БРОШЕННЫЕ.


Знаешь, Сашка, я не думала, что так выйдет. Это все получилось совершенно случайно. Олег мне поначалу совершенно не понравился. И дело вовсе не в том, что он маленького роста и толстый – внешность для меня не играет особого значения – да-да, и не ухмыляйся так многозначительно, не думай, что ты всё обо мне знаешь. А дело в том, что у него на лбу было написано большими буквами – неудачник. И поведение его всё было неудачницкое: при разговоре он мялся, краснел и стеснялся , на вопросы о себе отвечал неохотно, и это понятно: хвастаться особо было нечем. Работы нет, денег нет, друзей практически тоже нет , любимой девушки нет, не было, и, при таком жизненном раскладе, в ближайшее время и не предвидилось. Познакомила нас с ним его сестра в надежде свести, ну ты сам понимаешь. Удивляешься, как я дошла до такой жизни? Злорадствуешь? Ах, да не собиралась я ни с кем знакомиться, ты же знаешь, мне вообще ничего не хотелось, я просила, чтобы все оставили меня в покое, и в конце- концов меня оставили, конечно, и я осталась в полном одиночестве. Одиночество – такое я выбрала себе наказание. Поначалу было очень трудно, знаешь, я , оказывается, так привыкла делать всё с тобою вместе. И даже когда тебя не было рядом, мысленно всегда с тобой беседовала. Впрочем, это у меня осталось до сих пор. Только это у меня и осталось. Да ещё мои сны – но они всегда такие страшные, Сашка, я всегда просыпаюсь в слезах. Бывают, правда, иногда, и сны хорошие, в которых у нас с тобой всё как прежде, и в этих снах я так тебя люблю, что, кажется, эта любовь осязаема, её можно потрогать, взять на руки, приласкать… В этих снах я так счастлива, Сашка. Но как же больно, просыпаясь, понимать, что это был лишь только сон. Вспоминать, что произошло на самом деле… Хотя, когда началась вся эта история с Олегом, сны про нас с тобой мне стали сниться реже. Мы с ним стали встречаться – но не как любовники, а как друзья: такое я поставила условие. А он был рад и такому, так как ему не то что спать, а и общаться было не с кем, представляешь, ну абсолютно не с кем! Озлоблен на весь мир, считает себя уродом, сидит целыми днями дома, играет в компьютерные игры. На работу устроится не может из-за этой своей неуверенности в себе, в твёрдой убеждённости, что никому не нужен. Живет на деньги мамы, которая каждый день его этим попрекает. И ведь не глупый парень… Самое печальное, что в свои 25 он всё ещё оставался девственником. Даже не целовался никогда, представляешь? Хотя девушка, у него, как оказалось, всё-таки когда-то была, целых два месяца они ходили вместе, и Олег никак не решался к ней притронуться, всё не мог поверить своему счастью, а счастье неожиданно и кончилось. Девушка сказала: давай останемся просто друзьями. С тех пор прошло уже года три, но Олег до сих пор не может понять: почему она так поступила? Он и меня всё время спрашивал: ну что со мной не так? Я урод, да? Ко мне, наверное, противно прикоснуться? Это потому девушки хотят со мной только дружить? Вот и ты тоже… А я ему, Сашка, конечно, очень нравилась. Это было заметно. Иногда он ко мне пытался даже приставать, но так неуклюже… И чем больше мы с ним общались, тем больше я понимала, что должна это сделать. Должна с ним переспать. Ведь я могу помочь человеку… Да, я знаю, ты думаешь, что мне просто хотелось секса, что после всех этих месяцев одиночества мне уже было всё равно, толстый или худой. Как ты не прав! Да, конечно, мне хотелось, чтобы ко мне прикасались, мне было очень тяжело, но не это, совсем не это было причиной моего решения… В этом смысле Олег меня совсем не привлекал. И от близости с ним получаю удовольствия я немного. Он в постели совсем не похож на тебя, у его тела какой-то кисло – молочный запах, да и на вкус его сперма напоминает молоко. Слегка прокисшее, причём, молоко. А ты ведь знаешь, как я ненавижу молочные продукты… Я немного побаивалась поначалу, что у нас вообще ничего не получится. И он волновался, и прикасался ко мне робко, как будто я из хрусталя сделана, и боялся меня раздавить телом своим, обремененным лишним весом. Но потом ничего, вошёл во вкус, и даже стал практиковать на мне всякие приёмы, подсмотренные, видимо, в порнофильмах, которые единственные были ему утехой во времена «девичества». Он стал уверенней в себе, и даже похудел немного. Работу, правда, пока не нашёл, но ищет. Из одной фирмы ему должны скоро позвонить. Я так за него рада! Встречаемся мы с ним нечасто – раз в неделю, когда его мама уезжает в командировку. И только у него. Потому что я не хочу ни с кем спать на бывшей нашей постели, Сашка. Да и вдруг ты прекратишь приходить ко мне во снах, если рядом будет другой? Только не будь в этих снах ко мне слишком жестоким… Да, ты