Это цитата сообщения Lestat_de_Leonkur Оригинальное сообщение

Эльфы каменного города 6



- Ты должна быть сильной.

Это было частью ее жизни – переходить через кризисы, с успехом решать проблемы, которые лишь косвенно были ее проблемами, легко и изящно, пользуясь своей силой и немалыми ресурсами знаний, изворотливости, ума, ошибаясь, лишь доверяя сердцу -–но все равно доверяя, потому что сердце ее было главным поводырем в ночи безнадежности и бесконечности. А то, что в сердце, было так несложно менять...
Но никакие в мире добрые чувства не могли заставить ее отказаться от выполнения своего долга. Так что за чувства были в ее сердце, если она легко использовала любого, кто имел несчастье там поселиться? И не должна ли была когда-то прийти расплата за такое жестокое отношение к своим нежным чувствам, за такое бесчестное их использование, за ложь, за предательство? И не пришла ли эта расплата сейчас?
Один город обрел такую нужную ему часть своей живой души, второй – ничего не потерял. А желания, страхи, страсти этой живой души – какое они имеют значение для каменных гигантов, которые живут так давно, и будут жить если не вечно, то долго-долго? Они этого, может быть, и не заметят. А, может быть... Разве впервой мудрому городу лечить чужую щемящую боль, отдающемуся в его понимании чем-то вроде булавочного укола?

- Нам больше не нужно общаться.
- Прощай.

Буря началась внезапно. Еще минуту назад легкий ветерок поигрывал шарфами прохожих и нежно ласкал опушки и шапки из всевозможных мехов – как искусственных, так и, поистине, несчастных жертв зимней моды, а сейчас его суровый брат Борей отчаянно взвыл и ринулся в бой, снося с пути любые преграды на своем пути, или бессильно завывая, если встречал преграду, имевшую дерзость успешно противостоять его усилиям.
Люди испуганно вскрикивали, когда сильный ветер толкал их в спину и грудь, отворачивали лица от царапающей кожу твердой снежной крупы, поворачивались спиной, когда особенно резкие порывы ветра бросали в них горсти жалящего льда, но продолжали упорно идти по своим делам, выгнавшим бедняг из теплых домов в ненастье. Хотя нет... Еще полчаса назад погода была вполне сносной, а вот теперь буря расходилась не на шутку.
Она трепала деревья и одежду людей, завывала тоскливо и жутко, по-разному в разных местах: иногда ее вой был похож на гудки в телефонной трубке, когда на том конце связь уже прервалась, или на вой голодного хищника, тоскливыми глазами провожающего живого, недостижимого зверя, слишком быстрого или слишком сильного, чтобы стать поверженной добычей и едой, или на сказанные кем-то когда-то жестокие слова, которые поздно уже брать назад, и люди как будто цепенели от этого воя, сжимались и старались поскорее идти туда, где их ждут, или хотя бы на время укрыться от надоедливого воя ветра, от его пронизывающего насквозь прикосновения, грубого и леденящего.
Во всей этой круговерти никто, как будто, не замечал женского силуэта, уверенно движущегося по тротуару, иногда останавливаясь и говоря что-то вполголоса, причем казалось, что ветер отвечает ей – он стихал, когда она говорила, и снова начинал свою унылую песню, когда она замолкала. Конечно, это был очень странный разговор - человека с ветром, но никто из застигнутых непогодой прохожих не остановился, чтобы подслушать столь увлекательную беседу – обстановка совсем не располагала к любопытству.
Разговорчивая женщина прошла еще несколько шагов навстречу ветру, демонстрируя при этом полное пренебрежение к стихии и гордо выпрямившись. Остановившись под фонарем, она повела головой из стороны в сторону, оглядывая творящуюся вокруг сумятицу, взглянула наверх, в темноту вечернего неба, и вдруг рассмеялась, громко, коротко и резко, словно собака пролаяла. Ее смех был таким же резким, холодным и внезапным, как пришедшее ненастье. Спокойные, счастливые люди так не смеются.
Да, женщина вела себя странно, но никому не было до нее дела. Никому, кроме, может быть, двух мужчин, глядящих на нее из полутемной подворотни, мимо которой она прошла, не останавливаясь, не обратив на них никакого внимания. Они долго смотрели ей вслед, находя, должно быть, интересным объектом для наблюдения. Наконец, один из мужчин сказал вполголоса, как будто кто-то здесь мог его услышать, хоть вой ветра и перекричать было мудрено:
- Что теперь будет? Останови ее, а то она все здесь разнесет!
Вторая фигура как-то странно дернулась, и ответила, тоже негромко, как и его собеседник, даже не пытаясь перекричать ветер:
- Зачем? Она имеет на это право.
Женщина же шла дальше, очень мало внимания обращая на ненастье, ведь то, что творилось в ее душе, было полным повторением картины вокруг. Если уж буря, то буря везде. Она медленно брела по улице, и губы ее шептали одно только слово, зато со всей немалой страстью, присущей ее натуре:
- Ненавижу! Ненавижу! Ненавижу!