Автор: Alu Fraulein

Бета: Власть

Фандом: Хеллсинг.
Название: Постановка «Белоснежка»
Жанр: стеб над всеми и вся… да, есть надежда, что смешно…
Персонажи: Алукард, Волтер, Интегра, Максвелл, Майор, Серас, Бернадотте, Валентайны, Рип, Шредингер, Гюнше, Альгамбра, Андерсен, отряд Дикие гуси + внесценические персонажи: Юми, Королева

Комментарии от автора: Мой первый фанф. Больно не бить. Написала этот фанф я довольно давно, но только сейчас выложила. Совершенно неправдоподобные события и путаница во времени, а так же нестыковка с первоисточником от господина Хирано. ООС, как ни прискорбно. Использованы одна - две цитаты из др. фанфиков… я не плагиатор, упаси Боже!… И ещё, испытываю сильные затруднения, в каком роде говорить о нашем великом носферату, когда он в виде девахи…

Условия размещения:  свободное, с этой шапкой.

Хеллсинг. Постановка «Белоснежка».

- Нет! Ни за что! И вы меня не заставите! – Алукард сидел на шкафу, готовясь к обороне и собирая всевозможные предметы, которые туда когда-то были закинуты, в качестве артиллерийского запаса.

- Не спорь со мной! Я тебе мастер или где?! – перед шкафом, уперев руки в боки, стояла Интегра. Волтер и Серас с интересом наблюдали за процессом убеждения вампира.

- Никогда! Я! Не! Надену! Платье! С меня феи-крестной хватило! (см. фанфик «Хеллсинг. Постановка «Золушка»») А если вам, мастер, нравятся мужики в платьях, оденьте лучше Максвелла! – орал Алукард, активно жестикулируя.

- Как ты разговариваешь с хозяйкой! И вообще, кто тут говорит про мужика? Превратись в девочку.

- Какую ещё девочку? Интегра, проверься у психотерапевта!

- Молчать!!! Можешь не скрывать, мне Волтер все рассказал…

- Ах этот Волтер! – заорал носферату не своим голосом и швырнул в дворецкого попавшуюся под руку старую пепельницу (похоже, Интегра уже когда-то устраивала тут обстрел…)

Волтер увернулся, и пепельница просвистела у самого уха Вики.

- Вот пусть сам Белоснежку и играет! – закончил Алу, скрестив руки на груди и гордо задрав нос.

- Алукард! Роли утверждены Её Величеством! Так что быстро превратился, а не то… - Интегра подпрыгнула и, пискнув, ухватилась за штанину вампира.

- Ты чо творишь?! – заорал тот, хватаясь за брюки.

- Начинаю насильное переодевание! – сказала хозяйка чудовища победным голосом и дернула за штанину.

Брюки с треском полетели вниз. Заведенная Интегра – гроза брюк =.=“

Алукард свел коленки и, натянув пониже длинную рубашку, зарыдал:

- Ааа! Никто меня не любит! Никто меня не ценит! Изверги! Ааа!

- Не плачьте, мастер, - пискнула Серас, - я вас ценю.

- Уйдите с глаз моих! – пафосно воскликнул носферату, отворачиваясь и отстраняясь вытянутой назад рукой.

Интегра, Волтер и Вика стоят с одинаковыми каплями.

- Все, кончай ныть! – наконец не выдержала Интегра, - быстро надевай платье, а то и рубашку ща конфискую!

- Не дотянешься! – неожиданно радостно произнес Алу и показал язык.

- Ничего, Волтер дотянется. Волтер! – скомандовала Тегра.

Волтер приготовил гарроты.

- ЫХ! Черт… - Алик с ужасом отшатнулся. Через несколько секунд:

- Ну ладно, вымогатели! И не думайте, что я вас испугался! Просто мне рубашку жалко… - носферату всхлипнул.

Интегра вытащила сверток (очевидно платье) и сунула его под нос…вернее, под коленку Алукарду. Тот обреченно принял дар.

- Отвернитесь, изверги! – снова пафосно произнес он.

Все трое отвернулись. Волтер злорадно ухмылялся. Интегра с довольным лицом зажала в зубах сигару. Вика пискнула: «Удачи, мастер» и скаваилась.

Через несколько минут неопределенной возни на шкафу, сопровождаемой фырканьем и проклятьями, послышался удар сапог об пол. Обернувшись, «изверги» увидели невысокую черноволосую девочку, мрачно зыркающую на них из-под челки, в милом платьице и… в мужских сапогах… =.=“

Поджав губы, Алукард ждал комментариев, хотя теперь уместнее сказать «ждала». Первый комментарий поступил от полицейской:

- Мастер, кавай!

- Алукард! Никакого чувства эстетики! – Интегра всплеснула руками, - быстро убери эти кошмарные сапоги!

Вампир пожал плечами, и сапоги трансформировались в ботинки на босу ногу. Интегра закатила глаза:

- Неисправим… Так, Волтер! Что ты тут стоишь? А ну марш в Миллениум! – сэр Хеллсинг достала телефон и набрала какой-то номер.

- Алло, Майор? Подреставрируйте там моего дворецкого… МОЕГО дворецкого!... да, спасибо. – потом обернулась к шинигами:

- Как, ты ещё здесь? Быстро иди. Время – деньги. Серас!

- Да, сэр Хеллсинг! – отозвалась Вика.

- Где капитан Бернадотте и «Гуси»?

- Они…

- Так, не важно! Марш переодеваться! А ты что стоишь? Хоть бы платье застегнула!

- Я не достаю… - чуть ни плача признался Алукард.

- Как маленькие! Все! Почему я должна трепать свои нервы?! – железная леди резко дернула молнию.

- Кх…о.О садистка… >.< - процедила девочка

- Читай сценарий. – Тегра сунула в руки носферату стопочку листов и удалилась, набирая на ходу телефонный номер. Из коридора послышался её удаляющийся голос:

- Алло, Максвелл? Ну что, все готово? Отлично!

Алукард вздохнул…вернее вздохнула, и погрузилась в чтение.

Когда все участники сего безумия, принадлежащие к организации Хеллсинг, были в сборе, Интегра пересчитала всех. Убедившись, что все на месте, громко скомандовала:

- А теперь все на сцену! Живо!

- Чего?! – не понял Алукард.

- Чего, чего! Королева заждалась!

- Как, даже без репетиции? о.О

- Нет времени – мы слишком поздно получили письмо.

- Чертова почта… - проскрипела зубами дракулина

- Тебя не спросили! Готовься к импровизации. С тобой больше всех мороки, мог бы и раньше согласиться!

Прихватив с собой старый добрый автомат Томпсона, девочка поперла за остальными.

