Classic Rock. 3(53) март, 2007

Пока в 1966 году к ним не присоединился фронтмен Джастин Хэйуорд, The Moody Blues были обычной британской ритм-энд-блюзовой командой. Потом они переоделись в какое-то старое тряпье, увлеклись наркотиками, расширяющими сознание, в избытке стали применять меллотрон… и изобрели прогрессив-рок.

Есть песни, которые кажутся такими теплыми и привычными, словно они уже срослись с твоей ДНК, переплелись с нервной системой. Как только ты их слышишь, у тебя меняется настроение. Это могут быть воспоминания о детстве, или о подростковой неловкости, или же о былом романе. Есть и такие мелодии, которые изъедают вам душу и мучают, как дурное похмелье.
У каждого из нас есть саундтрек к собственной жизни. Не всегда это подборка самых крутых или счастливых песен. Есть и песни, которые ассоциируются с запретными плодами. Например, Nights In White Satin. Эта песня преследовала меня десятилетиями, как неистовый, бешеный охотник. Ее мучительно-высокопарный текст озадачивал меня не меньше, чем слова из другой музыкальной загадки 60-х — A Whiter Shade Of Pale.
"Nights in white satin, never reaching the end/Letters I've written, never meaning to send".
Черт возьми, что бы это значило?
А недавно я подумал, что, может быть, первая строчка в ней — это "Knights in white satin'" — с "К" — и это только сильнее запутало дело. (Наверно, автора вдохновил комплект белых атласных простыней, подаренный ему приятелем.) Она может звучать, как бессмысленное сопровождение к рекламе шампуня, но в подходящий момент может даже пробить меня на слезу, как ребенка с разбитой коленкой. Она бесчисленное количество раз снова появлялась в чартах, на нее сделано множество каверов (последний — в новом альбоме Гленна Хьюза), она звучит в крутых фильмах, включая Беспечного Ездока, Бронкскую Историю и Казино. Нивелируя границу между гениальностью и пародией, эта песня отлично передает саунд своих создателей The Moody Blues — чванливый, насыщенный меллотронами и флейтами, но при этом проникнутый чудесной мелодичностью.
Moody Blues нынче празднуют свое сорокалетие в музыкальном бизнесе. Их захлестнула новая волна успеха. Они выпустили двадцать с лишним альбомов и до сих пор остаются одной из самых прибыльных концертных команд. В октябре их гастрольный тур по Великобритании завершился тремя аншлаговыми шоу в Альберт-Холле. Я разыскал двух из трех оставшихся оригинальных участников — басиста Джона Лоджа и вокалиста, гитариста и автора Nights... Джастина Хэйуорда (третий — барабанщик Грэм Эдж). Лодж наслаждался заслуженным отдыхом между гастролями, а Хэйуорд был задействован в мюзикле Война Миров Джеффа Уэйна, где он исполняет, в частности, Forever Autumn, с которой взобрался на вершину чарта. И все же, если говорить о внимании прессы и всеобщей популярности, тут Moody Blues оказались конкретно вне зоны действия радаров и до сих пор не попали в Зал Славы рок-н-ролла.
"Иногда я думаю: так ли уж это плохо? — размышляет Хэйуорд. — У меня есть много друзей, которые на виду у публики и прессы, но это не значит, что они наверняка не выпадут из поля зрения. Лишь очень немногие, как Боно, умеют неизменно сохранять равновесие. Про нас то и дело пишут в рецензиях: "Боже, они еще на плаву!" Не сказал бы, что это меня тревожит".
Не так давно были выпущены ремастерированные версии пяти самых удачных их альбомов — Days Of Future Passed (1967), In Search Of The Lost Chord (1968), On the Threshold Of A Dream (1969), To Our Children's Children's Children (1969) и A Question Of Balance (1970) — причем дополненные множеством концертных и ранее не издававшихся треков. Moody Blues повезло, что они изначально заключили контракт с Decca, лейблом, который обладал даром предвидения и сумел сберечь записанные материалы для потомства, за что Хэйуорд ему очень благодарен. "У нашего старого лейбла было подразделение, производившее стерео-системы, поэтому наши альбомы записывались очень качественно, в отличие от многих других примеру, даже The Beatles".
"Decca также оставляли точные копии каждого мастера, даже тех, которые никогда не использовались, — говорит Лодж. — Поэтому, когда мы решили заняться переизданиями, у нас был доступ ко всему этому. На самом деле это чистая удача, потому что никто не думал, что в будущем будет что-то, кроме винила. Мне кажется, все это напоминало реставрацию свитков Мертвого моря".
В 1966 году, когда Джон Лодж присоединился к The Moody Blues, они мало чем отличались от остальных британских ритм-энд-блюзовых команд, выступающих в бесчисленных местных дансингах.
