".
Кстати, о заде. При попытке сесть на табурет Лёва ощутил заметное неудобство... Привыкший все проблемы решать сразу, дабы встретить Третью мировую не отвлекаясь на текучку, Лёва нацепил на себя цивильный костюм с кепочкой и пошаркал на улицу. Надо отметить, что жил наш герой после схода на берег в каком-то периферийном Задрищенске, где отродясь никаких ведомственных военно-морских лечебных заведений не было. Так что у Лёвы не оставалось иного выхода, как взять курс на обычную поликлинику.
...В регистратуру стояла длинная очередь, живо напоминающая кадры хроники "москвичи и гости столицы в едином порыве пришли попрощаться с усопшим товарищем Сталиным".
Лёва почесал себя под кепочкой. И вспомнил две любопытные вещи. Во-первых, что как у пенсионера-подводника, награждённого ну разве что не звездой со Спасской башни, у него есть право обслуживания без очереди. Во-вторых, что докУмент, всё это удостоверяющий, остался дома на холодильнике.
Попытка Льва Иосифовича овеществить своё право на право безочередного обслуживания без предъявления ксивы закончилась крахом. Ибо после первого же пробного вяканья Лёвы о том, что он хотел бы получить свою медкарту минуя получасовое стояние, очередь хищно посмотрела на Лёву, вдохнула и... набросилась.
Седовласые бабки замахали руками и закричали, что они тоже тут в душе все ветераны клюкой нее*аццо. И им тоже хотелось бы без очереди. И вообще, старух обгонять — себя не уважать! Подумаешь, какому-то там Лёве какое-то государство что-то там гарантировало!..
Женщины из очереди запричитали, что у каждой дома — детей три мешка и им тоже надо побыстрее.
На этом общем осуждающем фоне особо выделился один мужик, смеривший взглядом шестидесятилетнего Лёву от туфель до кепки, и заявивший, что скорее сдохнет, чем пропустит впереди себя жида. На робкий вопрос Лёвы, а чем же ему так жиды досадили, мужик громко уличил всех евреев и Лёву персонально в причастности к всемирному антирусскому жидо-массонскому заговору. Следы которого, добавил мужик, он наблюдает ежечасно. Начиная от купленной вчера в ларьке у жидо-массонки Ивановой палёной водки и заканчивая уже сегодняшним приобретением на рынке гнилых мандаринов у жидо-массона Гоцеридзе.
...Короче, домой Лёва вернулся в некоторой потерянности и без медицинского обследования. В ушах всё ещё звенел чей-то вопль: "Не пускайте еврея, они уже и так везде пролезли!.."
Лёва подошёл к настенному зеркалу и всмотрелся. Да, типичный вечный жид. Ссутулившийся и со шнобелем. Ну, разве что не пархатый. Пока.
Лёва молча погрозил отражению кулаком и распрямил плечи. Распахнул шкаф и снял с вешалки комплект своей парадной формы. Встряхнул его, вслушавшись в бряцанье многочисленного наградного иконостаса...
Ещё через 20 минут у поликлиники с резким скрипом тормозов остановилось такси. Водила пулей вылетел со своего места, обежал капот и открыл переднюю правую дверцу. Из салона на тротуар сошёл бравый капитан первого ранга. С орлином взглядом, значком командира подлодки, кучей орденоносных цацок и при кортике.
Осмотревшись, Лев Иосифович не глядя протянул таксёру половину своей месячной пенсии, отказался от сдачи и, чётко печатая шаг своими начишенными до умопомрачительного блеска ботинками, направился к поликлинике. Поведя плечом с капразовским погоном, открыл скрипучую дверь. И пошёл прямо к окошку регистратуры. Вид при этом у Лёвы был такой, такой... Что никто не заступил Лёве дорогу. Ни единый человек. Очередь каким-то непостижимым образом рассасывалась перед каперангом, чтобы тут же снова ссосаться за его, прямой как доска, спиной.
Как-то сами собой затихла болтовня и разговоры. В абсолютной тишине Лёва в последний раз сделал строевой "жбанг!" каблуком по кафельной плитке пола, отточенным движением смахнул с головы под локоть фуражку. Потом достал из кармана своё пенсионно-превилигированное удостоверение, всунул его в окошко регистратуры. И туда же, в окошко, голосом, которым когда-то запросто перекрывал рёв атлантического шторма, прогорланил:
— Иииййаа! Еврей! Капитан первого ранга в отставке! Лев Иосифович Такой-то! Проживающий по такому-то адресу! Мне нужна моя медицинская карта! Так как у меня болит }{опа! К какому врачу мне обратиться?..
— ...Какой же это жид? — сказал минут десять спустя борец с жидо-масонами, избавившись наконец от бликов каперанговских погон в глазах. — Натуральный русский! Жиды-то всё тишком, да молчком своё гребут, а этот прямо сказал: "Мне надо!.." Аж стёкла зазвенели.
"Ага, ага! Точно — наш!", — закивали бабки: "И удостоверение у него есть — всё чин по чину. И медалей — до пупа..."
А одна женщина в очереди печально вздохнула: "Эх... Вот за каких надо замуж выходить! А то у меня дома — не мужик, а размазня".
"Ага, ага!" — снова закивали бабки и принялись перемывать косточки своим дедам.
Ну, а Лёва... Что, Лёва? Лёва за три недели вылечил вовремя выявленный геморрой. Потом пошёл прогуляться и обнаружил, что половина Задрищенска знает его теперь в лицо, торопясь вежливо поздороваться. А вторая половина Лёву в лицо не знает, но уважает так, что аж деревья качаются.
За глаза же местное население Льва Иосифовича с тех пор так и стало именовать — "неправильный еврей"... И, чтоб он был здоров, именует до сих пор.
(продолжение будет)
Дядя Лева-молодец)