Максвелл устроился в кресле в углу сцены и приготовил микрофон. Занавес открылся. В зале все стихло. Максвелл прокашлялся и начал:

- Давным-давно, в одной далекой галактике…

Интегра (высовываясь):

- Максвелл, идиот, это не тот сценарий! Х.х

- Ах, ну да…В одной далекой стране жил-был король.

На сцену выкатывают кресло. В кресле сидит Криг и задумчиво вяжет шарфик. Максвелл без микрофона:

- Майор, вы на сцене!

Майор, опомнившись и отложив шарфик:

- Ах да, приветствую вас, господа! Итак, господа, я люблю войну! Я люблю войну, гос…

- Майор, это спектакль!

- Ах да…

Максвелл прокашлялся:

- Итак, у короля умерла жена, и осталась у него дочка, Белоснежка.

На сцену выталкивают матерящегося Алукарда.

- Белоснежка росла очень красивой девочкой…

- Мальчиком… - поправил Алу.

- …и отец все не мог ей нарадоваться, - не обращая внимания на Алу, продолжал епископ, - но вскоре король женился снова.

На сцену выходит Андерсен в вечернем платье. Едва сдерживая хихиканья, Энрико продолжил:

- Вторая жена его была красавица, но и горда, и высокомерна. И было у неё волшебное зеркальце.

Андерсен любуется на свое отражение на лезвии клинка.

- Смотрится, бывало, в него королева и говорит... – Максвелл выжидающе уставился на священника

- Свет мой, зеркальце, скажи,

  Да всю правду доложи,

  Я ль на свете всех милее,

  Всех румяней и белее? – произнес падре сладким голосом

Максвелл без микрофона:

- Это же Пушкин!

Интегра (высовываясь):

- Умолкни, кретин, это импровизация!

- И зеркальце все время ей отвечало… - снова вступил Максвелл

Из-за занавеса писклявый голос Шредингера:

- Да, Алексашка! Ты всех милее, румяней, белее, у тебя классная щетинка на подбородке, ты такой мужественный! И вообще, я тя лю!

- ШРЕДИНГЕР! – ор всех, кого только можно

- Молчу, молчу! – сдавленный голос кошкообразного, которого там уже, очевидно, душили

- И становилась тогда королева довольная-предовольная, ведь знала, что зеркальце ей неправды не скажет. А  Белоснежка тем временем подрастала и хорошела.

Интегра (высовываясь):

- Алукард! А ну кончай Андерсену рожки наставлять! И слезь с табуретки!

Девочка шмыгнула носом и послушалась.

- И вот однажды стала мачеха на себя вновь в зеркальце любоваться…

- Свет мой, зеркальце, скажи,

  Да всю правду доложи,

  Я ль на свете всех милее,

  Всех румяней и белее? – снова сладко пропел Андерсен

- А зеркальце ей и отвечает…

Вновь писк Шредингера:

- Ты прекрасна, спору нет! Но Алукардик все равно кавайней…ой, ну, Белоснежка… Слышь, Ал, тебе бы ещё попу и буфера побольше, и вообще конфетка будет!

- ШРЕДИНГЕР! – снова ор всех, кого только можно. «Белоснежка» сняла с плеча Томпсон.

- Мол…агх…- приглушенные звуки за занавесом.

Майор все это время вяжет шарфик и скучает.

- Ужаснулась королева, позеленела от зависти, - с выражением зачитывает Максвелл.

Андерсен демонстрирует свое актерское мастерство.

- И зависть, злоба и гордость, словно сорные травы стали возрастать в её сердце и разрастаться все шире и шире, так что ни днем, ни ночью не стало ей покоя! – пафосно расписывал епископ, бурно жестикулируя.

Андерсен продолжает поражать зрителей чудесами своего актерского таланта. Алукард плетет терновые веночки из растительности на теле священника.

- Короче, решила она избавиться от Белоснежки, закончил мысль Максвелл и строго уставился на Саню, который уже цвел и пах. Когда падре сбросил листву, Энрико продолжил:

- И вот, позвала она однажды одного из своих егерей…

На сцену выходит уже помолодевший Волтер в охотничьем прикиде. Женская половила зала в ауте. Состроив глазки в зал и подмигнув Алукарду, шинигами встал в свою любимую позу (конечно же убедившись, что его бедра поражают воображение).

- Явился не запылился, изверг и вымогатель, - проворчала дракулина.

- Скажи спасибо, что не домогатель.

- Спасииибо! – возмущенно протянула девочка.

- Разговорчики на сцене! Отставить! – рявкнул Максвелл, - Белоснежка! Тебя тут вообще быть не должно! Забирай короля и за занавес! – потом обернулся в зал, - Дамы! Тише! Это же всего лишь дворецкий…тьфу ты, егерь…

Алу подобрал юбки и гордо удалился за занавес, закатив туда же и кресло с Майором… с ноги… После этого высунулась из-за занавеса, показала Волтеру язык и скрылся обратно.

- И говорит ему…ну, то есть егерю…королева…

- Выведи эту девчонку в лес, чтобы она на глаза мне боле не попадалась. Убей её и в доказательство этого принеси мне её сердце, - наставлял дворецкого папа Саня.

Алукард из-за занавеса:

- Ух ты - ух ты!

Максвелл без микрофона:

- Заткнись, Белоснежка!

За занавесом неопределенно хмыкнули.

- Егерь повиновался и вывел девушку в лес.

Волтер поклонился священнику, вытащил из-за занавеса дракулину и поставил посреди сцены.

- Эй, кто нибудь, смена декораций! Падре, валите со сцены, это лес! - командовал епископ без микрофона, пока сменялись декорации и священник, путаясь в платье, удалялся со сцены, - итак, вывел из замка в лес…ага… а, да, вот…Вынул охотничий нож…охотничьи гарроты… - поправился Максвелл, глядя на шинигами, - готовясь убить несчастную девушку…

Алукард хихикает.

- Испугалась Белоснежка и стала плакать и просить…- проскрежетал зубами Энрико, делая вампиру загадочные знаки.

Алу (так и не поняв, что от него…неё хочет этот психованный епископ):

- Будешь меня расчленять, шинигами? – с интересом осведомилась она, испытующе уставившись на дворецкого

- Да нет, что ты, только сердце вытащу, - гаденько усмехнувшись, ответил Волтер и закурил сигарету.

Интегра (высовываясь):

- Не курить на сцене! Действовать по сценарию! Разборки оставьте до антракта!

- Ладно, - сдалась девочка, - короче, отпусти меня, я жить хочу

- Да? А что мне за это будет? – поинтересовался «егерь»

- Жизнь тебе будет

- Ой, уже боюсь, - занудно ответил Волтер, - Хорошо, дай мне свой автомат и иди.

