Затекает дождем под рубашку и липнет к спине

Вот он, чужой как никто, из проема двери возникает

Как ни перед кем другим, молча глаза отвожу,

Молчу, дышу настороженно, словно войны ожидая.

А за окном моим май оглушителен словно оркестр

гонит потоками с крыш прошлогодние старые глупые сны.

Холодно, девочка? – без права ответа он дверь закрывает

И тоже молчит и дышит. и ждет обьявленья войны.

Я думаю, что ответить, я стала совсем другая,

Он думает, еще полчаса и пора уходить.

Стоим вплотную и медлим, не начиная,

Не продолжая и не заканчивая говорить.

И через час самолет, завтра вечером Прага и виски,

Сигару в зубы покрепче, залечь на дно,

Будет думать «вот дура, ведь были тогда так близко!».

Буду думать «вот дура, гори оно все огнем!»

И все еще будет, и все повторится снова:

в постелях нежнее шелка среди светлейших холмов

будут слезы и боль, и танго, и боссанова,

и не проси меня, враг мой, тебе обьяснять любовь.

Чертов мир этот вдребезги бьется о карты и компасы,

ты испаряешься дымом и я превращаюсь в пунктир.

полет нормальный, пилот отважный начистил лопасти

и снова  - в небо, где только радуга – ориентир.