"В 60-х все группы выглядели одинаково, — содрогаясь, вспоминает Лодж. — Все одинаково стриглись и одевались. Мы копировали ту же американскую музыку, что и остальные, но постепенно теряли аудиторию".
Хит Moody Blues Go Now! — кавер на известный ритм-энд-блюзовый стандарт — попал на вершину хит-парада, однако их давно позабытый дебютный альбом The Magnificent Moodies, куда вошел Go Now! и другие аналогичные треки, чарты никак не впечатлил. Команда поняла, что в мире музыки наступили драматические перемены, и на сорокапятках долго не продержишься.
Когда из группы ушел вокалист Денни Лэйн (который в конце концов добился успеха в Wings Пола Маккартни), оставшиеся участники — Лодж, Эдж, Майк Пиндер (меллотрон, вокал) и Рэй Томас (флейта, вокал) — принялись искать нового фронтмена. И он появился — после звонка от бывшего фронтмена Animals Эрика Бердона. Как вспоминает Хэйуорд, "Я послал Эрику несколько своих песен, а он без моего ведома передал их Майку Пиндеру. Сперва я познакомился только с Майком, а через пару недель — с остальными участниками, и мы начали репетировать".
Хэйуорд, который к тому времени был уже довольно успешным музыкантом, пришел в команду, вооруженный подборкой песен, включая грандиозную Nights... Понимая, что свежая кровь может дать им то, чего так недоставало, The Moody Blues уединились на одной французской ферме и написали новый материал, который по возвращении в Британию опробовали на местных площадках.
"Старые клубы не заинтересовало то, что мы делали, — вспоминает Лодж. — Но появились и новые андеграундные клубы, где никто не рвался танцевать, там просто сидели и слушали. Мы избавились от прежних сценических костюмов и начали носить то, в чем нам было удобно. Все это было частью новообретенной свободы конца 60-х. Оттуда все и началось".
А тем временем Decca работали над поп-рок-версией симфонии Дворака New World и спросили The Moody Blues, не хотят ли те принять в этом участие. Те поначалу согласились, но потом решили, что лучше уж займутся собственной оркестровой концепцией, над которой они уже начали работать во время своего творческого отпуска в Европе. К счастью, они обрели союзника в лице дирижера оркестра Питера Найта, который с радостью отложил проект Дворака, посетив один из концертов The Moody Blues. Их поддержал также председатель Decca сэр Эдвард Льюис, который стал известен как человек, отказавший The Beatles. Примерно тогда же они познакомились с звукоинженером лейбла Тони Кларком, который спродюсировал следующие восемь студийных альбомов The Moody Blues.
Когда-то Days Of Future Passed описывали как "провокационную смесь симфонической рок-музыки, текстов и оркестровых аранжировок", но теперь он звучит довольно безобидно, хотя в целом сохраняет свой гипнотический эффект. Он предоставил палитру для будущих релизов The Moody Blues, а его успех позволил музыкантам самим руководить саунд-продюсом. В 60-х The Moody Blues стали известны как экспериментальная команда, успешно сочетающая оркестровую музыку и рок-н-ролл. С помощью своей поэтичности, причудливой образности и парящих вокальных созвучий им удалось передать самую суть ранней британской психоделии и,несомненно, стать одними из прародителей прогрессив-рока. Ах, ну и плюс этот их грандиозный хит. Может быть, Хэйуорд чувствовал, что обязан выдать нечто столь же успешное, как Nights In White Satin1.
"Да, я частенько об этом думал, — смеется он, — но пять миллионов людей были со не согласны. Мы испытывали огромное давление со стороны тех, кто говорил: "Вы что же, не можете снова выпустить что-нибудь такое?" Но окончательно наши представления о собственной направленности сформировались, когда мы приехали в Штаты. Тогда как раз появилось FM-радио, и тамошние ребята были совершенно не заинтересованы в синглах. И укрепило наше решение не концентрироваться на синглах, а начать записывать альбомы". В Америке конца 60-х The Moody Blues сразу же попали в объятия "детей цветов", которых гипнотизировал их космический мистицизм и которым нужны были новые музыкальные гуру на замену The Beatles (те в 1966 перестали гастролировать). Все это
вполне объяснимо, учитывая, что у обеих групп одно время даже был общий менеджер (Брайан Эпстайн), и именно Пиндер познакомил Знаменитую Четверку с возможностями меллотрона. Кроме того, обе команды всем сердцем разделяли
хипповский образ жизни, а некоторые частники еще и увлекались галлюциногенами. "Пару лет я принимал кислоту, — признается Хэйуорд. — Не сказать, что это был мой самый любимый наркотик, но я его пользовал. По-моему, кислота была частью тогдашнего образа жизни с его детским восприятием мира".