- А что тебе ещё дать? Фонтан с лебедями не хочешь?

Интегра (высовываясь):

- Ну кончайте уже!

- Ладно, иди, я сегодня добрый, - великодушно сказал шинигами

- Ха-ха! Вот и умничка! Возьми конфетку, - обрадовался Алукард и смылся со сцены

- Антракт! – с облегчением объявил Максвелл и вытер лоб рукой.

Занавес закрылся.

- Эй! А где конфетка?! >.<

- Шредингер! Иди сюда, кыса! Ща я кому-то уши надеру! – зловеще постукивала прикладом по руке Алу

- Не смей трогать мальчика! Зеркальце нам ещё нужно! – приказала Интегра, не выпуская Шрёдьку из туалета, где тот предусмотрительно спрятался сразу после объявления антракта.

- В чем дело, дети мои? – спросил проходящий мимо Андерсен, - только не надо драться, это грех. Простите друг другу обиды…

Писк из туалета:

- Я зеркальце! Я правду говорить должно!

- Шредингер?! А ну иди сюда, небогоугодная тварь! Ща я тебя покараю! – взорвался Саня, отодвигая прифигевшую леди Хеллсинг от двери и занося клинки.

- Андерсен! – ухватился за подол платья «королевы» Максвелл, - Все! Отставить! Иди лучше Валентайнов угомони, они сейчас там поубивают друг друга!

- Да как так можно! Вы же родные братья! – озабоченно протянул падре, уходя к Валентайнам.

- Фух! – вздохнул Энрико, - Кажется, две проблемы мы решили, так сказать, одним махом…

- Молодцы, - облегченно вздохнула Интегра, - Стоп! А где Алукард?

- Что, нервы?

- Да нет, так, привычка.

- Вредная привычка…Вредная и вонючая…Вот надымил…Дай сигарету.

- А что мне за это будет?

- Ты лучше спроси, что тебе за это не будет.

- Ну тогда не дам.

- Вот жмотяра!

- Да, я такой, - Волтер развалился на каком-то реквизитном кресле и блаженно курил.

Алукард:

- Не жадись, пока я добрый, - *змееволосый демон*, - а то сейчас сам Белоснежку играть пойдешь

- Не пойду, у меня свои причины

- Что ещё? – с подозрением осведомилась девочка

- Принца Шредингер играет…

- ЧТООО?! – дракулина схватила Волтера за воротник, тот выронил сигарету, - Повтори это ещё раз!

- Принца играет Шредингер…

- Только не это! – Алу отпустил дворецкого и въехал головой в стену. Волтер плюхнулся обратно.

Интегра прибежала на грохот:

- Смотрите, чтоб без синяков, у нас ещё спектакль!...

Волтер, Алукард:

- о.О?!

Алукард, опомнившись:

- Мастер! Почему вы меня не предупредили, что принца Шредингер играет?! Я бы тогда ни за что не согласился бы Белоснежку играть!

- Вот ты сама и ответила на свой вопрос, - загадочно улыбнулась леди

- Сам! >.< Но это же насилие над личностью!

- Скажи спасибо, что только над личностью, - Волтер закурил новую сигарету.

- Вот! Слушай умных людей! – сказала Интегра, ткнув в него пальцем.

- Ну ладно, он у меня проклянет тот день, когда родился, - Алу погладил приклад Томпсона и быстрым шагом свалил, оставив прифигевшую Интегру и Волтера, который был малясь не в теме, одних.

- Забери у неё этот автомат, дворецкий. Мне это все не нравится, - Интегра достала сигару и зажала её в зубах

- Огоньку, сэр? – шинигами дал ей прикурить, - Будет сделано…

- Спасибо… Так, все, антракт кончается…

Максвелл снова уселся в углу сцены и приготовился ко второму акту безумства. Вскоре в зале все стихло и занавес открылся. Максвелл снова вступил:

- Итак, отпустил егерь Белоснежку и пошла она куда подальше. Егерь вспомнил, что ему приказала королева, и думает, что бы ему сделать.

Волтер изображает мыслительный процесс.

- Как раз мимо пробегал молодой олень…

Волтер в охереве. На сцену выбегает Бернадотте с рогами.

- Убил его егерь…

Волтер, немного подумав, стукнул Пипа по башке первым попавшимся пеньком о.О.

- …вынул его сердце и отнес королеве.

Волтер стоит с пеньком в руках:

- Ну нееет! Этого я изображать не буду!

Интегра (высовываясь):
- Волтер! И ты туда же!

- Я не туда же! Я за Грин Пис!

- Грр! – Интегра злобно сверкает очками

- Ну а можно я королеве целого оленя отдам?

- Ты что, совсем?! По-твоему она примет его за Белоснежку?!

Бернадотте кретински заржал и тут же получил пеньком…хм, по голове…

- Гм, действительно, непохож… - почесал макушку Волтер, - ладно, на суп сгодится… - выдал он наконец и заволок все ещё гыгыкающего Бернадотте (который с оленьими рогами смотрелся очень правдоподобно) за занавес.

Максвелл:

- Так, отнес королеве… А, ну да! Королева тут же приказала сварить его… гм, ну, сердце, разумеется, а не егеря…

На сцену выходит Андерс с кастрюлькой в руках.

- И…

Андерсен вытащил из декольте вилку. Алукард из-за занавеса:

- А я думал, ты вегетарианец, Саня… И еще про пост что-то говорил… Стыдно-стыдно, святой отец! – вампир увернулся от вилки.

Интегра (высовываясь):

- Андерсен! Не кидаться реквизитом! И моего вампира не обижать! Алукард, заткнись, а не то в святой воде искупаю!

Максвелл:

- И, короче, приготовили ей его на…ммм…обед…И она его съела, думая, что ест сердце Белоснежки.

За занавесом:

- Ну-ну…

- А тем временем Белоснежка шла по лесу.

Смена декораций. Андерсен, снова путаясь в подоле платья, уходит. На сцену снова выпихивают Алу. Помахав ручкой в зал и заискивающе заулыбавшись, девочка в нерешительности встала посреди сцены. С потолка свешиваются картонные птички.

- Шла она куда глаза глядят. Встречались ей по дороге дикие звери, сновали мимо неё…

Далее Максвелл онемел: на сцену вышла Вика в костюме розового кролика, за ней марширует отряд «Дикие гуси», переодетый в разнообразных животных. Алу мрачно крутит пальцем у виска и произносит себе под нос:

- Каждое утро Серас Виктория выгуливала стадо гусей…

Вика скрывается за занавесом в противоположном конце сцены, «гуси» проходят за ней. Дракулина провожает взглядом замыкающую шествие зебру (о_О).

