Дарья Семеновна относила Колю к разряду трудных учеников. Она настолько была убеждена, что он ничего не знает и никогда не скажет ничего путного, что, когда он выходил к доске, основное внимание она обращала только на то, хочет или не хочет он отвечать вообще. Если он упрямился, молчал, она ставила ему двойку или единицу в зависимости от настроения, а если он говорил примерно так, как о басне Крылова, то этого было вполне достаточно для тройки. «Хоть не выучил, но как будто читал», – думала она.
Ей было непонятно, что лежит в основе его равнодушия к учебе, и казалось, что это следствие дурного влияния отца, который неспособен пробудить у сына любовь к знаниям. Она по-своему жалела Колю, относилась к нему снисходительно, но ей даже и в голову не приходило, что она сама как учитель может увлечь его учебой. Дарья Семеновна считала, что смысл ее работы заключается в том, чтобы давать знания, и если ученики будут сидеть тихо и слушать, то знания эти они усвоят. А насколько хорошо каждый из учеников усваивает – это уже зависит от способностей. И не мудрено, что у ребенка, выросшего без матери с отцом-пьяницей способностей никаких нет. Самое лучшее, что она может сделать для него, это не оставлять на второй год. Ведь такого наказания Коля, собственно, и не заслуживает. Наказывать прежде всего надо отца. А с другой стороны, оставить на второй год – значит просто-напросто сбыть с рук непонятливого ученика, мол, пусть другие мучаются с ним. Но именно потому, что ей приходилось мучаться с ним, она любила его, как любила некоторых отличников, понимающих ее с полуслова.
В конце каждой четверти она несколько раз вызывала его к доске и старалась вытянуть из него хоть что-нибудь. Если это ей удавалось, она со спокойной совестью ставила ему в табель тройку.
Но однажды произошло нечто такое, что удивило обоих, и Колю и Дарью Семеновну. Он получил пятерку по арифметике. Сперва он долго решал, писал мелом цифры на доске, потом стирал их. Дарья Семеновна помогала ему, рассказала почти всю задачу, но он запутывался все сильней и сильней. Дарья Семеновна уже вздохнула тяжело и хотела было посадить его, как вдруг он, сообразив, наконец, в одну минуту написал всю задачу, проделал вычисления и даже объяснил. Дарья Семеновна несколько изумленная его неожиданной сообразительностью, проговорила:
– Вот так бы сразу. Молодец! Можешь ведь решать. Молодец! Даже не ожидала, что ты так здорово решишь. Что ж, поставлю тебе пятерку.
У Коли горело все лицо, он был в каком-то возбуждении и сперва даже сам не понял, что решил правильно и что его хвалят. Потом вдруг лицо его засветилось счастливой улыбкой. Он стал вытирать испачканные мелом руки о штаны и, взяв дневник, пошел на свое место, любуясь четко выведенной, яркой, словно даже сияющей в его грязном дневнике пятеркой.
Когда он вышел из школы, на улице было холодно, особенно в тени зданий. Но на солнечной стороне царил совсем иной мир. Здесь все сияло и искрилось, зернистый весенний снег блестел в лучах солнца. Казалось, будто теплый солнечный пар окутал землю. Коля невольно зажмурил глаза – и люди, деревья, машины стали представляться ему бабочками, золотыми рыбками, птицами, порхающими и плавающими в светлом пару. Коля неожиданно подумал, что пар этот – какое-то волшебное зеркало, которое вдруг преобразило людей и деревья в бабочек и золотых рыбок. Он сам чувствовал себя преображенным и счастливым, и так радостно, так хорошо было на душе.
– Волшебное зеркало, волшебное зеркало, – повторял он в такт шагов, довольный, что придумал нечто такое удивительное и необычное. – Зажмуришься, и все…
Теперь ему уже не казалось странным, что его похвалила Дарья Семеновна и поставила пятерку. Он и должен был получить ее. И может быть, кто-то в классе позавидовал ему, как он сам в глубине души завидовал отличникам, которых всегда хвалили и у которых всегда все получалось.




Продолжение следует...