Андрюша был мальчик воспитанный, настаивать он не стал. Он уже слышал немало
историй о мытарствах новых русских эмигрантов за границей: далеко не всем везет
на чужбине. Он уже сообразил, что его новая знакомая из семьи тех, кому не
повезло. Папа часто говорил, что люди едут за границу в расчете на легкую и
счастливую жизнь, а встречают их там такие трудности, к каким они у себя на
родине совсем не привыкли, о которых и не слыхали. Многих ждет бедность, которая
сама по себе, может, и не бедность, но горька оттого, что окружена всеобщим
благополучием и равнодушием.

- А эти прутья для метелок? - нарушил молчание Андрюша.

- Да. Мы из них делаем метлы. Ой, я с тобой заболталась, а мне еще эти проклятые
прутья резать и резать!

- Давай я тебе помогу, у меня есть с собой ножик.

- Да ничего, я сама!

- Не спорь, Юлианна! Мне это совсем не трудно.

Андрюша решительно встал, достал из кармана перочинный нож и направился в самую
гущину ракитника. Аннушке ничего не оставалось, как принять неожиданную помощь и
показать мальчику, как надо правильно срезать прутья. Примерно через час дружной
работы у нее уже была огромная охапка прутьев, они даже в сумке не поместились.
Пришлось часть прутьев связать в отдельную вязанку.

- Хватит, Андрюша, больше мне не дотащить, - сказала Аннушка.

- Я могу донести сумку до твоего дома, - предложил мальчик.

- Что ты, что ты! Если меня с тобой увидят, мне знаешь как попадет! Спасибо тебе
огромное за все - за бутерброды, за сок и огурец, и особенно за прутья. Теперь
мне пора домой, а ты не вздумай идти за мной и подсматривать, куда я пойду.
Слышишь, Андрей?

- Слышу. А ты еще придешь сюда за прутьями?

- Наверняка приду, - Аннушка была уверена, что ей придется собирать прутья для
новой метлы, ведь почти все прутья срезаны не по правилам. - Скорее всего я буду
здесь в следующее воскресенье.

Она подумала-подумала, а потом вдруг сказала:

- А еще я приду со своей школой в город на Хэллоуин. В конце месяца.

- На Хэллоуин?! Да ты что, Юлианна! Это же языческий праздник, праздник нечистой
силы! Мы, православные, Хэллоуин не празднуем.

- Если бы ты пришел в город на праздник, мы могли бы встретиться... - тихо сказала
Аннушка. - Я бы тебя пригласила в кафе и тоже чем-нибудь угостила.

Андрюша был тронут: такая бедная девочка продаст свои метелки, чтобы пригласить
его в кафе! Он тут же пожалел о своих резких словах. У нее, подумал он, так мало
радостей в жизни, а еще, наверно, неверующие друзья ее соблазнили: Хэллоуин ведь
и вправду празднует весь городок. Уже сейчас повсюду продают хэллоуинские тыквы,
а мальчишки и девчонки готовят костюмы ведьм, чертей, троллей и прочих
нечистиков.

- Ладно, я постараюсь заглянуть в город в этот день, - сказал он. - Но не для
того, конечно, чтобы любоваться на их дурацкий Хэллоуин, а специально, чтобы
встретиться с тобой. Давай договоримся так: я приду в город и буду ждать тебя в
пять часов возле ратуши, под башней с часами.

- Я обязательно приду, - сказала Аннушка. - А теперь прости, но я уже должна
бежать. До свиданья, Андрюша, и спасибо тебе за все!

Она подхватила сумку, взвалила вязанку прутьев на плечо и скорым шагом скрылась
в зарослях ракитника.

- До встречи, Юлианна! - крикнул вдогонку Андрюша, а потом тихо добавил: - До
свиданья, милая Золушка...

Аннушка выбралась сквозь ракитник на дорогу и быстро пошла по ней, торопясь
отойти подальше от старой ивы.