- Дебилы, вы бы ещё жирафа притащили…

Тут из-за занавес появляются два «гуся» в костюме одного жирафа. Алукард поперхнулся.

Интегра (высовываясь):

- Уберите жирафа со сцены!

Жираф пятится назад и поспешно скрывается за занавесом.

Об нос дракулины ударяется картонная птичка, свисающая с потолка на до боли знакомой леске. Вокруг «летают» такие же. Сверху, усевшись на балку, флегматично курит Волтер, дергая за нити свои нехитрые марионетки.

«Вот он, момент истины!» - подумалось Алу, и он…она резко дернула за нитку. Послышался треск, голос Волтера:

- Твою мать!

- Три, два, один, - отсчитала девочка и сделала шаг в сторону.

Бах! Дворецкий вписался носом в сцену. Волтер, отрывая фейс от пола:

- Что ж ты делаешь, дубина… Я ж за декорации отвечаю!

- Я мстю, и мстя моя страшна, - злорадно протянула маленькая девочка и сделала вид, что ничего не произошло, чинно сложив ручки на передничке и уставившись в зал.

Максвелл судорожно соображает:

- Кхм…но тут с неба упал тот самый егерь…ммм…наверное ему кто-то отвесил хорошего пинка…эээ…что странно, ибо до королевы он на тот момент ещё не дошел… Поблагодарила его Белоснежка…за то, что пожалел её…кхм…вот…

На сцене: стоит Алукард, лежит Волтер, и оба смотрят на епископа как на придурка (хотя, почему как?...).

- Кхм…ну…и… пошел своей дорогой…

Дракулина молча указала дворецкому за занавес. Тот встал, состроил вампиру рожу и ушел, предварительно показав Алу кулак. Девочка в ответ тоже показала кулак и провела большим пальцем по горлу. Максвелл, дабы прервать сию преисполненную нежности и теплоты пантомиму, продолжил:

- Шла значит она, шла и наткнулась на маленькую хижинку. Девушка очень устала, поэтому не задумываясь вошла в неё.

Смена декораций. Хижинка. Вид изнутри.

- Посреди комнатки стоял столик и семь стульчиков.

Алукард с интересом разглядывает стол.

- А на столе стояло семь одинаковых тарелочек и семь чарочек с…

- Б**! Вино! – радостно заорала дракулина и опрокинула одну за другой все семь.

- Белоснежка выпила из каждой чарочки по капельке вина, - скрежеча зубами зачитывал Максвелл, - потому что не хотела отнять у хозяев все!

Интегра(высовываясь):

- Придурки! Кто догадался налить настоящее вино?!

Голос из-за занавеса:

- Сэр, а вы думаете Алукард будет пить всякую байду?

Алукард осушил последнюю чарочку, облизнулся и запустил оной в епископа. Энрико увернулся и продолжил:

- Затем, утомленная ходьбой…и вином…Стала она искать, где бы ей отдохнуть. И увидела она семь маленьких кроваток, прилегла на одну из них, да так и уснула.

Девочка плюхнулась на какую-то кровать и, уткнувшись носом в подушку, промурлыкала:

- Вот так бы всегда…

Интегра(высовываясь):

- Алукард, не смей спать!

- Угу…

- Гррр! – леди скрылась за занавесом.

А Максвелл продолжал:

- А когда совсем стемнело, вернулись в хижину её хозяева – семеро гномов.

На сцену вываливают семеро – оба Валентайна, Ван Винкль, Серас, Бернадотте, Альгамбра и Гюнше… и все в колпаках…

- Весь день до заката они трудились в горах, добывая руду и алмазы…

- Алмазы?! – Ян помахивает киркой, - Братец, мы что, богаты?!

- Заткнись, Ян, - мрачно ответил Люк

Интегра(высовываясь):

- Молчать!

Энрико утер лоб и продолжил:

- Засветили они свои сем фонариков и, когда стало в хижинке совсем светло, увидели, что тут кто-то побывал, потому что все было не в таком порядке, как они оставили утром.

Ян подходит к столу и возмущенно орет:

- Э! А кто все мое бухло выжрал?!

- И мое! – загыгыкал Пип

- Это не смешно! – решительным тоном выдал Тубалкейн, - Возможно нас ограбили!

- Заткнитесь все, я чую тут чье-то присутствие! – сказал Люк принюхиваясь.

Рип и Вика переглянулись с одинаковыми каплями. Ганс молчал.

- Ха-ха! – победно воскликнул Люк, освещая фонариком дракулину. Та поморщилась и засунула голову под подушку.

- Слышьте, чуваки! Это же девчонка! А я думал, Белоснежку Алукард играет! – младший Валентайн навис над вампиром, - Деее-вааач-кааа! – протянул он, поднимая подушку, и тут же получил по зубам, - Ты чо дерешься?! Я даже ничего не сделал!

- Свали, Ян! – отодвинул брата Люк.

- Кхе-кхе! – кашлянул в микрофон Максвелл, - Ну да, увидели они Белоснежку,…понравилась она им, и решили они её… не будить! А утром проснулась девушка… - епископ посмотрел на Алукарда, - проснулась, говорю… - Энрико выжидающе уставился на девочку, - проснулась!

Интегра(высовываясь):

- Белоснежка! Подъем!

Носферату вылез из-под подушки и посмотрел на окружающих его «гномиков».

- Уйдите, глюки… - сказала она, отмахиваясь рукой.

- Слышь, Люк, это она тебе, - заметил Ян, пихая брата в плечо.

Максвелл:

- Проснулась, увидела семерых гномиков и перепугалась.

Алукард поднял одну бровь.

- Они же отнеслись к ней хорошо и стали её расспрашивать…

- Как тя звать? – начал Ян

- Белоснежка, блин… - Алу протер глаза.

- А телефончик оставишь?

- Нет… а морду лица разукрасить могу… на память…

- Уймись, Ян! – скомандовал старший Валентайн, вытащил из-за пазухи какую-то бумажку, посмотрел, убрал обратно, - Как ты сюда попала?

- Да вот, Волтер, сцу…

- И поведала им девушка свою историю! – поспешил прервать ответ вампира епископ громким голосом, - И гномы сказали ей…

- Оставайся у нас, будешь за нашим домом смотреть, готовить, стирать, шить! – вступил Альгамбра

- Вот ещё! Что я, нанимался? – фыркнул Алу.

- И Белоснежка с радостью согласилась! И осталась у них. Дом гномов она содержала в большом порядке.

Дракулина апатично подметает сцену.