действительно, такие названия, как От, House Of Four Doors и Never Thought I'd live To Be A Hundred, предполагают, что без влияния ЛСД здесь не обошлось. "Ну... не знаю, — говорит Хэйуорд. — Помню, как-то раз во время одного трипа я положил рядом с кроватью записную книжку, а потом пару дней спустя заглянул в и подумал: "Вот же чушь какая!" Зато благодаря кислоте я очень четко запомнил ту эпоху, — смеется он. — Не забывайте, что были времена бесплатных концертов и свободной любви. И наша музыка для этого отлично подходила — спокойная, нежная, расширяющая сознание. Люди приходили на концерты и занимались любовью". Обильное потребление наркотиков, расширяющих сознание, поломало немало судеб. У The Moody Blues появились не вполне вменяемые, своеобразные поклонники, среди которых была и известная последовательница Чарльза Мэнсона Линетт «Пискля» Фромм.
"Пискля была нашей большой фанаткой, — говорит Хэйуорд. — По-моему, она едва не втащила нас полюбоваться на ранчо Мэнсона. А потом, как вы знаете, ее обвиинили в покушении на президента Джеральда Форда. Мы всегда притягивали немало очень странных людей, как, впрочем, немало чудесных".
К 1972 году The Moody Blues, с Джастином Хэйуордом во главе, записали семь альбомов. пять из них, как мы уже говорили, были
ремастерированы и переизданы, а два других — Every Good Boy Deserves Favour (1971) и Seventh Sojourn (1972) — вот-вот дождутся своего часа. Учитывая, что все это перемежалось с постоянными гастролями, The Moody Blues неизбежно должны были перегореть. Они устроили себе продолжительный отдых, во время которого участники работали над сольными проектами. Кроме того, они создали собственный лейбл Threshold, на котором издавались не только их собственные альбомы, но и пластинки новых талантов (включая приверженцев фанка Trapeze, у которых играл будущий басист и вокалист Deep Purple Гленн Хьюз).
В 1977 году The Moody Blues воссоединились и записали Octave. Альбом имел неожиданный успех.
"Если люди чего-то не могут заполучить, они начинают жаждать этого еще сильнее. Так было и в нашем случае, — говорит Хэйуорд. — Но, хоть мы и укрепили свой статус, зато потеряли независимость. Когда мы вернулись с Octave, то оказались во власти менеджеров по артистам и репертуару и прочих представителей музыкального бизнеса. А до этого мы сами отлично управлялись со своими делами".
Вскоре после выхода Octave из группы ушел один из ее основателей Майк Пиндер, отказавшись ехать в турне. Почти сразу же за ним последовал саунд-продюсер Тони Кларк. Поэтому конец 70-х — начало 80-х был тревожным периодом для The Moody Blues. Как признается Хэйуорд, "С уходом Майка мы лишились меллотрона. Тони же задавал нам направление".
Предоставленные сами себе, остальные участники стали жертвами рок-н-ролльных излишеств. В 1983 вышел "плачевный" (по определению Хэйуорда) альбом The Present.
"Для нас это был самый неудачный период, — говорит Хэйуорд. — The Present — это кокаиновая запись, реально дерьмовая. Одну песню мы делали около семи недель — полное безумие. Как внутри группы, так и вокруг нее все излишне увлекались наркотиками. Это было противное и глупое время. Единственное, что случилось хорошего, — это то, что я познакомился с саунд-продюсером Тони Висконти (который спродюсировал их следующий альбом The Other Side Of Life (1986)). Встреча с ним совершенно изменила меня и как автора, и как личность. Именно благодаря тому успеху, которого мы с ним достигли в середине 80-х, мы до сих пор остаемся на плаву".
Несмотря на то что The Moody Blues до сих пор записывают новый материал, Хэйуорд считает, что своим родолжительным успехом группа обязана ранним альбомам.
"Одержимость прошлым отнимает очень много времени, — вздыхает Хэйуорд. — Мы получаем столько предложений, что могли бы выступать ежедневно круглый год. По правде говоря, теперь нам предлагают больше работы, чем в молодости. Насколько я вижу, The Moody Blues неизменно вызывают интерес, и это меня удивляет. Даже то, что мы сейчас с вами об этом говорим, что Classic Rock заинтересовала эта тема , — уже само по себе чудесно, потому что мне выдалась возможнось снова оживить все это в памяти. Фантастика!"
Трудно не любить The Moody Blues с их неизменным оптимизмом, признательностью и хипповским идеализмом. Они — как объемный, уютный джемпер из прогрессива. Они никогда не были опасными, но часто — рисковыми. А это их тонкое чувство юмора! Как заключил Джастин Хэйуорд, "Все это было очень в стиле Spinal Tap. Я неизменно вспоминаю об этом, читая рецензии. Оглядываясь назад, иногда думаю: "Боже, мы ведь до 1983 не улыбались ни на одной фотографии!" Все, что могу сказать — мы делали свое дело честно и от всей души. Грустно это было, или нет, но так и было задумано".