А между тем у Коли был свой интерес в учебе, продолжавшийся, правда, очень недолго. Первые месяц, два с начала учебного года он от корки до корки прочитывал те учебники, которые были поинтересней, а скучные только перелистывал и рассматривал картинки, если таковые имелись, конечно.
Особенно он любил учебники по природоведению и литературе, читал их и дома и в школе. Объяснений учителя Коля никогда не слушал, и если его вызывали к доске и спрашивали о чем-нибудь, он морщил лоб, стараясь вспомнить и выделить из всей массы прочитанного, что было нужно. Но всегда путался и не находил слов, чтобы выразить то, что ему вспоминалось.
– Ворона… Ага, ворона, – говорил он как-то, когда Дарья Семеновна попросила его рассказать басню Крылова.
– Ну, что ворона? Ты учил басню?
– Я помню.
– Ну так, рассказывай.
– Ворона, сыр там…
– Что же, сыр?
– Лисица, – отвечал он, и ему казалось, что он выражает самое главное. Басня вспоминалась ему вся целиком, какой-то единой картиной, объединяющей всех действующих лиц и все события в одно целое и неразрывное. Передать все это последовательно он не мог, а наизусть рассказывать тем более, потому что не учил, а только прочитал один раз в свое время.
– Нет, Андреев, так дело не пойдет. Скажи прямо, что не учил.
– Я помню.
– Если бы помнил, рассказал бы. Садись на место. Не знаю, что с тобой делать. Все выучили, один только ты…
Он шел на свое место, волоча по полу огромные, не по ноге башмаки со стоптанными каблуками. Дарья Семеновна смотрела на его мятый в чернильных пятнах галстук, на засаленную видавшую виды школьную форму и качала головой. А он садился за парту и, даже не интересуясь, какую оценку ему поставили, откладывал в сторону дневник и принимался разрисовывать чернилами картинки в учебниках. Это был его второй и последний интерес в учебе. Когда все было прочитано и картинки все разрисованы, он сверлил гвоздем парту или катал из бумаги катышки и потихоньку обстреливал своих соседей.





Продолжение следует...