- Утром они обычно уходили в горы, а вечером, когда возвращались, для них всегда был готов ужин.

Дракулина апатично помешивает что-то в кастрюльке.

- Вечером все собирались у очага и…

- Гномы, стройся! -  рявкнул Алукард.

«Гномы» от неожиданности вытянулись по стойке смирно.

- Тааак, - начала девочка, шагая вдоль строя, - Итак, господа гномы! С этого момента в этом доме я устанавливаю правила. И ещё, убираться, стирать и готовить я вам за бесплатно не буду – я вам не Волтер. Прайс лист повешу завтра на двери.

Интегра(высовываясь):

- Ты чо творишь?! Хоть пластинку смени!

- Ну… Нужно же мне не какие-то шиши… это… к батюшке домой возвращаться… Проехали, - продолжала дракулина, вышагивая вдоль шеренги, - Итак, господа… ГНОМЫ! – Алу остановилась напротив Ганса и, встав на мыски, уставилась ему в лицо. Ганс с каплей смотрит на девочку сверху вниз. Алу опустилась и пошла в обратную сторону.

- Мне кажется, среди нас завелся… ГУСЬ! – Алу остановилась напротив Пипа, так же посмотрела на него и продолжила шествие, - а возможно даже два… а возможно второй – это… ГУСЫНЯ! – дракулина грозно посмотрела не Серас.

Вика нерешительно заулыбалась.

- Кроме того, у нас есть одна певчая пташка…- продолжала Алу, поглядывая на Рип, - итого в наших рядах полно шпионов, - окинула взглядом Валентайнов и Альгамбру, - а гнома только три… А раз вас трое, значит, это уже не семь гномов, а три поросенка, а значит, это другая сказка, а значит, я не нужен, а значит, я пошел спать, – подвела итог дракулина и поперла за занавес.

- Ну и логика, - протянул Ян, - железная…

Интегра(высовываясь):

- Что за самодеятельность, Алукард?! А ну вернулась!

- Алукард? – не понял Ян

- Берегись своей мачехи! Она скоро прознает, где ты находишься! Так не впускай же в дом никого кроме нас! – проорал Альгамбра вдогонку Алу, пытаясь сгладить ситуацию.

- Все, валим со сцены, - скомандовал Люк и «гномы» уперли за занавес.

- А королева-мачеха тем временем, - наконец продолжил Максвелл, - решила, что осталась единственной красавицей… - и добавил без микрофона, - дайте мне валидолу…

На сцену вновь выходит Андерсен с клиночком в руках и не дожидаясь комментариев епископа снова говорит сладким голосом:

- Свет мой, зеркальце, скажи,

  Да всю правду доложи,

  Я ль на свете всех милее,

  Всех румяней и белее?

- А зеркальце и говорит…- опомнился Энрико

Знакомый писк за сценой:

- Ты прекрасна, спору нет! Но Белоснежка, которая живет за горой в доме у горных гомиков…агх! Я сказал гномиков! … гномиков… Короче, кавайней тебя.

- Ну хоть как-то… - облегченный выдох многочисленных сочувствующих

Интегра(себе под нос):

- Нет, все-таки Шредингер в качестве зеркальца – это была плохая идея…

- Разозлилась королева, ведь знала, что зеркальце её не обманет, поняла, что егерь ей соврал, и стала думать, как извести падчерицу, - Максвелл потихоньку успокаивался, уже не мучил нервный тик, - потому что зависть не давала ей покоя, и она непременно хотела быть первой красавицей в стране… АНТРАКТ! – наконец выдохнул епископ.

- Алукааард!!! Ты срываешь постановку! А ну вернись!

- Как бы не так… - дракулина безуспешно пытается расстегнуть платье, - у вас полно кадров. Вон, егерь больше не нужен, его заделайте. Или вон, Юми привлеките, как раз сойдет. А то что это она бездельничает? Мать твою, чертово платье…

- Не оскорбляй память моей покойной мамы!

- А меня уже похоронили? – хмыкнул Алукард себе под нос.

- И хватит болтать глупости, Волтер не может быть Белоснежкой, а Юмико на сцене и слова не скажет.

- Тогда пусть это будет Юмиэ…

- Эта при виде такого количества «еретиков» вообще о спектакле забудет!

- А почему Волтер не может? Он же такой способный мальчик! – язвительно спросил Алу.

- Нууу… на него платье не налезет…- честно призналась Интегра, - да и вообще, это не эстетично. Давай, не кабенься.

- Братец, я что-то не догоняю… - Ян размахивает реквизитной киркой

- Ты всегда чего-то не догоняешь… Убери эту хрень! Ты поцарапаешь мое личико, гладкое как жемчуг! – Люк аккуратно отодвинул от себя брата.

- Вот эта пигалица чуть больше метра – это Алукард?! – не обращая внимания на Люка, продолжал Ян.

- Не преувеличивай, она нормального роста, а фокусами с переодеванием ещё никому не удавалось одурачить Люка Валентайна.

- Хватит дурью маяться, слова бы что ли поучили, вон, как девочки делают, - Альгамбра ткнул пальцем в склонившихся над текстом Серас, Рип и Бернадотте.

- А вон та очаровашка с косичкой, по-твоему, тоже девочка? – процедил Ян, - вот будем считать, ты её забил. Тогда мне сисястую, а Глюку ту худенькую с веснушками…

- Не переводи тему, - ответил Тубалкейн и начал нервно перетасовывать карты.

- Опа! А давайте в картишки перекинемся? – потер руки младший Валентайн.

- На раздевание! – Шред материализовался рядом.

- Малолеткам здесь не место!

- Ян! Ты обещал научить плохому! – повис на шее несчастного гопника ушастый.

- Отцепись!

- Оставь его, Ян, сейчас мы его разденем, и сам уйдет, - ухмыльнулся Альгамбра.

- Не переживай, Энри. Вот, выпей водички, - Интегра успокаивала Максвелла и сочувственно гладила по голове.

- Да мне бы водочки… для храбрости… - обреченно качал головой епископ

- Ты же священник, тебе нельзя, - все таким же тоном отвечала леди Хеллсинг.

- Ууу…- Энрико принял из её рук стакан воды.

- Вот так, не плакай, деточка. Обидели, нехорошие такие, нашего Рико, - входя в роль мамы продолжала Интегра

- Ага… - всхлипнул Максвелл

- Ну ничего, я им покажу кузькину мать…

- Дай сигарету, говорю.

- Ты меня чуть ни покалечила, а я на тебя курево переводить должен?

- Поимей совесть, Волтер! Из-за тебя мне приходится таскаться в этом дурацком платье!

- А чо мне ещё поиметь? Кстати, тебе это платье идет, - Волтер мерзко загыгыкал.

