Это цитата сообщения Paranoid_Bamboo Оригинальное сообщение

Broken pleasure (KHR)



Название: Broken pleasure
Автор: Найт
Бета: Liland
Фендом: Katekyo hitman Reborn
Пейринг: Хибари/Гокудера
Рейтинг: Pg-15 (ибо до R недотягивает, как мне кажется)
Жанр: angst, drama
Размещение: мое разрешение
От Автора:
-просто потому что ненавижу ЯмаГоку
-POV Гокудеры вперемешку с POV 3-го лица
-терпеть не могу придумывать названия :\


Можно ли определить тот самый момент, когда зарождается чувство? Возможно, нет. Духовная основа человека сплетена из миллиардов нитей эмоций, начиная от самых мелких переживаний по поводу нечаянно порезанного пальца при неаккуратной готовке и заканчивая страдальческими какофониями сломленных душ.
Разве можно уследить за созданием каждой мельчайшей ниточки в паутине, окутывающей наши сердца. Возможно, нет. Да и кому это интересно? Результат уже выстроенной личности обозревать намного заманчивее даже для нас самих.
Но иногда не избежать моментов, когда мы оборачиваемся назад, тщетно пытаясь разыскать тот самый исток озарившего когда-то чувства. В итоге бесплодные поиски наведут лишь на тщательно затертое начало.
Ведь высокие эмоции не любят раскрывать свои секреты.

А сначала была ненависть. В первую очередь, к самому себе, за слабость. Хотелось стать сильнее, но это вполне ожидаемо. В семье мафиози по-другому нельзя. Слабости – это то, что среди таких, как я, не прощают.
А еще нас учили, что в ненависти проявляется настоящая сила. Поэтому поступал, как учили.
Первую затяжку я сделал, когда мне не было еще десяти лет. От частых занятий игры на пианино начали дрожать пальцы, будто бы им было непривычно без ощущения черно-белых клавиш под собой. Первой волной дыма обожгло легкие, но когда истлевший окурок обреченно полетел за пределы окна спальни, мои руки уже не дрожали.

- Курить на территории школы запрещено, – тихий голос, словно крадущаяся поступь хищника в поисках очередной жертвы, раздался в нескольких метрах от меня.
Пальцы дрогнули лишь на мгновение, словно их пронзило едва ощутимым разрядом тока, но потом еще крепче вцепились в сигарету.
Сделав очередную затяжку, я медленно выдохнул дым, наблюдая, как он растворяется во влажном летнем воздухе.
Замечать его присутствие отчаянно не хотелось. Раскрывать губы, дабы произнести что-то наподобие грубоватого «Отвали», желания не было тоже.
Меткий взмах тонфы* выбил сигарету из рук, едва не задевая пальцы. Странно, но возражать не захотелось и тогда. Что никак не соответствует имиджу не стесняющегося на выражения Гокудеры Хаято.
К черту стереотипы.
В направление ядовитого от неизменной маски ненависти лица полетело три миниатюрные бомбы.

И вот тогда ненависти к себе пришел конец. Она подобрала многолетние прослойки из глубин моей души и образовавшийся арсенал направила на иную личность. Полегчало ли мне?
Ни капли.
Многие ненавидели Хибари Кёю. Ненавидели, боялись и прогибались под его мощью одновременно. Я лишь капля в океане жгучей ненависти окружающей эту одинокую, но величественную скалу. Но вот еще одной поверженной подстилкой для подтирания ног я становиться не собирался.
Как оказалось, Хибари Кёя ненавидел меня еще больше.

