Это цитата сообщения
Олифант Оригинальное сообщение
[220x293]
На ворогов выехали неожиданно. Видимо, какой-то степной князёк собрался малыми силами проскочить через границу, быстренько поживиться и, так же тайно, уйти. Завидя богатырей, басурмане ощетинились копьями и попятились.
- Пусть уходят? – позёвывая, спросил Муромец.
- Не для того мы здесь приставлены, - вытащил меч из ножен Добрыня, - А ну, разгоняй коней, добры молодцы.
От жалкого войска отделился десяток всадников и бросился наутёк. Первым, судя по расшитому золоту халату, скакал князёк.
- Ты, Алёшенька, - выкрикнул Добрыня, махнув рукой в сторону беглецов - не дай этим уйти, а остальных - мы сами.
Алёша стегнул коня и помчался во весь опор. Когда до убегающих осталось с полсотни локтей, он осадил гнедого и вложил в лук первую стрелу…
Вернулся он на заставу первым. Амельфа Тимофеевна, лениво отмахиваясь от мух, возилась с бараньими потрохами, мокнущими в кадушке. Судя по стоявшему рядом бочонку с брагой, бабка пребывала в благодушном настроении.
- Никак побили, дружков твоих? – пошутила Тимофеевна.
- Нехорошо ты говоришь, - присел рядом Алёша. – Добрыня с Ильёй защита земли нашей, опора града Киева. Ты, вот, что ни день бранишься, а о сих богатырях калики перехожие былины складывают. О деяниях, да о подвигах.
- Знамо нам про их подвиги, - Амельфа Тимофеевна длинно сплюнула в костёр. – Аль, не слыхал ты, как Добрыня своей жёнушке голову срубил.
- Да ты пьяна, что ли, бабка Амельфа? – изумился Алёша. – Как язык-то повернулся такое молвить?
- Да уж об этом, поди, один ты, невинная душа, не ведаешь, - невесело рассмеялась бабка. – Богатырь-то наш, было времечко, по праву руку от князя Владимира сиживал, да тайные поручения его сполнял. То на смертный бой вызовет неугодного, то послом к степнякам поедет, то за чаркой слова потаённые подслушает. И уж такую власть поимел богатырь, что и укороту на него не стало. Всё ему дозволено было. Выбрал себе в жёны перву красавицу на граде Киеве - Марину Кайдальевну. Силком под венец повёл, а когда та сказала, что не люб он, сабелькой-то и укоротил.
Бабка, не спеша, зачерпнула ковшиком браги, шумно выпила. Алёша слушал затаив дыхание.
- Пришёл к князю, богатырь наш, да и наплёл, что околдовала его Маринушка, что зельем волшебным опоила. И чернокнижница она, и злодейка, и по ночам змеёй оборачивается. Покачал головой Владимир, убоялся смуты в граде Киеве, да и послал слугу верного сюда, на заставу, от греха подальше. А тут Добрынюшка и дружка себе обрёл под стать, упыря Илью Муромца.
- Ты, бабушка, говори, да не заговаривайся, Муромец-то Тугарина сгубил, да тебя из рабства вызволил.
- А я говорила, дураку старому, - грохнула оземь ковшик Амельфа Тимофеевна. – Хватит по шатрам, да кибиткам жить. Осядем у моря, терем каменный выстроим, сад заведём. Так, нет же! Воин он, видите ли, друг степей! Злата-жемчуга полные мошны, а живёт, как пёс безродный. Вот и довоевался, нехристь.
- Ты о ком это? – растерялся Алёша.
- Ох, заболталась я, - засуетилась бабка. – Вон и дружки твои едут, а обед-то не готов. Опять Муромец лаяться будет…