прав, в мире много жестокости. И особенно часто бываем жестокими мы, женщины. Вот недавно я встретила Веничку… Ты, наверное, помнишь Веничку. Ты как-то у него стригся, и даже потом ходил к нему в гости. Мы ещё с тобой удивлялись, до чего этот Веничка похож на женщину: маленький, худенький, волосы крашеные, в ушах серёжки. Духами от него пахнет… Он тогда с Наташкой жил, ну помнишь, рыжая такая, старше его лет на десять, у неё ещё ребёнок был от первого брака, мальчик. Веничка эту Наташку обожал, встречались они года четыре, и неизвестно, кого он больше любил: её или этого её ребёнка. И он её все уговаривал, чтобы расписаться. И вот, когда они наконец расписались, и была нормальная свадьба, родственники-подарки, и кольца им делали под заказ, Веничка мне с гордостью своё продемонстрировал, красивое кольцо, под Сваровски, эта Наташка его бросила. Ровно через месяц после свадьбы, представляешь? Сказала, что слишком он похож на пидора. Как будто за четыре года она этой его особенности не разглядела. Когда он мне всё это рассказывал, у него слёзы были на глазах. Да и у меня тоже, если честно. И конечно, я ему дала свой телефон, и разрешила мне позвонить. Хотя как мужчину я его совершенно вначале не воспринимала, это точно. И он стал мне звонить, и приходить, и постоянно рассказывал про эту свою бывшую жену, и спрашивал: ну как она могла так поступить? Что же я, не похож на мужчину? Просто я за собой слежу… И я его успокаивала, и говорила: конечно, похож, и советовала найти себе новую девушку. Тем более, что он работал в парикмахерском салоне, вокруг всегда было много девушек… Но вскоре я поняла, что эти девушки не видят в нём мужчину, Веничка не соответствует их идеалу совершенно, не было в нём этой мужественности, агрессивности, которая так привлекает женщин. Да, Сашка, ты ведь знаешь, что мне тоже нравятся такие мужчины, сильные и уверенные в себе, а вовсе не манерные хлюпики. Но какая разница, что мне нравится, если я могу помочь человеку? А я могла ему помочь, Веничка ясно мне дал понять, что я ему очень нравлюсь. И что я чем-то похожа на его бывшую жену, хоть и не рыжая. А жаль, говорил Веничка, тебе бы пошло. Зато у тебя грудь больше. У него были такие несчастные глаза, Сашка, я не могла ему отказать. И ты знаешь, в постели он оказался вполне нормальным. Разве что эта его особенность брить волосы на всём теле… Эти колючки меня жутко раздражают. А ещё этот его гель для волос, которым он пользуется постоянно, воняет чем-то удушливо- сладким. Но я уже почти привыкла. Встречаемся мы не очень часто, и только у него дома, обычно в первой половине дня, пока его мама, с которой он живет после развода, находится на работе. Поначалу Веничка очень старался, пытаясь поразить меня своими мужскими качествами, но я ему дала понять, что неприхотлива, и он расслабился. Теперь на секс у нас уходит минут 20, что вполне меня устраивает. Тем более, что, как ты знаешь, недавно в моей жизни появился Алексей. Вот уж кто соответствует всем стандартам настоящего мужчины: широкие плечи, высокий рост, суровое молчание. А в глазах тоска, и извечный мужской вопрос: за что? За что она так со мной поступила? Почему она меня бросила? Да, Сашка, представляешь, его тоже бросила девушка. Я и не знала раньше, что таких бросают. Красивый, умный (Джойса читает), работает системным программистом. А девушка у него была – серая мышка. Одевалась, как учительница в сельской школе. Косметики никогда ни капли. Я их часто вдвоем видела у себя в магазине. Да, как выяснилось впоследствии, она учительницей и была – языка и литературы. Ради другой учительницы она его и бросила – учительницы математики. Лесбиянкой оказалась серая мышка. Я когда увидела его одного в магазине, и эту тоску в глазах – сразу всё поняла. И сама дала ему свой номер телефона. Написала на чеке. Правда, он так и не позвонил. Сказал, что чек потерялся. Пришлось ему в следующий раз давать уж сразу адрес. И он стал ко мне приезжать. Сашка, ты прости, но у него негде. У него сестра, брат, жена у брата родила недавно… А я всё равно живу одна. И одиночество моё уже мне так осточертело… А Алексей, ему так тяжело… Поначалу он всё время молчал, переживал. Очень ему больно было говорить на эту тему. Но я его постепенно разговорила, и он теперь постоянно твердит только про неё. Какая она сука. Какая она лживая сука. При слове «лесбиянка» он бледнеет и сжимает кулаки. Он рад, что у меня нет подруг. К моим знакомым мужчинам он меня не ревнует. И меня это абсолютно устраивает. Потому что мне уже становится сложно совмещать несколько мужчин в своей жизни, так, чтобы каждый из них думал, что он единственный. Тем более, что я так не люблю лгать… Но я должна им помочь. Я поняла, что моё тело мне больше