Дверь в классную комнату распахнулась с грохотом, будто предупреждающий выстрел в небо. Студенческий гомон тут же утих, уступая звукам размеренной поступи право заполнить новообразовавшуюся тишину. Почти осязаемое чувство страха мутной дымкой расползалось по комнате, в то время как сердца учеников синхронно отбивали похоронный марш где-то в области ступней.
Хибари сразу же заметил свою жертву, развалившуюся на последней парте, небрежно закинув ноги на соседний стул. Рука цепко обхватила форменный пиджак Гокудеры и с силой заставила подняться на ноги до этого момента спящего парня. Возмущенные ругательства итальянца отчетливо раздавались в звенящей и ужасающей тишине.
- Продолжайте урок, – кратко бросил Кёя сжавшемуся от страха учителю, выталкивая Гокудеру в коридор и покидая классную комнату следом. Престарелый сенсей замер с кусочком мела в руках над недописанным уравнением еще с того момента, как дверь ударилась о стену, прерывая занятие. Его облегченный вздох, усиленный множеством ему подобных, оказался последним прощальным напутствием бедному ученику, потревожившему зверя.
- А вы куда собрались? – не преминул спросить сенсей, который внезапно вспомнил, что он сенсей, вскочившему Саваде.
- Но…- выдал Тцуна голоском, похожим на писк новорожденного котенка.
- Никаких но, продолжаем урок.
Тревожно Савада переглянулся с Ямамото, выражение лица которого зеркально отражало волнение будущего Вонголы.
Неприятный скрип мела по доске возобновился.

- Отпусти меня, – успел прошипеть итальянец, прежде чем оказаться вжатым в жесткую стену на крыше школы. Требовательные губы впились в его, прерывая живительный кислород любым возражения. Руки привычным маневром грубо дернули рубашку вверх, оголяя большую часть живота. Поглаживания мягкой чувствительной кожи заставили Хаято невольно улыбнуться сквозь поцелуй.
- Не надо было этого делать. При всех.
- Плевать, – чуть хрипловато ответил Хибари. – Просто хочу тебя прямо сейчас.
Искры желания, пронизывающие голос, выразительно сигнализировали о том, как ему было все равно. Пусть хоть весь школьный состав окажется в свидетелях того, как Хибари Кёя зажал у стены Гокудеру Хаято при весьма компрометирующих занятиях.

Однажды задавшись вопросом, когда же произошли метаморфозы в нашей обоюдной ненависти, когда же грубость, изначально направленная на уничтожение соперника, стала грубостью, являющая собой цель довести до экстаза, я не смог найти на него ответ.
Сначала была ненависть,
она была всегда,
а потом я добровольно позволял целовать себя в пустых классных комнатах. У всех за спиной. Между тем, наши секретные отношения представлялись мне неплохим развлечением на время. Но недели, а затем и месяца тянулись, а интерес к забаве не угасал. И когда осознание неожиданно, подобно лопнувшей лампочке, пришло ко мне, игра закончилась.
Желание объявить во всеуслышание, что Хибари Кёя является моей собственностью, навещало мысли все чаще (хотя у него наверняка нашлись бы возражения по поводу того, кто чьей собственностью являлся).

Хаято, вцепившись в рубашку Главы Дисциплинарного комитета, продолжительно смаковал очередной поцелуй. Первоначальная, даже скорее показная грубость их действий растворилась в желании просто находиться рядом друг с другом. В школе секс у них был лишь однажды, и то Гокудере пришлось сильно постараться, чтобы уговорить Кёю взять его в комнате Комитета. Пустынной на тот момент. Но это единственное исключение. Возможно, причиной было то, что Хибари не хотел раскрытия их отношений, а, может, потому что был слишком честолюбив.
В целом, все ограничивалось поцелуями и долгими объятьями, и только после занятий, в просторных покоях дома Хибари, Гокудера получал то, что хотел.
- Звонок давно прозвенел, – сказал Хаято, облизывая покрасневшие губы. Обычно Кёя покидал его еще до звонка, но в этот раз, казалось бы, забыл о времени, что для него несвойственно.
- Да, – кратко сказал тот, пальцами проводя по щеке Гокудеры. Парень внимательно посмотрел на него – впервые в глазах Главы комитета он разглядел нечто похожее на нерешительность и сомнение.

