... иногда хочется проснуться в тесной черной избушке. сморщиться от горького затлого запаха изо рта, вида потолка с единственной лампочкой, спиженной в том году из сельского клуба. пытаешься встать, а кости с пойла ломит, спина хрустит радикулитом. орет кошка, которой я отдавил хвост. ватные носки и хрустальный звон под куском немытых волос.
тренированным движением хватаешь с гвоздя у двери ушанку, нахлобучиваешь, накидываешь куфайку и выходишь во двор. а вокруг зима. и падает неслышно снег, у края поля стоит рабочая лошадка, снегом занесенный трактор.
где-то вдали угадывается сарай, а рядом сортир. по привычке заходишь за угол, а не внутрь. холод неприятно щекочет яйца, но ты делаешь свое дело, вырисовываешь на малиннике желтые каракули и даже высунул от радости язык.
заходишь обратно в дом, приятно теплее и сразу не можешь привыкнуть к полумраку.
становишься у заляпанного зеркала и смотришь в отражение.
смотришь.
щуришься.
трогаешь зеркало.
вдруг противный бабий голос из-за печки: - Степан, ты че не спишь?! Ночь на дворе...

- А-ааа! Степаааан!..  - радостно восклицаешь ты и уже неаккуратно шумишь в доме, топаешь к кровати и ложишься прямо в куфайке.
С печки слышится недовольное сопение.