Слёзы, кажется, кончились. Остались температура, тупая, ноющая тяжесть в висках и затылке и тяжёлое, сквозь боль в груди и горле, дыхание.
Зачем об этом пишу? Всё просто. Придумывать что-то здесь - смешно и глупо, как врать самой себе. Когда-то он читал иногда мой журнал. И остаётся судорожная, подыхающая надежда, что прочитает снова. Посмеётся, обзовёт глупым ребёнком, и всё станет, как раньше.
Смешно? Да.
Наивно? Разумеется.
Но только эта дурацкая надежда не даёт захлебнуться совсем.