Холодная, тёмная комната за железной дверью. Крохотные огоньки свечей. Совершенно незнакомый человек в тряпочной коробке. Искуственные цветы вокруг головы. Живые - в ногах. Ещё один человек, лысый, жуткий, бродит вокруг, говорит что-то, размахивает душным, пахнущим чем-то лимонно-приторным, кадилом. 

Мама плачет. Обнимаю её. Она спрашивает: "Страшно тебе?". И сама же отвечает: "Конечно, страшно". 

А я не знаю, как объяснить. Да, страшно. Но пугает не смерть. Вообще не умею ценить свою жизнь и не боюсь её потерять. Страшно, что и меня когда-нибудь так же, в такую же коробку, как надоевшую куклу. И равнодушный человек с кадилом, как жрец с ритуальным ножом, будет бродить вокруг, говорить что-то ненужное, бессмысленное, бессвязное. 

Потом кладбище. И ужас от того, что разница цифр на камнях порой совсем крошечная. Три, четыре, шесть. 

Могильщик наступает на чужие могилы, на цветы, опрокидывает горшки. Заколоченная красная коробка опускается в яму. Песок и несколько монеток на крышке. 

Подняли, отряхнули ограду. Привязали её найдённым где-то поблизости старым выцветшим венком.

Не хочу так. В огонь и пепел по ветру. Чтобы не осталось ни коробки, ни ямы, ни памятника. Ничего. Кто захочет вспомнить, вспомнит и так.