Настроение сейчас - бодрое

Был такой случай: великого поэта Талиба пригласили на обед к царю. Гостей
собралось много, с полтысячи. А Талиб был очень беден. Поэты вообще редко богаты
- во всяком случае, по мнению окружающих.

Приятели говорили ему: "Талиб, ты бы одолжил у кого-то приличную одежду, новые
башмаки, красивый зонт... Твой зонтик совсем ветхий, накидка вся в заплатах,
башмаки рваные - ужас просто!"

Но Талиб сказал: "Я буду неловко себя чувствовать, если надену чужое. Никогда ни
у кого ничего не брал взаймы. Я привык сам себя обеспечивать и жить как живется. И я не стану отказываться от своих жизненных принципов ради какого-то званого
обеда".

И он отправился во дворец в своих лохмотьях. Когда он показал стражнику свой
пригласительный, тот расхохотался и сказал: "Ты у кого украл приглашение?
Проваливай, не то упеку в подземелье!"

Но Галиб стоял на своем. "Меня пригласили, - сказал он. - Можешь спросить у
самого царя".

"Каждый бродяга говорит, будто его тоже позвали на пир! - ответил стражник. -
Думаешь, ты первый? Тут уже целые толпы в двери ломились. Проваливай, да поживее,
скоро начнут собираться почетные гости". И Галиб ушел. Его приятели подозревали, что так и случится, и заранее одолжили
для него новую накидку, чистые башмаки и красивый зонт. Поэт надел все это и
вернулся к воротам дворца. Стражник поклонился ему и сказал: "Милости просим".

Галиб был очень известен, царь обожал его стихи и оказал поэту большую честь,
усадив за столом рядом с собой. Но, когда начался пир, Галиб повел себя очень
странно - царь даже решил сперва, что бедняга рехнулся. Галиб принялся кормить
изысканными яствами свою накидку, да еще приговаривал: "Отведай этого, моя
накидка! Ведь это тебя пустили сюда, а не меня!" "Что с тобой, Галиб? - удивился царь. - Ты с ума сошел!"

"Нет, - ответил Галиб. - Сначала во дворец пришел я, но меня не пустили. Потом
вместо меня явилась эта накидка - я в ней случайно, она ведь сама ходить не
может, - и ее приняли со всем радушием!" Так оно и бывает: окружающие признают не тебя, а твою одежку, и потому ты все
время ее украшаешь, постоянно прихорашиваешь.