[200x324]
Аннотация
"Ошибочка вышла, прощения просим!"
Вот что, по идее, должен был сказать начинающий рекламщик, по недосмотру которого самый неблагополучный в криминальном отношении город Америки превратился в самый благополучный.
И потянулись семьи средних американцев, мечтающих о тихой провинциальной жизни, туда, где...
Что?
Война самого обаятельного преступника всех времен и народов, двух его бывших подельников, дорасширявших сознание до полного безумия, мрачной шайки угрюмых гангстеров, связанных родственными узами, и черт знает кого еще!.. Результат?
Нет. Это уже неописуемо!

— Салют! — сказал Коулмэн, зажигая косяк. — Зеленый, желтый, розовый, синий...
Серж увидел просвет между машинами и поддал газу. Во­дитель «субару» с прижатым к уху мобильником незаметно для себя стал брать влево и вынудил «сентру» въехать в ряд оранжевых конусов. Серж воспользовался просветом и вы­теснил на ремонтирующуюся часть дороги обе машины. «Сентра» и «субару» слегка поцеловались и разошлись. «Су-бару» отскочила от навеса автобусной остановки и застряла под полуприцепом. «Сентра» закрутилась на перекрестке, боком ударила в отбойник и пошла юзом, разгоняя эскадрон попрошаек на углу. Картонки взмыли в воздух, как летучие тарелки, а бездомные пустились бежать, сшибая клетки с хорьками. Хорьки метнулись всей стаей на север, а «сентра» покатилась дальше и врезалась в автовышку флоридской электрокомпании. Стрела крана закрутилась, из люльки, де­монстрируя чудеса ловкости, выпрыгнул электрик — как раз перед тем, как та врезалась в трансформатор, который взор­вался с громким треском и засыпал все искрами. Потухли все фонари, и в двадцати кварталах по шоссе пропало элект­ричество. В это время полиция устроила рейд на клуб «Крас­ная кусачка» в рамках кампании по борьбе со стрип-барами. Стриптизерши под прикрытием темноты бежали: выскочи­ли из клуба, на ходу сбрасывая туфли на каблуках, и устремились на юг. Стадо танцовщиц неслось галопом, пока на парковке у кинотеатра не столкнулось с бегущей навстречу страшно испуганной стаей хорьков. Стриптизерши завизжа­ли и рассыпались, как бильярдные шары от удара. Какой-то водитель крутанул баранку, пытаясь избежать столкновения с голыми женщинами на дороге, но машина забуксовала по мокрому асфальту и вылетела на тротуар, врезавшись в бен­зоколонку. Водитель едва успел выскочить из машины, как по асфальту потек бензин.
Когда над бензоколонкой вырос стофутовый огненный гриб, Махоуни находился от него в трех кварталах. На улице возникла пробка. Воздух наполнился дымом. Завыли сирены. Вертолеты прочесывали город прожекторами. Вдоль по шоссе, как связанные хлопушки, начали взрываться транс­форматоры. Повсюду носились истерично кричащие люди. Часть хорьков растерялась и встала на задние лапы, озира­ясь в поисках знакомых лиц. На холодильники с пивом в магазине при бензоколонке набросились мародеры. Обезу­мевшие стриптизерши принялись стучать в окна машины Махоуни, прижимаясь грудями к ветровому стеклу: «Бога ради, заберите меня с собой!» Махоуни посмотрел на пеше­ходный мост через шоссе, который вел к спортивному комп­лексу, где Христос и Антихрист вели яростное сражение на фоне молний и фейерверков. Потом Махоуни посмотрел на Библию, лежащую на пассажирском сиденье, и почтительно положил руку на обложку.
— Значит, все началось в Тампе...
Махоуни выехал на среднюю полосу и отправился в гее-ну Апокалипсиса.
Теперь «феррари» вырвался вперед на полмили. Руфус проехал следующую эстакаду и посмотрел на разворачиваю­щийся бедлам в зеркало заднего вида.
—- Ага! Успели!
Потом его взгляд вернулся к дороге.
— Ойё...
Асфальт был покрыт сигнальными огнями, знаками «стоп» и пепперони: два перевернутых фургона по доставке пиццы с проколотыми шинами пылали прямо перед поли­цейским заграждением.
Руфус ударил по тормозам. «Феррари» медленно закру­тился против часовой стрелки, пробил ограждение и проле­тел тридцать футов, затем врезался носом в насыпь и сосколь­знул в пруд — прямо на «бьюик» последней модели. От удара все окна в «бьюике» вылетели, а крыша прогнулась до самых кресел, хотя до голов четырех старушек оставалось еще доб­рых шесть дюймов.
Эвника указала на щель, которая раньше была окном.
— Рука!