Андрюша собрал удочки, зачерпнул в ведерко с рыбами свежей воды, погрузил все в
лодку и поплыл вниз по течению.

Дорога поднималась вверх, и оглядываясь, Аннушка еще некоторое время видела
маленькую синюю лодочку с андреевским флагом на корме, быстро плывущую вниз по
течению. Потом река повернула, и лодка скрылась за поворотом.

И тут же Аннушка увидела Ясмин: бедная принцесса сидела на кочке и плакала, а
перед нею на земле лежало пять или семь жалких прутиков. Она подошла к ней и
бросила на землю сумку и вязанку.

- Ты чего, Жасминчик?

- У меня ничего не получается с этими прутьями! Я почти сразу же порезала палец,
а слова заклинания все вылетели у меня из головы!

- Не горюй, принцесса! Ты только взгляни, сколько у меня прутьев! Тут на две
полноценных метлы хватит и еще останется.

- Ой, Юлианна, как ты сумела столько прутьев нарезать? Тебе что, добрая фея
помогала?

- Нет, конечно: стану я связываться со всякими феями! Но мне действительно
помогли - я потом тебе все расскажу. А сейчас пошли скорей к остальным, нам ведь
дальше всех шагать.

- А давай мы не будем торопиться, Юлианна.

- Устала, да?

- Нет, не устала. С чего мне было уставать? Просто мне надо с тобой поговорить,
но так, чтобы нас никто не слышал.

Ясмин положила в свою сумку Аннушкину вязанку, и они потихоньку пошли по дороге
вдоль реки.

Над ними летели Иоанн и Ясменник.

- Послушай, Юлианна, скажи мне откровенно, тебе нравится учиться в Келпи?

Аннушка глубоко вздохнула и сказала:

- Я сегодня встретилась с нормальным человеком, так мне стыдно было сказать, где
я учусь.

- Наконец-то моя девочка просыпается! - сказал Ангел Иоанн Ясменнику. Он
опустился на землю и положил руку на Аннушкино плечо. Ясменник тоже спланировал
вниз и пошел рядом с принцессой.

- А что тебе не нравится в Келпи?

- Понимаешь, Жасминчик, сначала я просто ничего не понимала, думала, что все
дело в моем плохом английском.

- Он у тебя не такой уж плохой.

- Да, вроде бы так, но не в этом дело. Я очень скоро поняла, куда я попала. Я
еще в России знала, что это какая-то необыкновенная школа. Но она какая-то...
чересчур необыкновенная! И знаешь, я стала просто уставать от всего этого
колдовства.

- И я. Я такая усталая все время, как после гриппа.

- Нет, ты мне скажи, Жасмин, почему в сиде Келпи все такие злобные? И
преподаватели, и ученицы, и фэйри. Вот, например, русалки. Они ведь совсем
дурные, даже говорить не умеют, а все равно вредничают! И все так. Ну, может
быть, кроме боугов: они вроде безвредные, хотя и похожи на покемонов.

- Безвредные? - подняла брови Ясмин.

- Не сказала бы. В моих апартаментах всю работу делают мои служанки, но боуги
все равно каждый день появляются во всех углах и делают вид, что стирают пыль и
цветочки в горшочках поливают. А мои девушки гоняют их мокрыми полотенцами, ведь
боуги терпеть не могут воды. Знаешь почему?

- Почему боуги не любят воды?

- Нет, почему девушки их гоняют?

- Ну, почему?

- Мои служанки откуда-то разузнали, что боуги приставлены к ученицам, чтобы
шпионить за нами и доносить леди Бадб обо всем, что мы делаем и говорим. Это их
главная работа, а уборка - это у них вроде хобби.

- Дара тоже что-то такое говорила. Как противно!

- Вот и я говорю: в Келпи ужасно противно.

Ангелы переглянулись и кивнули друг другу.

