Все подводят итоги года, а мне сегодня хочется написать о человеке, которого, судя по всему, уже нет в живых на этом свете. 

Виктор Михайлович, так звали хозяина квартиры, которую я снимала с 2008 по 2014 год - целых шесть лет. 

Я не знаю, что за тёрки у него были с родными, но Виктор Михайлович был очень одиноким человеком, и мы быстро подружились. Именно тогда я поняла, что дружить можно с человеком абсолютно любого возраста. 

Так получилось, что в квартиру Виктора Михайловича на Тверской, которую он сдавал, я въехала внезапно, с парой кружек и спальником, а в самой квартире не было ничего, кроме старенькой мебели и занавесок. Но благодаря друзьям, папе и Виктору Михайловичу я очень быстро обжила этот второй остров моей полной независимости.

Когда я въехала, в квартире стояли три старых газовых плиты. Первые плиты были существительные, они находились в прихожей, а ещё одна до безумия засранная предыдущими жильцами плита была на кухне и худо-бедно работала. 

Сначала Виктор Михайлович разрешил мне выставить из дома плиты-существительные, и мои друзья - Фил и кто-то ещё, вроде, Коммандер - бодро вынесли их к помойке, где наутро этих полезных в хозяйстве вещей уже не было. Плиту-прилагательное я честно пыталась оттереть целые два часа, но на следующий день позвонила хозяину квартиры - и внезапно быстро мы договорились купить новую в счёт моих квартирных платежей. 

Между делом Виктор Михайлович спросил, не нужно ли мне что-то ещё. И я совершенно честно рассказала, что мне не хватает зеркала в прихожей. Я ушла на работу - а вечером обнаружила в прихожке зеркало. А через некоторое время он привез мне откуда-то второй диван - на нём спали мои друзья, когда ночевали у меня, и спала я со своими мужчинами. 

Я иногда кормила хозяина квартиры обедами и ужинами, и когда он выяснил, что я работаю в Сандаловом доме и получаю 400 р. в день, он снизил мне квартплату с 10 тысяч до восьми. И при этом сам оплачивал всю коммуналку.

Виктор Михайлович очень заботился обо мне, когда я ходила беременная. Он возил меня в седьмой роддом, чтоб я договорилась о платных родах, приволок откуда-то от друзей коляску и хотел быть дедушкой моему ребёнку. А когда я этого ребёнка в роддоме потеряла, как-то очень быстро и бодро согласился помочь мне делать в квартире ремонт. 

Он ездил тогда на машине - сначала возил какого-то начальника, потом таксовал, потом вышел на пенсию. Но за стройматериалами мы вместе ездили на его машине и даже на машине с его другом - та была более вместительной. И вместе с моим папой он полностью перекладывал пол на кухне. 

Я помню, как в разгар ремонта - а это был август - он привез мне корзину маслят, и я жарила их на плитке в комнате, потому что на кухне был бардак. Почти все материалы покупались на его деньги или в счёт квартплаты, единственное, что я оставила ему в "наследство", когда съехала - это кухонный икеевский гарнитур. 

Мне нравилось обживать ту небольшую квартирку, под конец мои друзья сделали там ванную. А через подгода я съехала, потому что мне в наследство досталась квартира от покойной бабушки. Я реально плакала, квартира на Тверской стала моим первым настоящим родным гнездом.

Сначала Виктор Михайлович часто заезжал ко мне - я зазывала его на обед, на пироги и просто так, а под Новый год зашёл ко мне на работу с конфетами и шампанским. Мы довольно часто созванивались - больше звонила первой я, он, видимо, стеснялся. Потом как-то звонки стали реже.

Последний раз я слышала его в тот новый год первого января. Он сказал, что подарил квартиру на Тверской детям, которые его не любили, а сам живёт на пенсию. Я спросила, может, надо чем-то помочь, мне было бы это не сложно, но он отказался. По голосу было слышно, что он не очень здоров. В течения этого года я несколько раз звонила ему - но никто не отвечал на телефон, хоть он и прозванивался. 

Сегодня электронная роботётя сказала мне, что "абонент не доступен". До этого у меня всё-таки была тайная надежда, что Виктор Михайлович уехал к другу в деревню и просто не слышал телефон - он редко перезванивал, и такое бывало, но сейчас этой надежде пришёл конец. 

Мне очень грустно, что я не знаю, как он умер, что не помогала ему в последние месяцы, не знаю, где он похоронен. За могилой 100% никто не будет ухаживать. Всё, что я могу - это проезжая на своей машине мимо своего бывшего пристанища, вспомнить Виктора Михайловича добрым словом. Он был хороший человек, и соврут те, кто скажет, что это не так.