Настроение сейчас - постмодернистское

Слэш начинался с постмодернистской иронии. В Америке он пришелся ко двору, потому что к концу шестидесятых тотально скомпрометировал себя пафос молчаливо одабриваемых государственной пропагандой героических фильмов, комиксов и т. д. Другое дело, что слэш сохранял свой иронический подтекст только до тех пор, пока имелся в виду предмет пародии. В какой-то момент слэшеры забыли о том, что это вторичный, производный, шутливый жанр. Первоистоки пропали из вида, в в слэш пришли просто талантливые люди, мечтавшие о новом искреннем искусстве. Тогда, после пропаганды и сатиры, начался третий этап эволюции слэша - художественный эксперимент. Действительно, все, что только можно было сказать свежего и неизбитого о любви и человеческих отношениях, волокли туда. Вся нынешняя молодежная поп-культура пронизана слэш-энергиями, осознает она это или нет. Очарование слэша в первую очередь в том, что он лишь намекает на то, что могло бы быть... Прямая речь - уже порнография. И мы будем набухать слэшем до тех пор, пока на дворе - нынешняя стерильная политкорректность и офисная культура, в которой максимально позволительный жест - похлопывание по плечу. Интимность, телесность бытия-людей-друг-с-другом предана забвению, если не анафеме. И слэш питался всеми этими отверженными соками культуры. И рос. И креп.

А в 2001 году, после атаки на Америку, постмодернизм умер - только как ирония, конечно. Я сейчас говорю не о том, чем было ии не было 11 сентября, а что оно показало. Тогда, кажется, весь мир увидел, что нет никакого мифического общества потребления, бездуховного и роботоподобного. Тогда стало предельно ясно, что есть, как и прежде, только живые люди, с их страхом, страданием, болью, радостью и надеждами. И эпоха иронии закончилась. Неожиданно вернулась героика. Снова стали актуальны старые мифологемы о борьбе Добра и Зла, экраны кинотеатров вновь наводнили титанические апокалипсисы. И герои вернулись из изгнания. Но - вот ведь ирония - слегка слэш-отредактированные. Раньше пропаганда была вместо поп-культуры, теперь - поп-культура вместе пропаганды. Прежние персонажи комиксов - до постмодернистской ухмылки и слэш-экспериментов - были типичные герои-мужланы с кулаками размером с голову и наоборот. И работали они на механизмы самоидентификации, повышение патриотизма и морально-ценностного пафоса в крови. Они, далее, были прописаны в определенной культуре. В какой-то момент - когда в японских манга персонажи стали изображаться на европейский манер, а место, время и повод действия стали абстрактными, никак не связанными с сегодняшним или вчерашним днем - произошел качественный сдвиг. Так возникла наша поп-культура, стершая все привычные границы, различия и идентичности и провозгласившая новый Вавилон. Не Иерусалим. А вместе с Вавилон восстали из пепла и Содом с Гоморрой.

Вся нынешняя поп-культура носит отчетливый слэшерский или пост-слэшерский характер. Никаких небритых ковбоев и накачанных мордоворотов. Все сплошь гладенькие, красивенькие и трогательно большеглазые.