Борис Натанович

Когда на сайте «Эхо Москвы» появилось письмо деятелей культуры, в котором говорилось о необходимости выпустить девочек из PR, мне позвонил Стругацкий. Я напомню – письмо было открытым для подписи и все могли присоединиться к первой сотне подписантов с помощью нашего сайта. 

Борис Натанович позвонил вечером, на следующий день после публикации письма. Очень волновался, говорил тихо и даже будто бы извиняясь. «Я, - говорит, - вам не сразу смог дозвониться, я там подписал, но в интернете не очень соображаю. Вы не могли бы проверить, там есть моя подпись? Для меня это важно». 

А потом он спросил, кто там еще подписал, и я читала ему длинный список известных и неизвестных имен, и каждому он радовался, какой-то удивительной радостью. Будто бы происходило что-то невиданное. 

В эти дни много писали о его мужестве, о том, как он оставался в гуще событий и при этом никогда не был, как говорится, на гребне волны. А меня поразил Стругацкий, с которым я говорила этим летом. Поразило, что ему не было все равно. И он сказал тогда: «Жаль, я болею. Но если бы я мог – я непременно был бы в Москве». 

Этим летом меня поразил так же Игорь Кваша. Он лежал в больнице. И ему тоже было не все равно. 

И вот теперь я хочу спросить, что же такое происходит с нами, ну не с нами-нами, а с большинством из нас. Что происходит, если им, уходящим и больным, было НЕ все равно, а нам, здоровым и живущим – совершенно до лампы. А? 

Только не надо сейчас говорить, что-то типа: «вы кого имеете в виду, лично мне вовсе не наплевать». Сами все понимаете. Давайте не будем придуриваться. 

И дело вовсе не только в девочках из PR.