Я тут задумался о такой вот позиции.
Если б я был сам себе злейшим врагом - чего бы я пожелал самому себе?
Ну, наверняка тяжёлых болезней и всяких гадостей, смерти в конце-концов. Это понятно. Но просто от желаний человек не сдохнет. Надо его к этому подтолкнуть.
Что бы я делал?
Во-первых, я убедил бы его в его никчёмности, ничтожности, слабости и беспомощности. Навязал бы свою волю, подчинил бы, зазомбировал и поработил.
А дальше начал бы издеваться. Если это мой злейший враг - мне было бы приятно видеть его мучения и мучить-как можно дольше, пока не наскучит. И потом убить.
Но до этого я бы насладился сполна его страданиями.
Я разбил бы его семью. Любой ценой. Оторвал бы его ото всего, что его поддерживает, за что он цепляется. уничтожил бы и попрал его веру, навязав свою и показав ему всю её прелесть.
Я бы развратил его, раздул бы его гордыню до небес, возвёл страхи в абсолют, довёл лень до нереальных размеров.
Я заставил бы его поверить, что жизнь отвратительна и единственный способ существовать-это боль и страдания, но, при этом, манил бы благами и наслаждался бы тем, как он умирает, пытаясь дотянуться до этих благ как белка в колесе, умирая день за днём всё быстрее, иссыхая, словно дерево с подточенными корнями...
Я вовлёк бы его в то, что обещает наслаждения, что дарит временное облегчение от боли - наркотики, разврат, алкоголь. День ото дня ему требовалась бы всё бОльшая доза впечатлений.
Я подстроил бы всё так, что он заразился бы неизлечимыми болезнями и знал бы об этом. Что он обречён.
Он опустился бы до оргий и извращений всякого рода, в том числе и гомосексуализма, с лёгких наркотиков перешёл бы на тяжёлые, а алкоголя требовалось бы всё больше.
Он перестал бы думать обо всём, кроме погони за наслаждениями...
...И тут я бы отнял у него всё - все эти наслаждения, всё, от чего он стал зависим. Вдобавок него начались бы бесплодие и импотенция.
А я стоял бы рядом, глядя, как умирает в нём прогнившее нутро.
Как он орёт от боли, мечется, алкает хоть глотка облегчения - и не будет его.
Его прежние игрушки будут рядом - но он не сможет до них больше дотянуться - я не позволю.
Я буду стоять рядом с самым дорогим в руках для него. И будет он умолять меня дать ему хоть каплю. Напрасно.
А дальше... Если он останется жив после этого и сумеет выбраться, я вновь вовлеку его в это. Это будет гораздо проще - он уже знает сладость этой грязи, этого разврата, этого паденья... Либо страсть к играм. Любой другой наркотик.
А если каким-то чудом он сумеет устоять, я навяжу ему другое: фанатизм в другом направлении.
Он будет изматывать свою плоть "практиками", грезить о чистоте и совершенстве не замечая, как рядом члены его семьи умирают и не получают от него ни помощи ни поддержки.
Я вновь займу его самим собой и раздую его Эго до чудовищных размеров. Сделаю "святым", поставлю на пьедестал.
И развращу его иным образом: он станет мнить себя богом, этаким началом и концом всего сущего, станет "учить жить правильно".
Он может приобрести учеников - слабых людей, неспособных идти без пастуха. Он также будет навязывать им свою волю, не ведая, что выполняет мою. Он получит власть. Мнимую, но власть.
...А потом ему, ослепшему от своего "величия" я покажу его истинное лицо - я покажу всех его родных и близких, кто нуждался в нём и умер(это я тоже подстрою) именно потому, что его не было рядом. Я покажу ему мнение о нём всех остальных людей, его бывших друзей. И покажу ему реальность, стяну розовые очки и разрушу все его опоры и догматы.
И тогда умрёт в нём последнее живое, если оно ещё останется к тому времени. Он будет терзать себя "напрасно прожитой жизнью".
А я постепенно буду подкидывать ему мысли о том, что выхода нет и что смерть - единственный выход. В ней спасение, блаженство, не будет больше боли и страданий.
И дальше... Он умрёт. Но нет, не сразу, о, нет. Это было бы слишком просто и слишком рано. Слишком.
Я подскажу ему способ самоубийства. Но он не умрёт. Его парализует.
И я заберу его и помещу...правильно, в самую обычную больницу России. Посмотрю внимательно на персонал сначала...
...И если персонал меня удовлетворит, оставлю его там. На него будут сыпаться насмешки. Его будут обзывать и оскорблять по всякому, тушить о него бычки (он же всё равно не чувствует!). Он будет лежать в своей одиночной палате без окон и телевизора и рядом не будет никого.
Я сам буду наблюдать за его мыслями, не появляясь. А через месяц-другой приду к нему.
И расскажу всё о том, какая он мразь, как много боли и зла он причинил, как было бы ему лучше вообще не родиться. Я оскорблю по очереди всё, что было ему когда-то дорого: его родителей, всех родичей, бывшую жену, друзей, его дела, работу, увлечения, веру... Всё, всё по очереди. И он будет меня слышать, понимать и знать, что это правда. И не мочь ответить.
Он будет знать, что он обречён ещё долгие годы лежать вот так, в собственных испражнениях, которые нерадивые медсёстры не удосужились за ним убрать, терзаться чувством вины по прошлому и не видеть просвета в будущем.
Я иногда буду наведываться к нему, если мне не надоест - воткнуть очередную иглу в этот жалкий комок боли.
И, когда придёт его последний день, я буду рядом. Больше не будет никого. И он будет умирать. И видеть меня. И я расскажу ему всё.
О своём участии в его судьбе. И о том, что, в конечном итоге, он сам сделал этот выбор. Спасибо мне_))
А ещё он узнает, что могло бы быть, выбери он иное. И будет он горько жалеть и раскаиваться, но будет уже поздно.
... И Смерть скрутит его под мой заливистый смех!..