- Бабушка не умрет, Аннушка! Бабушка просто откроет дверь и войдет в другую
жизнь. Молодая и здоровая, побежит она вот по таким облакам прямо к Господу в
Его объятия! - говорил Иоанн. А сам тоже плакал, и слезы, срываясь с его ресниц,
мгновенно замерзали и стучали по дюралевой обшивке самолетного крыла.

Никогда и никому Аннушка не рассказывала потом, о чем она думала и плакала,
глядя на снежные поля облаков, но к концу полета она решила, что устраивать
скандал и требовать возвращения в Петербург она не станет ради сестры. Она,
Аннушка, всю жизнь прожила рядом с бабушкой, бабушка ее так любила! Так пусть и
Юленька хоть напоследок побудет с нею, узнает, что это такое - бабушка. А она
поедет в Келпи и постарается уж как-нибудь продержаться до зимних каникул. Но
зато потом сразу из Петербурга - в Псков! И они будут с Юлей вместе ухаживать за
бабушкой до самого конца. Она все объяснит папе, и папа, конечно, все поймет и
отпустит их в Псков.

Когда они приземлились в Лондоне и прошли паспортный контроль и таможню, Жанна
посадила почти ослепшую от слез Аннушку в кафе, поставила возле нее дорожные
сумки и Аннушкин чемодан, велела сторожить и отправилась узнавать, когда будет
ближайший рейс на Дублин. Рейс был через два часа, и все это время Аннушка
просидела в кафе, уже не плача, а просто глядя на высокий бокал с кока-колой,
который ей принесла официантка по заказу Жанны.

Хранитель Иоанн стоял позади Аннушки, гладил ее по голове и что-то ласково
нашептывал. Не забывая, однако, и по сторонам поглядывать: аэропорт - место
людное, а люди всякие случаются.

Сама Жанна все время до объявления посадки провела в бутиках аэропорта, ничуть
не беспокоясь об оставленной в кафе Аннушке. Потом она, нагруженная яркими
пакетами, забежала за нею, и они едва-едва успели на дублинский рейс. Теперь
Аннушка тем же грустным и отрешенным взглядом смотрела в окно на проплывавшую
внизу зеленую Англию, а потом еще более зеленую Ирландию.

Ангел Иоанн сидел на крыле, обняв колени, и тоже задумчиво смотрел вниз: что-то
их ждет в этой Ирландии!

В Дублине их должна была встречать преподавательница из Келпи, старая знакомая
Жанны. Получив багаж, они вышли в зал.

- Мисс Кребс!

- Это меня, - сказала Жанна, вглядываясь в небольшую толпу встречающих. Аннушка
удивилась: она знала, что фамилия Жанны была Рачок.

Жанна увидела свою знакомую и быстро направилась к ней.

- Сирона, дорогая моя, как поживаешь? - воскликнула она, протягивая руки к
стройной блондинке в элегантном синем костюме. Они расцеловались. Аннушку
поразили глаза блондинки. Они были так прекрасны, будто существовали на лице не
для зрения, а только для красоты: в них не было никакого выражения, они просто
сияли, и всё. Красавица поглядела на Аннушку и улыбнулась, показав
неправдоподобно ровные жемчужные зубы.

- Девочка плохо себя чувствует?

- В самолете укачало, - небрежно пояснила Жанна, украдкой сделав Аннушке
зверскую гримасу.

- Бедняжка. Давай знакомиться, Юлия Мишина! - сказала красавица и протянула
Аннушке белую руку с длиннющими голубыми ногтями. Рука была холодная как лед. -
Меня зовут Сирона Морген, я школьный врач. А еще я преподаю факультативный курс
целительства.

- Меня зовут Юлианна, - сказала Аннушка, поскорее убирая свою руку после
ледяного пожатия мисс Морген.

- Это домашнее имя, - пояснила Жанна. Аннушка с Юлькой заранее решили, что после
"размена" они будут обе зваться Юлианнами, чтобы нечаянно не запутаться в
именах.

- Пусть будет Юлианна Мишина, - кивнула мисс Морген. - Тем более что в школе уже
есть одна Юлия - Юлия Борджиа из Италии.

- Неужели из тех самых Борджиа? - удивилась Жанна. - Я полагала, они все
вымерли.

- По крайней мере так она утверждает.