не принадлежит. Это тело, такое красивое, такое нежное, которое ты так любил ласкать… Которым ты так восхищался… Каждую клеточку которого ты знал наизусть… Раз оно больше не может помочь тебе, пусть поможет другим, правда? А Алексей совсем не избалован. Лесбиянка в постели вела себя как бревно, оказывается. К телу подпускала редко, и вообще просила, чтоб всё было побыстрей. Я не понимаю, почему он так по ней страдает? Я стараюсь дать ему то, чего ему так не хватает, и у меня неплохо вроде получается, и даже делала для него то самое, ну помнишь, ты меня всегда просил, а я стеснялась… Я считала это извращением, но для Алексея решила сделать, потому что, если честно, Сашка, в этих делах он очень уж напоминает мне тебя, и даже называет меня ласково тем именем, которым называл лишь только ты… Мне не по себе от этого, правда. Но по ночам я всё равно всегда одна, Алексей уходит спать домой, такое я ему поставила условие. И я скучаю по тебе, Сашка, скучаю невыносимо, так как поговорить мне всё равно ведь абсолютно не с кем. Только лишь с тобой, потому что, тех, других, я только слушаю. И утешаю, как умею. А утешать я умею, как сказал мне Михаил, когда мы провели с ним вечер в «Красуне». Помнишь, мы с тобой любили это кафе? Может, тебе неприятно, Сашка, но я правда не знала, куда ещё можно с ним пойти, а от него инициативы никакой, он был весь такой потеряный, когда я его встретила. Он сидел на лавочке, а я проходила мимо, и когда его увидела, сразу поняла: у этого человека душевная травма. Вот не знаю, как догадалась, почувствовала, что-ли. Но мимо пройти не смогла. И вот ведь как оказалась права: его тоже бросили. Причем история у Михаила оказалась какая-то нелепая: бросила его беременная девушка. Нет, ты представляешь, он ее любил безумно, хотел семью, всё-таки скоро тридцать, а до этого – лет восемь одиночества в разводе, и даже секса никакого все эти годы. И тут встречает эту Вику , и всё у них прекрасно, имя для ребёнка вместе выбирали. Имя выбирали, пока ребёнок был в проекте, а как только он зашевелился в животе, девушка сказала: извини. Любовь прошла, ребёнок мой, а тебя видеть больше не желаю. То есть она меня использовала, что ли? – недоумевал Михаил. Мне было его неимоверно жалко, Сашка, но у меня и в мыслях поначалу ничего такого не было, мне просто хотелось его как то успокоить,я и повела его в «Красуню». Его надо было напоить, чтобы он смог выговориться, мужчине обязательно надо дать выговориться, когда ему женщина сделала плохо. Ну а потом мы, конечно, поехали ко мне, куда я его могла отправить одного в таком состоянии? Да, Сашка, в ту ночь мы ночевали у меня, но больше такого не повторится, теперь мы делаем это только у него дома, он ведь тоже живёт один. Михаил такой большой, солидный, кажется со стороны очень спокойным, даже иногда совсем холодным и безэмоциональным. Если бы ты знал, какой на самом деле он ранимый! Конечно, он немножечко зануда, говорит всё время о своей работе, или же пытается учить меня жизни. Но мне не трудно потерпеть, это ведь не сложно – сделать вид, что мне безумно интересно. А в постели он со мною очень нежен, даже слишком уж нежен, просто сюсюканье какое-то слащавое выходит. Иногда возьмёт, калачиком свернётся, прижмётся ко мне крепко, будто просит: защити! А ведь по комплекции меня в два раза больше.
Так вот я теперь живу, Сашка: сплю с ними, утешаю, каждому говорю, что люблю. Каждый из них в это верит, и каждый рад, что я от него ничего не жду и не требую, а они мне ничего и не предлагают. Знаешь, когда-то давно я думала, что мужчины – сильные и уверенные в себе существа, которых сложно обидеть. Непробиваемые и пробивные. Это такая глупость, как оказалось! Теперь я знаю, что всё иначе. И, хотя мне на самом деле очень сложно встречаться с ними всеми одновременно, каждому одавая часть своей души, каждому предлагая своё тело, я знаю, что никогда их уже не брошу. И если завтра появится ещё кто-то, кому нужна будет моя помощь – а он появится, Сашка, вокруг столько мужчин несчастных и одиноких – я не смогу ему отказать. И я никогда не смогу никого больше бросить, Сашка, ведь как же я смогу кого-то бросить, если я знаю, что каждый из них может поступить из-за этого, так же, как ты. Как же я смогу сказать кому-то: уходи! Уйди, пожалуйста, совсем из моей жизни! – помня о том, что сделал Ты, когда я сказала эти слова Тебе, сказала в пылу глупой ссоры, и была совсем не рада, когда ты действительно ушел, нарочно хлопнув дверью, и стала сразу ждать, когда же ты вернёшься, чтобы сказать, что я тебя люблю и никогда не брошу, не зная, что не смогу уже сделать этого никогда. Что ты выберешь стать просто тенью, ночным кошмаром, вечным упрёком мне, оставившей тебя и оставшейся жить.