- Хабари-сан, – кто-то тихо выдохнул рядом.
Все вопросы у Хаято моментально испарились, так и не успев слететь с языка. Голова машинально повернулась в сторону входа на крышу.
- Тцуна, – вырвало у него. Почему-то именно сейчас он бессознательно назвал мальчика по имени, а не кличкой «Десятый», как обычно.
Хибари сохранял напряженное молчание, даже когда Гокудера отпихнул его, дабы скрыться вслед за Савадой за дверью на последний этаж.
В данный момент он только пожалел, что его же собственными правилами курить на территории школы запрещено.

- Тцуна, - решительный голос отразился от стен, покрытых мраморной плиткой. Ответом ему оказалась тишина.
Гокудера наклонился, просматривая кабинки мужского туалета на третьем этаже. Ранее он видел, что будущий Вонгола забежал именно сюда.
Савада оказался в последней. Да, он и не пытался прятаться.
- Тцуна, – уже робко повторил Хаято, отворяя дверцу кабинки. Даже сейчас он не мог заставить себя произнести «Десятый», как раньше.
Потому что как раньше уже не было.
Мальчик сидел, подобрав колени, на мраморном полу и бесстрастно смотрел в перегородку разделяющую кабинки.
- Как долго?
Хаято не удивился неожиданному вопросу. Он просто не знал ответа.
И в самом деле, как долго он любил Хибари Кёю?
Раньше то, что казалось забавой, ставить под сомнение желания не было. Но прямой вопрос расставил по местам фигуры в данной игре, отчего все стало очевидным и понятным.
Как долго он любил его?
Очнувшись от размышлений, Хаято увидел, что Тцуна смотрит прямо на него. Видимо, для юного наследника все прояснилось тоже.
- Полгода.
Как они начали встречаться.
Губы Тцуны дрогнули и сжались, пытаясь сдержать ненужные слова.

Гокудера молча покинул туалет на третьем этаже и направился в сторону выхода из здания. Внутри до сих пор звучали всхлипывания Савады вперемешку с бессвязным бормотанием, среди которого самой отчетливой была из раза в раз повторяющаяся фраза:
- Почему он, Гокудера, почему это должен быть именно он?
Ужасно неприятно видеть Тцуну в сломленном состоянии, но гораздо больнее, когда на него смотрели взглядом, который пронзительно кричал: "Предатель," – заглушая раскаивающийся шелест собственных мыслей.

- Все кончено.
Хибари не удивился неожиданному визиту поздним вечером. Он его ожидал.
И даже решительные слова не оказались сюрпризом. Он был к ним готов.
Гокудера не намеревался оставаться надолго, но все же прошел внутрь, когда парень раскрыл дверь шире в безмолвном приглашении.
Машинально он прошествовал за Хибари в первую попавшуюся комнату по длинному коридору.
На интерьер он не обратил ни малейшего внимания, да и вообще ему было плевать.
- Зачем ты пригласил меня? Тут нечего обсуждать, – обратился Хаято к парню с выражением наигранной решительности на лице.
- А зачем ты принял приглашение? – невозмутимо парировал тот.
- Я не принимал, – словно провинившийся ребенок, Хаято отвел взгляд. Решительная маска грозилась соскользнуть с лица и разбиться на мелкие осколки.
Напряжение паузы нарастало с каждой секундой. Гокудера стоял, уставившись в ковер на полу, боясь, что стоит поднять глаза, и его решимости действительно придет конец.
Но ради Тцуны…
- Это просто смешно…нам не о чем говорить, – повторил он и развернулся, чтобы покинуть комнату.
Но Кея оказался быстрее и успел захлопнуть дверь перед носом парня.
- Я сказал, все кончено, – раздраженно произнес Гокудера, чувствуя, как тот обнимает его со спины.
- Я не говорил, что согласен.
Разум Хаято начало наполнять тяжелое и густое чувство ненависти, словно сигаретный дым - легкие при каждой первой затяжке. Эмоции когда-то давно такие родные, сейчас же отдавали неприятной горечью и холодом. Столько лет прошло, а он до сих пор ненавидит себя за слабости.
Я принял приглашение, потому что слаб.
С силой оттолкнув парня от себя, Гокудера выбежал в коридор, направляясь к выходу.
Его побег продлился еще несколько метров, прежде чем итальянец был грубо остановлен рукой, вцепившейся ему в волосы. Издав болезненный возглас, Хаято упал на колени, придавленный чужим весом к полу. Хибари дернул его голову за волосы набок, извлекая еще один сдержанный всхлип.
-Я не разрешал тебе уходить, – злобно прошептал он, несильно впиваясь зубами в шею итальянца. На ней остался красный след от укуса, по которому Кёя провел языком.
Кто-то испуганно ахнул невдалеке, возможно одна из горничных стала свидетельницей разборки хозяина, но для Гокудеры это оказалось лишь отголоском из иной реальности. Его мутило от ненависти к самому себе, от неправильных отношений, которые были ему так нужны, от ублюдка, который прижимал его к полу и упивался состояниям полного контроля.
- Ты ничего ему не должен, так что прекрати разыгрывать из себя жертву - со статусом мафиози смотрится весьма убого, – прошипел он мне на ухо. На этом объяснения были закончены.