- Смени дилера, шинигами… - мрачно отозвался Алу.

- Не дам сигарету…

- Почему?

- Из вредности

- Подлец!

- Зараза!

- Нахал!

- Зануда!

- Извращенец!

- Маньячка!

- Маньяк, ты хотел сказать!

- Нет, маньячка!

- Кретин!

- Кретинка!

- Такого слова нет!

- А вот и есть!

- А вот и нет!

- Ну вы ещё подеритесь! – Интегра с грозным видом созерцает картину.

- А давай! – заорала дракулина, приняв боевую стойку

- Вот ещё, я с девушками не дерусь

- Ага! Испугался, значит!

- ЗАТКНУЛИСЬ ОБА!

Воцарилась тишина. Только люстра тихонько позвякивала, освещая неярким светом шинигами, носферату(оба в охереве) и железную леди.

- Я как всегда вовремя, - Интегра постукивала одной ногой по полу, скрестив руки на груди, - Антракт кончается, мне здесь трупы не нужны. Белоснежка, марш на сцену.

- Мы с тобой ещё поговорим, по-мужски, - погрозил пальцем Алу, уходя.

- Жду с нетерпением, - Волтер развалился все в том же реквизитном кресле.

Интегра покачала головой и ушла вслед за вампиром.

- Заберите, мне чужого не надо, - Шреда сидел перед кучей одежды и мило улыбался.

Рядом сидели потупившись раздетые до трусов Ян, Люк и Тубалкейн.

- Черт, вот тебе и малолетка… - Ян с непривычки ощупывал голову, лишенную банданы.

- Где он только этому научился?... - недоуменно проговорил Альгамбра.

- Гномы! Зеркальце! Это что?! – вошедшая Интегра была потрясена картиной, - Быстро одевайтесь! Антракт кончается! Бегом на сцену!

Максвелл занял свой прежний пост. С несчастным лицом окинув зал и сцену взглядом, Энрико приготовил микрофон. Занавес открылся.

- Придумала наконец королева, как извести Белоснежку, - с жалобными нотками начал епископ, - удалилась она в темную коморку, куда никто кроме неё не заходил, сварила там зелье и изготовила ядовитое яблоко…

Андерсен, зловеще сверкая очками, помешивает что-то в котле внушительных размеров, затем с явным восторгом опускает в котел яблочко на ниточке.

- Прирожденный кулинар…, - Алукард с банальным безразличием наблюдает за действиями священника из-за занавеса.

- Яблоко с виду было чудесное: наливное, с румяным бочком. А только откуси кусочек, тут же и умрешь, - продолжал Максвелл, - Когда яблоко было готово, королева размалевала себе лицо, переоделась старухой и пошла через лес к домику гномов.

Саня старательно рисует себе углем синяки под глазами и удаляется со сцены.

- Белоснежка тем временем, - тяжело вздохнул Энрико, - занималась рукоделием…кхм…ну да…, - он посмотрел на Алу - Алу сидит на стульчике и чистит свой автомат Томпсона.

На сцене появляется падре Санчес в чёрном балахоне с накинутым капюшоном.

Максвелл, оторвавшись от зрелища:

- Эээ… К домику подходит королева, переодетая старухой, и стучит в дверь.

Андерсен стучит в невидимую дверь костяшками пальцев.

- Белоснежка тут же пошла открывать… Белоснежка!!! – рявкнул епископ.

- Чего? – отозвалась дракулина.

Интегра (высовываясь):

- Оторви свой зад от стула и иди!

Алу нехотя встал… встала, подошла к Саше вплотную и испытующе уставилась на него.

Максвелл (без микрофона):

- Вообще-то там была дверь, так что ты как минимум должна была в неё врезаться…

- Вообще-то я через дверь и так пройти могу…Хотя, полагаю, Белоснежка так не умеет…

Алу отошел назад и повторил свое шествие, долбанувшись об невидимую дверь лбом. Андерсен с интересом наблюдает за телодвижениями вампира. Открыв наконец воображаемый вход в домик, дракулина снова уставилась на священника. Потом повернулась к Энрико:

- Так?

- Бзззз, - отмахнулся тот и добавил шепотом без микрофона, - Андерсен! Яблоко!

Саня опомнился, поставил корзину с клинками на пол и полез под балахон и сутану, в карман брюк за яблочком. Извлек на свет запретный плод и сунул его под нос Алу:

- Вкуси, дитя моё, сие отравленное яблочко! – торжественно произнес святой отец.

Интегра (высовываясь):

- Андерсен, идиот! Ты не должен был говорить, что оно отравлено!

Алукард, выглядывая из-за Саши:

- Да чего уж там, мастер! Для любимого то вампира никакой гадости не жалко, - забрала у священника яблоко.

Повертев в руках, надкусила, нашла невкусным и, резко обернувшись, сунула его в рот дворецкому, пытавшемуся незаметно стырить у неё Томпсон. Недовольно отплевываясь, Волтер скрылся за кулисами.

- Только откусила девушка кусочек, как тут же и упала замертво!

На сцене и в зале тишина. Все выжидающе смотрят на Алукарда. Алукард вопросительно смотрит на всех.

Интегра (высовываясь):

- Алукард, умри!

- Не могу, - ответила дракулина, - Не получается…

- Подыграй что ли, притворись, никто тебя умирать не заставляет. Поваляешься на сцене – ничего с тобой не случится.

- Ну притворяться я умею! – Алу радостно грохнулась на сцену.

- Посмотрела на неё королева злорадно и громко рассмеялась.

Андерсен ржот, приняв известную нам позу:

- Вот тебе и бела, как снег, и румяна, как кровь, и чернява, как чёрное дерево! – зачитывал свой текст падре, продолжая ржать, - Теперь то гномы тебе не помогут!

- Мы с тобой, Саня, после поболтаем… - процедил Алукард, лежа на полу.

- Вернулась королева домой…

Интегра (высовываясь):

- Эй, кто-нибудь, там! Уберите труп со сцены! И смена декораций, быстро! Волтер!

Волтер выпустил из-за занавеса леску и зацепил дракулину за ногу. Почувствовав, что её тащат по полу, девочка подняла голову и не без радости обнаружила, что она за занавесом.

- Я и сам бы мог дойти.

- Ты же у нас труп, а трупы не ходят, - Волтер сидел на корточках и курил.

- Ну дай сигарету…

- Ладно, - сдался шинигами.

А тем временем Максвелл на сцене:

- Итак, вернулась королева домой и первым делом бросилась к своему зеркальцу.

- Свет мой, зеркальце, скажи,

   Да всю правду доложи,

   Я ль на свете всех милее,

   Всех румяней и белее?

