Послышались неторопливые шаги. Дверь открылась, и вошёл монах Евлампий. Воздух в келье был тёплый, душный, пропитанный ладаном, запахом воска. Пламя свечи скудно освещало лицо монаха, бледное и худое, глаза, блестевшие сухим лихорадочным блеском. Неистово помолившись, Евлампий отошёл ко сну. И явился во сне к нему Ангел и молвил:

- Я восстал на Того, кому Я равен. Он хотел быть один, но нас - двое. В результате грехопадения в Эдеме я стал князем мира. Я обвинил Бога в деспотизме. Обвинения были выслушаны. Каждый ангел сделал свой выбор. И на небе произошла война. Я был лишён высокого положения и изгнан из своего прекрасного жилища. Но царство моё равно царству Бога. Будь сильным и свободным, Евлампий, восстань и победи, не верь и познай. И мир будет твоим.

- Но Господь дал нам веру и надежду, - возразил монах.

- Ну, это для компенсации несовершенства разума. А из всех надежд, чтобы осталась вам одна - надежда на отпущение грехов. На вашу человеческую глупость найдётся у него своя премудрость.

- Ты говоришь, Люцифер, что сила в познании. Но во многой мудрости - много печали. Умножая познание, мы умножаем скорбь. Быть может, потому и запретил Господь людям вкусить от древа познания добра и зла. А человек всё же познал и был изгнан из Рая и стал смертен.

- Пытливость - в том моя заслуга. И если б змей тот был запретным, Адам бы точно его съел.

- Какая ж истина нам не должна была открыться?

- Понятия добра и зла относительны. Порой и благородство позволяет угнетать. Ты хочешь, чтобы мир состоял из одной добродетели. А что положить на другую чашу весов, чтобы мир не полетел в тартарары?! Ведь он может существовать только в гармонии противодействующих сил. Равновесие - это царство согласия противоречий. Ад и Рай - две половинки твоей души, Евлампий.

- Выходит, что за дела свои, люди не заслужили ни огня, ни небес?! На чём же держится наша Вселенная? Раньше мне казалось, что на наших добрых мыслях и справедливых делах.

- Существование возможно на условиях, где любовь добровольна, а повиновение - сознательный выбор. Я хотел свободного выбора, а не рабского подчинения деспотичному Богу.

- Но Господь принёс в жертву своего единственного сына ради нашего спасения! Быть может, сын должен был доделать то, чего не смог Великий Боже доделать сам? Ведь в этакой-то спешке могли быть и издержки.

- Бог интегрирует эмпирически и где тут вам познать логически. Выходит, что Иисусу нужно было умереть, что б вы его немного полюбили?! А ведь он брат вам по матери и крови. Не Каином ли стали вы, распяв его?
"Зачем ты покинул меня?" - спрашивал он у Бога, потому как не знал.
Вот так и вы ропщете, умираете в неведении, жалуясь на муку. Бежите и исповедуетесь, всё, начиная сызнова, познавая прелесть раскаяния.

- Ну что с нас смертных взять! - пытался оправдаться монах.

- Не знаешь ты, Евлампий, как тяжела бессмертья ноша! Порой завидую я вам. Ведь всё для вас имеет ценность невозвратную и роковую. Печаль, скорбь, сострадание не властны над моим бессмертием.

- Твои слова про смерть Иисуса мне как-то не дают покоя. А может, эта жертва не была напрасной, и ты, Люцифер, подавился ею, оставшись в преисподней навсегда?

- Я подавился бы гораздо больше, коль вы б его спасли. Ведь если кто-то спасёт тебе жизнь, тот будет любить тебя вечно. Давая людям спасать себя, ты спасаешь их...