В неоновом море мое растворилось сознание.
Из ржавых труб я пью дождевые потоки.
Кирпичные стены глушат чужие стенания,
Зачем выжимать из себя последние соки?

Дорога - петля, ее развязки не видно,
Затянулась на слабой, простуженной шее.
Когда все обычно, тогда немного обидно.
Для разнообразия флагом повиснуть на рее.

А в пасти подъездов всегда тепло и уютно.
И много всего интересного шепчут мне стены.
Прелюбодеяния тут совершались прилюдно,
Да сам Сатана отмечал печатями вены.

Азартом укрывшись от полного опустошения,
Взбираться в гору еще не дотлевших окурков
Мое утешение. Зарыт в чужом наслаждении,
В пустом переходе подземном и тьме переулков.

Верните цветные кошмары, по ним я скучаю,
Монохромные фильмы давно пылятся на полках.
В ладони, как четки, патроны я перебираю,
Бросаю их в воду, но тонут в стеклянных осколках.

Замолкнет гитара, опять вернется усталость.
Холодный, разбавленный чай вгрызается в сахар.
Ему до победы немного совсем осталось,
А мне осталось два шага до краха и праха.

Неоновый свет мои притупляет движенья,
Я плавен как сыр, что катается в масле.
Вышел из тела, вошел в приложение,
Остался с разбитым лицом в одночасье.

Мне кажется, боги давно покинули небо.
Купили квартиры в сердцах праведных нищих.
У меня же нет ни хлева ни хлеба,
Мое сердце безбожно, и я им безразличен.

Но дожди меня любят и щедро мне дарят свободу,
Босыми ногами пройду по пустому Арбату.
Я пью, я жую, я дышу, я пою эту воду,
Двигаюсь ровным загзагом от рассвета к закату.

Закатились глаза, закатились монеты.
Прозвенели будильники утро золотыми звонками.
Дождь идет, ночь прошла, но меня уже нету.
Где я был, там уже люди без лиц и с зонтами.