Глава 5


Утром Аннушка проснулась, слезла со своей кровати и увидела Дару спящей на полу
Норки: она лежала на шкуре перед камином, обняв медвежью голову, в изрядно
помятом зеленом платье, с которого осыпалась половина золотой чешуи, и почему-то
в одном сапоге.

- Дара, Дара! - позвала Аннушка. Дара открыла глаза и села.

- Чего ты меня будишь? - сварливо спросила она. - Я не выспалась, я только
недавно до Норки добралась.

- А где ты была всю ночь?

- Где, где! На шабаше! - мрачно ответила Дара.

"Ну да, все дискотеки похожи на шабаш", - подумала Аннушка.

- А чего ты такая мрачная, Дара? - спросила она участливо.

- Чего, чего! Сапог я свой потеряла, вот чего!

- Не расстраивайся, найдется твой сапог - куда он денется?

- Куда, куда! Боуги сожгут, вот куда!

- Зачем же они станут жечь твой сапог?

- А они все сжигают, что находят не на своем месте, им это одно удовольствие. -
Дара постучала сапогом по столу: - Эй вы, мелочь серая зловредная, а ну-ка живо
сюда!

Откуда-то, то ли из-за шкафов, то ли из-под кровати, выскочили два боуга.

- Возьмите этот сапог и сейчас же отнесите его к лепрехунам, пусть сошьют второй
точно такой же. Скажите, что заказ срочный, оплата двойная.

Боуги подняли сапог и понесли его на плечах как бревно.

- Понимаешь, мне нельзя ходить по дому босиком - у меня такой гейс.

- Это что, болезнь такая - гейс?

- Нет. Гейс - это заклятье. Его на меня мои вредные тетки наложили. Я любила
бегать по саду и по дому босиком, а они ворчали, что я грязь на ногах таскаю в
комнаты. Вот они и наложили на меня такое заклятье: если я пройдусь босиком по
дому, у меня пальцы на ногах будут расти криво. Это и есть гейс. И запасной пары
сапог у меня теперь тоже нет, я ее тебе, дура, отдала...