Продолжение 2 главы.
Видите, какие они большие!
:::::::::::::::::::::::::::::::::::::::
А, мы тогда напились.
Я должен был заехать за ним в парикмахерскую, и опять – вот ведь везет! – опоздал, мастер уже делал укладку. Зеркала, зеркала, отражения тощей фигурки парикмахера и рыжее великолепие обновленной стрижки Урухи. Я присел на стул возле стены напротив, вытягивая ноги, снял очки и лениво вглядывался в блики от блестящих инструментов, баночек и зеркальных поверхностей, очень яркий свет, очень много блеска, быстро двигающиеся руки мастера и сонное, довольное выражение глаз его клиента…
Пришла опоздавшая девушка на вечернюю укладку, поздоровалась и извинилась, зазвонил тонкой трелью чей-то телефон, рабочий день заканчивался, начинался вечер, когда можно расслабиться и отдохнуть. Я устал в тот день, и в тепле и уюте парикмахерской тело отяжелело, голод усилился.
- Может быть, вашему другу тоже нужна стрижка?
Уруха уже встал с кресла и расплачивался.
- У него есть постоянный мастер, спасибо. Такой же консервативный, как он сам.
Парикмахер рассматривал меня, потирая подбородок.
- Ах, ну я могу предложить альтернативный вариант. Такое интересное лицо – его нельзя закрывать длинными волосами, обязательно нужно открыть скулы, подчеркнуть губы… Если ваш друг решит освежить свой образ – я готов ему в этом помочь.
Я нарочно глубоко вздохнул. Уруха улыбнулся.
- Спасибо, спасибо. Обязательно напомню ему про вас. Если он захочет, конечно.
Я вздохнул еще раз.
- До свидания.
- Приходите, приходите!
Я встал, коротко поклонился присутствующим и размеренным шагом вышел из салона, бормоча под нос:
- Консерватор, а как же…
В баре, где мы договорились встретиться с Руки, Кеном, нашим общим другом, и моим личным другом Рю, было тихо, спокойно, малолюдно… Я сразу заметил, что Руки, гений маскировки, совсем не был похож на скрывающуюся знаменитость - в шарфе, намотанном на нос, очках на пол-лица и элегантной шляпе. Кен увлеченно читал меню, а Рю взволнованно пытался вести разговор. Пока мы с Уру пробирались к столику, я думал, что напрасно притащил Рю с собой, все мои старые друзья из Мие неуверенно чувствовали себя в окружении газетто-бойз, наших менеджеров и сотрудников. Их напрягала необходимость следить за своей речью и то, что на наши любимые темы не потрепешься, не расслабишься и нужно изо всех сил стараться не выглядеть деревенщиной.
Рю как-то спросил:
- Как у тебя получается – ты выпячиваешь свое происхождение и наш язык? Не боишься? Ты же умеешь болтать с токийским акцентом, зачем себя выставлять провинциалом?
- А, ты думаешь, я один провинциал? Я близко знаком только с одним коренным токийцем, это наш драммер, а все остальные, кого я хорошо знаю – такие же провинциалы. Токио – он битком набит провинциалами, сплошные приезжие в поисках лучшей жизни. Ну, коренные жители – они нос воротят, возмущаются, что на их места претендуют. Только это ничего не меняет. Они сами виноваты, что расслабились и без боя отдают свои места приезжим. Когда я приехал и искал работу, и на место было несколько человек, то брали меня, потому что знали, что я из провинции, не буду отлынивать, буду пахать, как проклятый.
- Я понял, понял. Но ты же можешь легко вписаться в их круг, говорить на их языке, не выделяться. Почему ты этого не делаешь?
- А почему я должен меняться? Меня все устраивает, а насчет выделяться – если бы я был как все, то уже работал бы в какой-нибудь фирме, сидел за компьютером целыми днями, писал отчеты и планировал, куда поеду путешествовать на пенсии.
Рю похлопал меня по плечу.
- Ю-кун, тебя сложно представить пенсионером! Еще и в путешествии. Разве что – вы будете давать концерты за границей.