- Я слушаю, что нам говорят учителя, и мне вся эта магия совсем не нравится, -
продолжала принцесса. - У них все перевернуто и перепутано: оно добро называют
злом, а зло - добром. Они учат нас воздействовать на людей, а сами ненавидят и
каждого отдельного человека и весь человеческий род. Как же можно воздействовать
без любви?! Мой отец любит всех своих подданных и говорит, что любовь к людям -
главный талант правителя.

- А в Келпи все хотят обладать силой и властью, а любить никто не хочет, -
вздохнула Аннушка. - А хуже всех относится к людям Этлин Балор,
преподавательница людоведения. Она называет человечество "питательной средой для
магла". Она ведь сама не человек и даже не маг.

- А кто она?

- Эльф. Мне Дара сказала.

- А Дара тебе нравится?

- Нравится.

- Но ведь она недобрая...

- Дара? Нет-нет, она-то как раз бывает очень доброй. Знаешь, как она любит
своего кролика Бильбо? Да и меня тоже любит. Она всегда готова за меня кровь
пролить!

- Странно. Настоящие ведьмы не могут никого любить, им это запрещено законами
магии, - заметила Ясмин.

- Но Дара тоже иногда бывает злюкой. Я помню, как она в кровь разбила лицо Карин
Свенсон.

- Вот видишь!

- Правда, она тогда за меня заступилась...

- Все равно. Ведьма есть ведьма. Окончит Келпи и последнюю доброту растеряет.
Как в "Дневнике юной ведьмы". Ты заметила, что эта Эби в первых главах такая
всеми обиженная девочка-сиротка, ее сначала очень жалко, и радуешься, что у нее
нашлась бабушка, которая берет ее к себе. А потом вдруг выясняется, что бабушка
- ведьма и учит ее всяким колдовским пакостям, а сама Эби становится
раздражительной и мстительной. Ты помнишь, как в четвертой главе из-за нее
гибнет соседская девочка?

- Да, а в пятой главе Эби уже настоящая маленькая фурия, она всех подозревает и
не верит даже собственной бабушке.

- Вот-вот. И я совсем не хочу учиться в Келпи, чтобы стать такой, как эта Эби
Финн.

- Или как наши Алисон, Кэтлин, Мэри, Милли и Филида.

- Да. Я не понимаю, почему все эти девочки такие злобные, завистливые и
подозрительные. Я с первого дня пытаюсь во всем этом разобраться, но мне очень
трудно думать, я никак не могу ни на чем сосредоточиться, и голова у меня все
время болит. Знаешь, за все это время в Келпи я только сегодня смогла
помолиться. В сиде я просто не могла вспомнить ни одной молитвы, как будто мне
мозги и душу заколдовали.

- Так оно и было, именно заколдовали, - сказал Иоанну Ясменник. - И служанки
наши тоже перестали молиться.

- Я тоже ни разу не слышал Аннушку, пока она находилась в силе, - сказал Ангел
Иоанн.

- А здесь, на реке? - спросила Аннушка, внимательно и напряженно глядя на
подругу.

- А на реке голова прояснилась, и я обо всем смогла спокойно подумать.

- И успокоилась?

- Нет! Я помолилась, и мне стало еще хуже! Я поняла, что сид Келпи - это
настоящее бесовское гнездо. А все эти фэйри и высшие неорганики, это знаешь кто?
Это бесы! Господи, как же мне стало страшно...Ангел мой Хранитель, помоги мне
отсюда выбраться!

- А я что делаю? - и Ангел Ясменник успокаивающе погладил девочку по голове.

- Слушай, Жасмин, а ведь ты говоришь прямо как христианка!

- Я и есть христианка, православная христианка. И я догадываюсь, что ты тоже.
Ведь так?

- Так. Но ты же из восточной страны - как это может быть?

- Глупенькая, разве сам Христос родился не на Востоке? У вас в России когда
появилось христианство?

- Больше тысячи лет назад. У моей бабушки есть книжка "Тысячелетие христианства
на Руси".