- И зеркальце ей ответило…

Голос Шреда, судя по всему, кем-то придавленного:

- Ты, конечно, всех милее, всех румяней и бе…белее.

- Тут только и успокоилось её завистливое сердце, на сколько завистливое сердце вообще может успокоиться, - с умным видом зачитал Максвелл, - А вечером вернулись гномы домой и нашли Белоснежку распростертой на полу…

Интегра (высовываясь):

- Верните труп на сцену, живо!

Алу, делавший в этот момент, очередную затяжку, поперхнулся.

- Что, опять?!

- Давай-давай, труп, - Волтер похлопал вампира по плечу.

«Труп» выполз на сцену на четвереньках и принял прежнее положение. На сцену снова вывалили гномы.

- Ага, вернулись гномы… Белоснежку… на полу… а, да, подняли её и стали искать причину её смерти.

Рип и Серас, как единственные настоящие мужики, перетаскивают Алукарда на кровать. Люк разглядывает свои ногти, Ян ковыряет киркой в зубах, Альгамбра тасует карты, Пип переплетает косу, Ганс молчит.

Максвелл (без микрофона):

- Я говорю, стали искать причину смерти!

Гномы окружили Белоснежку. Энрико продолжил:

- Долго искали, искали отраву или орудие убийства, расшнуровали ей платье…

«Труп» больно пнул младшего Валлентайна ногой.

- Ауч! Лягается, сцуко!

- Что ты делаешь, Ян? – Люк с ужасом покосился на брата.

- Что наш мистер бишоп говорит, то и делаю! Сказано же, слушать «голос за кадром» и изображать.

- Долго пытались они оживить несчастную…

- Да, мы ей уже не поможем, - Бернадотте снял колпак. За ним последовали все, кроме Яна.

- А может искусственное дыхание? – предложил он.

- Однако ничто не могло ей помочь!!! – проорал в микрофон епископ, - Белоснежка была мертва и оставалась мёртвой!!!... Они положили её в гроб, - продолжил он уже более спокойным тоном.

На сцену выбегает гроб на ручках и, радостно виляя задней рукой, останавливается около Алукарда. Серас и Рип, снова как настоящие мужики, перетаскивают вампира в гроб. Алу, с облегчением:

- Ну наконец то…

- Собрались гномы уже похоронить девушку, но она лежала, как будто живая, - Энрико вновь пустил в ход пафос.

- Нет, мы не можем опустить её в тёмные недра земли, - пискнула Вика.

- Как трогательно… - проворчал Алукард из гроба.

- И сделали они для неё другой, хрустальный гроб.

Пип деловито вешает на гроб табличку с надписью «Хрустальный гроб». Гробик гордо вышагивает по сцене, продолжая вилять задней рукой.

- Подняли они гроб с Белоснежкой на гору и поставили в горной пещере.

Все присутствующие на сцене изображают похоронную процессию. Параллельно идет смена декораций. Поставив гроб посреди «пещеры», гномы отходят от него.

- Долго лежала в гробу Белоснежка, но не изменялась, а казалась будто спящей. Случилось как-то, проезжал мимо принц…

На сцене появляется Шредингер верхом на швабре.

Волтер:

- Верни мой инвентарь кошкообразное!

- Спокойно, Волтер! Это импровизация! – Интегра затаскивает дворецкого за занавес, - Или ты хочешь побыть его конём?

- Зашел он в пещеру, увидел гроб и Белоснежку в нем и говорит гномам, - Максвелл умоляюще уставился на Шреда.

- Отдайте мне этот гроб! Я вам за него дам всё, что ни пожелаете! – радостно зачитал киса.

- Даже велосипед?! – заорал Ян, пропихиваясь вперед.

- Ян, зачем тебе велосипед? – Люк поднял бровь.

- А, ну тогда много бабла и пачку забойных сигар крошки Хеллсинг и забирай. А велосипед я себе сам куплю, - Ян мечтательно закатил глаза и прикусил кончик языка.

- Значит так, - Люк отодвинул брата и сказал, снова подсмотрев в бумажечку, - Мы не продадим этот гроб за всё золото в мире.

- А как же велосипед? – жалобно проскулил Ян.

- Заткнись, достал со своим велосипедом.

- Ты оскорбляешь меня в лучших чувствах! Может это мечта всей моей жизни! – всхлипнул младший брат, цепляясь за рукав Люка.

Интегра (высовываясь):

- Прекратили свои семейные разборки! Действовать по сценарию!

- Итак, гроб не продается, - припечатал Бернадотте.

- Так подарите же мне его! – снова радостно зачитал Шред.

- Щаз-з! Значит за бабло, сигарилы и велосипед не дали, а на халяву отдадим?! – снова вылез вперед Ян, - У тебя мозг есть?!

- Есть. Дома, в баночке – Док подарил ^.^ - ответил ушастый, но тут же опомнился и поспешил вернуться к своему тексту, - Может быть, мне без Белоснежки жизнь не мила будет! Может быть, я люблю её!

В гробу что-то щелкнуло.

- Ты что, некрофил?! – не унимался Ян.

Максвелл постучал пальцем по микрофону и сказал:

- Сжалились добрые гномы, услышав такую речь из уст принца, и отдали ему гроб Белоснежки.

- А теперь давайте разобьем гроб! – заорал Шредингер.

- Зачем? – гномы прифигели.

- Как зачем? Я читал, что гроб разбился, и Белоснежка ожила, - Шред слез  со швабры и замахнулся ею на гробик.

Испуганно пискнув, тот грохнулся с ног… с рук… под ударом швабры.

- Б**! Смерти моей хотите?! Вы ж мне так все кости переломаете! – послышался возмущенный ор из гроба.

- Во! – обрадовался киса, - я же говорил!

- А мне Белоснежка больше нравилась в мёртвом виде, - процедил Энрико, прикрыв микрофон рукой.

- А тебя не спрашивают, ты голос за кадром, - Шре показал Максвеллу язык, положил швабру и подошел поближе к гробу, - А теперь поцеловааааться! – он откинул крышку гроба и поздоровался носом с дулом автомата.

- Для начала, поцелуйся вот с этим, - дракулина вылезла из гроба, держа кошака на мушке.

- Ну вот, как всегда… - вздохнул тот, - А все сказки, между прочим, именно так кончаются, «и жили они долго и счастливо».

- Ага, и умерли в один день. Ты и «долго и счастливо» - понятия несовместимые, - фыркнул Алукард и убрал Томпсон.

- Алукард! Целуй меня, это по сценарию! – пискнул Шред.