- Ага, кривыми старческими пальцами буду тренькать на гитаре перед престарелыми фанатками со слуховыми аппаратами…
Из-за своих предубеждений Рю избегал приглашений в смешанную компанию, но, так как он чаще всего из нашей старой компании приезжал в Токио, иногда мне удавалось его заманить. И вот, в тот знаменательный день именно благодаря его пьяной инициативе я узнал, какое именно шочю[1] любит Уруха, и познал истинный вкус сливового вина умэщу…
Мы не напивались на голодный желудок, мы все-таки немного поели. Официально я был назначен главным развозчиком (для Руки, Урухи и Рю), а Кен оправдывался завтрашней занятостью, мало ел, и ничего не выпил. Он же первым и убежал, когда наелся. Рю мужественно терпел и думал, прежде чем что-то говорить, оглядываясь на меня и мрачного Руки. С Урухой он еще раньше нашел общий язык, точнее, тему – выпивка. Я заказал рамен – меня не взволновали хитрые блюда в меню, хотелось чего-нибудь попроще и посытнее, но чтобы не наедаться, поэтому я отказался от стейка и десерта.
Когда дошли до выпивки, началось веселье, языки развязались, и Руки размотал свой шарф, задев меня его хвостом. Я не удержался и съязвил:
- Така-чан, что ты делаешь? Вон, обернись осторожно, за нами сидит компания, они разглядывают наш столик, точно тебя узнали!
Руки, не выносивший уменьшительных прозвищ, вздрогнул и обернулся, привставая со своего места. Никто на него не обращал внимания, ни за нашим столиком, ни за чужим, вообще, никому в баре не было никакого дела, что он тут упорно скрывается за шарфами, очками и шляпами.
Я спросил:
- Что это на тебя паранойя напала?
- Опять попался…
Руки сел на место, снял шляпу и очки, подумал и надел шляпу мне на голову. Криво. Я удивился, поправил и сказал:
- Ну, тебя иногда легко развести – как ребенка.
- Это не паранойя. Так, неудачный день.
- Да, дожди передавали…
- Какие дожди?
Начинающий пьянеть Уруха вмешался:
- Ливневые. Ливневые дожди во второй половине дня или вечером. Токио и пригород.
Он медленно отхлебнул из своей рюмки, потом, видимо, представил ливневый дождь, и обеспокоенно спросил меня:
- Мы успеем добежать до твоей машины?
Руки задумчиво прошептал со своей стороны:
- Ты дашь ему напиться?
Я снял шляпу и подтолкнул Уруху к тарелке с недоеденным мясом.
- Ешь!
Повернулся к Руки и так же тихо спросил:
- Есть возражения?
- Да нет, завтра он нам не нужен. Пользуйся на здоровье.
- Покорнейше благодарю…
Руки похлопал меня по плечу и добавил:
- Только смотри – его нужно успеть перехватить до того, как он уже не будет в состоянии сам ходить…
Мы еще немного посидели. Уруха и Рю пьянели на глазах, Кен убежал, Руки решил немного выпить и заказал себе коктейль. Поговорили о насущных проблемах, посидели у барной стойки и пообщались с барменом.
Я вернулся из туалета, ни о чём не подозревая, и попал на момент, когда Рю осенила гениальная мысль, или, что вероятнее, проняла тоска по привычному пойлу.
- Ой, Уруха-сан, а ты любишь шочю?
Уруха, как тонкий ценитель, предпочитал саке или заграничные вина.
- Можно пить только пшеничное… Пшеничное – хорошее. Правда, я больше всего люблю Ширу.. ши.. доно…ой, не так… Шшш.. такое трудное название. Чертов ингриш…
Выпив, Уруха терял способность хоть как-нибудь более-менее внятно выговаривать названия иностранных видов алкоголя. Обычно он в таких случаях подходил к бармену и пальцем показывал на желаемый напиток.
Заинтересовавшийся Рю безрезультатно пытался понять Уруху. Я подошел к нему, бессмысленно шипящему, и потрепал по рыжей макушке.
- Твое любимое саке меняется с временами года.
Рю понял, что никто не понял, о чем речь, и продолжил свою мысль:
- Пшеничное? Подойдет. У них здесь есть пшеничное шочю?