Хибари догадывался о симпатии Тцуны к себе, но предпочитал её игнорировать. Возможно, не было интереса, а может это я вмешался в самый неудачный момент.
Но как я мог знать, ведь изначально была только ненависть.
Кёя позволил Тцуне узнать о наших отношениях только затем, чтобы показать, как сильно он меня ненавидел. За то, что встал на пути, за то, что не сломался, и за то, что позволил себя поцеловать. Но больше всего его изводила мысль, что он не может меня отпустить. Хибари ненавидел слабаков, но по иронии судьбы стал зависим от одного из них.
Если бы мне только хватило сил перебороть самого себя, я бы никогда не пришел объявить о разрыве. Но я пришел, в глубине души уже заранее позволяя ему себя не отпустить. И он оправдал мои ожидания.
Извини, Тцуна, но есть предопределенности, словно массивные каменные стены, сквозь которые никогда не пробиться таким слабакам, как я. Мне больно осознавать себя причиной твоих растоптанных чувств, но лишиться причины ненависти, которая стала частью меня, окажется в сотни раз больнее.
И мне никогда не вспомнить момент образования сквозной раны в сердце под названием любовь, что каждый день, словно мерзкий паразит, по крупицам пожирает разум. Слишком поздно делать шаги назад - пройденный путь давно превратился в пропасть.

Зажмурив глаза, Гокудера стиснул зубы, сдерживая крик от резкой боли. Проникновение, как и всегда, было неприятным. А Хибари вел себя почти так же, как и раньше. Только движения наполнились злой грубостью. Даже не дав Хаято привыкнуть к ощущению себя внутри, он начал быстро врезаться в распростертое перед ним тело.
Гокудера не сопротивлялся с того самого момента, как был остановлен в коридоре и затем буквально притащен в спальню. Он терпеливо ожидал, когда желанное удовольствие наполнит разум. Единственный способ утолить не только боль физическую, но и унять мысли, раздирающие изнутри. От них не скрыться, можно лишь забыться на время, и этих моментов Гокудера ожидал словно чуда.
- Спасибо, – усталый шепот из едва приоткрытых губ. После активностей подобного рода Хаято всегда чувствовал себя подобно выпотрошенной кукле, и этот раз не оказался исключением.
Сил все же хватило, чтобы поднять руку и провести по оголенной спине Хибари. Белоснежной, словно мрамор. Многие сочли бы за истину утверждение о том, что его сердце тоже из мрамора. Но это не так, и Хаято лучше чем кто-либо другой об этом знал.
Кея боялся, пусть в глубине души, но боялся, что он не придет, что все действительно кончено. И его грубое поведение сегодня отчетливо выдавали раздражение и страх.
От этой мысли стало легче на душе. По крайней мере, он не один.
- Спи, – лаконично выразил Кёя свою благодарность. Губы Хаято согрела улыбка, когда руки Хибари крепко прижали его к себе.
Хотя бы до завтрашнего утра есть силы представить, что так было всегда.


* холодное оружие ударно-раздробляющего действия (с) Википедия