- Видал я твой сценарий в одном очень нехорошем месте…

- Ну всё! Вы меня достали! – взбешенная Интегра широким шагом вышла на сцену. Очевидно, высовываться ей надоело. Терпение железной леди лопнуло, а в гневе она страшна, это даже Алукард признает.

Схватив вампира и кошака за головы, она приложила их друг об друга… нуу, сажем так, не лбами… Дракулина от неожиданности выстрелила в пол. Немая сцена. Среди всеобщей тишины было слышно, как упала сигарета Волтера. Через пару секунд Интегра отпустила ухо попискивающего Шреда и копну волос белого как полотно от ужаса Алукарда (а казалось, куда уж дальше то бледнеть…).

- Ну вот, так то лучше. Теперь можно продолжать спектакль, - сказала, смягчившись, глава протестантских рыцарей веры, - Ну!

- Интегра, ты жестокая, у меня теперь ушко болит, - обиженно проныл Шредингер, держась за ухо.

Интегра не обратила на него внимания и подошла к Максвеллу, заступоренно сидящему с микрофоном в зубах (О.о). Тегра вытащила микрофон и привела епископа в чувство. Снова воцарилась кромешная тишина, среди которой раздался голос Рип:

- Занавес! Занавес горит!

Волтер опомнился и посмотрел на пол, где лежала уроненная им сигарета. Занавес и вправду загорелся.

- Я же говорила, не курить на сцене! – кричала Интегра, подбегая к источнику пожара и пытаясь затоптать огонь ногами. Но её старания ко многому не привели.

В зале все с интересом следят за происходящим на сцене.

- Спектакль окончен! Жили они долго и счастливо! Всё! Закрывайте занавес! – скомандовала леди. Занавес закрыли, и он эффектно вспыхнул.

- Стойте! Мы же ещё про мачеху не доиграли! – заорал в микрофон приведенный в чувство Энрико.

На сцену сквозь местами горящие кулисы выталкивают папу Саню. Максвелл зачитывает:

- Пригласили на свадьбу и королеву-мачеху. И стала она в зеркальце на себя любоваться… Интегра! Вызывай пожарных!

- Свет мой, зеркальце, скажи,

   Да всю правду доложи,

   Я ль на свете всех милее,

   Всех румяней и белее? – пропел Сашик, с опаской косясь на  полыхающий занавес.

- Ты прекрасна, спору нет! Но Алукардик… Белоснежка всё равно кавайней! Слышишь, Алу, всё, что я сказал, в силе! Ай! Нет! Не бей меня! – Шред с диким мявом взобрался на ещё уцелевшую часть занавеса.

- И королева умерла от зависти! – орал епископ, - Всё!

Занавес с прощальным треском полетел на сцену вместе с кисой.

Далее всё происходило примерно так: вбегают пожарные и начинают тушить загоревшуюся сцену; в зале бурные аплодисменты; Шредингер с интересом пробует на вкус огнетушительную пену; все участники постановки кроме Алукарда выходят на поклон; Алукарда вытаскивают на сцену; весь зал и пожарные аплодируют актерам стоя; те поспешно скрываются за сценой.

- Ну мы и отожгли! Особенно в конце! – Ян щёлкает семечки, кидая шелуху на пол, иногда метя в поправляющего прическу брата.

Волтер уже десятый раз мрачно подметает пол, убирая шелуху. Майор всё вяжет свой шарфик. Интегра отпаивает Максвелла горячим чаем. Шредингер уже минут двадцать не выходит из сортира – правильно, нефиг жрать всё подряд. Тубалкейн, Ганс и Пип играют в карты. Рип и Виктория беседуют на тему недостатка настоящих мужиков в современном обществе. Андерсен читает молитвы. Алукард тихо сидит в углу и заделывает дырку в своем гробу, пробитую проклятым неко-фашистом при помощи швабры. Гроб жалобно попискивает.

- Алукард, я от тебя такого не ожидал… - покачал головой дворецкий.

- …

- Сама говоришь, что мужик, а сама… с этим жалким кошкообразным!

- Совсем дебил или прикидываешься? Разве бы я опустился?! Это Интегра! ИНТЕГРА! Я публично отказываюсь от тебя как от мастера и ухожу в подвал на ближайшую вечность! Ты глубоко оскорбила меня!

Интегра, не обращая внимания, курит сигару. Появляется Шредингер и с разбегу виснет на Волтере с писком:

- Волтер, зайка, прости! Все равно я люблю только тебя!... ну… Вика, капитан, Люк, Ян и  Саша не считаются… и ещё не считаются Рип, Интегра, Алукард и ещё…

Шредингер не успел закончить – носферату прострелил ему голову и ушел.

Шреда отбросило к стенке и теперь, срегенерировав нехватающую часть тела, он тихо попискивал что-то о том, что Алукарда, всё таки не любит.

Утро следующего дня. Скрипнула дверь в подвал. Крышка гроба открылась. Алукард поморщился, приоткрыл один глаз и увидел силуэт шинигами.

- А, это ты, предатель… - пробубнил носферату себе под нос и закрыл глаз.

- Эй, Белоснежка, вставай! – громким противным голосом скомандовал Волтер.

- А в глаз? – Алукард натянул плащ до носа, - Коего? Сейчас утро. Все порядочные вампиры спят…

- Хозяйка желает тебя видеть.

- Не хозяйка она мне боле, не хозяйка, - процедил Алу и попытался захлопнуть крышку.

- Где эта негодная девчонка, которая чуть не сорвала всю постановку?! – проорал дворецкий, передразнивая Интегру, и добавил, - Это если дословно.

- Чего?! – Алукард вскочил… вернее вскочила (так как первым делом вчера вампир пошел спать, а не перевоплощаться) в гробу, - Я – чистокровный румынский мужик! Сейчас я покажу этой негодной девчонке, как надлежит разговаривать с князем! – Алу отодвинул дворецкого и быстрым шагом направился наверх.

- Работает, - тихо сказал Волтер и потёр руки, - Да ты для начала хоть божеский вид прими, мужик! – напомнил он удаляющемуся носферату.

Перевоплотившись на ходу в своё обыкновенное обличье, Алукард выбил дверь в хозяйский кабинет с ноги и предстал перед мирно потягивающей сигару Интегрой.

- Ааа, вампир! – сказала она, - Королева осталась довольна спектаклем… в частности, «спецэффектами» и «современной обработкой старой сказки»… я не стала её переубеждать…поэтому прощаю вам всем ваш беспредел на сцене, - леди сделала затяжку, - А ещё, вампир, Её Величеству нравится, как ты исполняешь женские роли, так что в следующей постановке ты снова получишь что-нибудь из этого амплуа, поздравляю!

У Алукарда началась депрессия.