Вопрос был адресован, как оказалось, мне. Я развернулся и пошел обратно к бармену выяснять вопрос. Шочю было, и даже пшеничное, и бармен справедливо заволновался, что клиенты мешают разную выпивку, но я махнул рукой и принес Рю его шочю.
Рю удовлетворенно сказал:
- Это настоящая мужская выпивка. Настоящие мужчины пьют шочю.
Руки понюхал бутылку и сказал с эстетски брезгливым выражением лица:
- Потому что нужно быть очень крепким человеком, чтобы вытерпеть этот мерзкий запах.
Уруха захихикал.
- Да, пахнет гниющей рыбой.
Я тоже понюхал.
- Да нет, обычный запах брожения.
- Не рыбой?
- Не знаю, не хочешь – не пей.
Уруха преувеличенно методичными медленными движениями налил себе выпивку, поставил бутылку, придерживая ее, чтобы не упала, устроился поудобнее и поправил прядь волос, уже потерявших форму, заданную парикмахером.
- Надо пить. Это напиток настоящих мужчин. А я – настоящий мужчина, значит, надо пить.
Более-менее трезвый Руки оценил эти слова и тихо посмеялся в своем углу, пьяный Рю принял их близко к сердцу и ответил:
- Конечно, Уруха-сан! Мы, как настоящие мужчины, сейчас выпьем этот прекрасный напиток настоящих мужчин!
Руки сполз под стол.
Я смотрел на них и пытался вычислить, позволять ему еще одну рюмку или вытаскивать из-за стола и вести домой.
Через пять минут я решил, что пора закругляться.
Через полчаса я наконец-то оказался в машине, готовый развозить друзей по домам.
Рю ночевал в гостинице, которая находилась по пути к дому Руки. Прощаясь, он рассказывал мне, какие у меня прекрасные друзья, особенно Уруха-сан, как мы прекрасно посидели, жал всем руки, кланялся в землю и долго махал рукой. Мне было грустно, потому что я знал, что утром он стопроцентно пожалеет о сегодняшних своих словах и действиях, будет страдать из-за своей несдержанности и провинциальности. И еще он может посчитать, что подставил меня, показав, какой он глупый и не умеющий пить. Так и случилось.
Руки напомнил мне про фотосессию и совещание, вместо прощания посоветовал успеть до того, как Уруха отойдет и начнет блевать. Я тоже пожелал ему спокойной ночи.
Шочю преследовало меня всю ночь.
Уруха не давал пройти в спальню, тыкая меня кулаком в грудь и объясняя, что он – настоящий мужчина.
- Настоящие мужчины пьют шочю… Ты слышишь? Я предложил выпить умэщу, сливовое вино, знаешь, такое, из слив умэ? А твой друг сказал, что только женщины любят сливовое вино. И он прав. Мы могли выпить кое-что по-настоящему крепкое, вроде в-в-ви-суки…
- Виски.
- Да. Я так и сказал. Но мы же настоящие мужчины, ты понимаешь? И в такой прекрасный вечер мы должны были выпить настоящий японский напиток для настоящих мужчин.
- Это понятно. Может, ты дашь мне пройти?
Уруха не давал. Он почти повис на мне.
- Я хочу, чтобы ты понял.
- Что?
- Я настоящий мужчина.
До меня тогда начало доходить, к чему все эти вопли.
- И?
- У тебя не получится сегодня отказаться. Потому что я…
- Настоящий мужчина.
Уруха подумал, что я согласился, и ужасно обрадовался.
- Ты понял, с тобой иногда так трудно. Ты иногда ТАК плохо понимаешь, что тебе хотят сказать. Недоходчивый, можно сказать.
- Хорошо.
Он отпустил меня, но остался стоять, загораживая проход.
- Ну? Чего ты стоишь?
- Как? Тебе же нужно… опять не понимаешь?
- А, ну да. Иди, ложись.
Он счастливо упал на футон, а я покурил в ванной, помечтал в туалете и вернулся к нему, чтобы напомнить, кто из нас какой мужчина.
С тех пор Уруха периодически вспоминал этот судьбоносный вечер, решал понаглеть и пытался требовать шочю, но получал только умэщу или обычное саке.
[1] Шочю – много сортов, почти самогонка, а сливовое вино – традиционно женская выпивка.