ГН: В чем выразилась эта деструкция Рихтера? В изменении характера, поведения, отношения лично к тебе, или вообще – к музыке?

Кстати, ты не хочешь назвать имена этих «коллег», организовавших и проплативших негативные рецензии? Все-таки, мне кажется, народ должен знать своих героев. И антигероев – тоже.

АГ: Тут, как и должно было быть в общении со столь крупной индивидуальностью как Рихтер, слишком много факторов стало выявляться в процессе нашего очень близкого и интенсивного общения. Боюсь, всех не перечислишь. Попробую сформулировать хотя бы основное.

Во-первых, передо мной, за внешним фасадом обаятельного и притягательного, красивого и талантливого человека, страстно влюблённого в искусство, истово ему служащего, стали вырисовываться всё более рельефно весьма негативные и пугающие черты характера. Холодная жестокость, бешеное себялюбие и самолюбие, доходящее до анекдотических ситуаций. Совершенно женская капризность, желание быть ублажаемым и развлекаемым постоянно – отнимала огромное количество сил. Гордыня, доходящая до иррациональных размеров, мстительность и полная неспособность к самым базовым человеческим качествам, которые для меня наоборот являются основополагающими, были ужасны. Полная неспособность к дружбе, теплу и любви, подменяли в его характере страсть, желания, стремление лишь к обладанию, достижению той или иной цели. Он был достаточно умён, понимал и по-своему страдал от своей неспособности к человеческим чувствам. Даже в фильме Монсенжона (который я считаю абсолютно лживым от начала до конца) он проговаривается вдруг – «я очень холодный человек»! То есть, это его мучило, потому что вдруг заявлять о себе, без особой надобности, подобные вещи может человек, которого определённая мысль навязчиво мучит.

Во время записи сюит Генделя, он капризно настаивал, всхлипывая у меня на плече, едва не сорвав запись, что все сарабанды за него должен сыграть я, т. к. он тепло и играть не умеет, а сарабанда требует большого тепла и участия к человеческой боли. А он чужую боль чувствовать не может и т. д.

И что он прекращает запись. Мне и всей английской команде звукорежиссёров и инженеров стоило немалых трудов убедить его, что не всё так печально, а главное надо работать на записи далее. На некоторых документальных фото тех времён можно увидеть бутыль коньяка на рояле – одно из моих ухищрений, для снятия его, пугающего всех каприза, помогло! Выпил полбутылки и помягчал:)

Короче, весьма паразитическое и потребительское отношение к людям было утомительно наблюдать и терпеть. Он был, как сейчас говорят, «энергетическим вампиром». Он заражал своим холодом и цинизмом, поскольку, как я уже неоднократно говорил, был в существе своём, в глубоком нутре, явлением демоническим. Философы просто характеризуют демонический характер – это такой характер, который способен наслаждаться чужим страданием. Это в нём присутствовало, в самой глубине его души и постоянно проявлялось в отношении к людям окружающим его, и далёким от него. Всё это, конечно хранилось окружающими как великая тайна за семью печатями, что бы облик идола не потускнел.

Люди из его близкого окружения охотно лепили образ идола, который был бы сладок глухим ушам и слепым глазам масс почитателей его творчества. Это было фамильным делом, выгодным для всех.

В итоге я стал за собой замечать вредность и пагубность влияния этого демонизма, так как будучи очень восприимчив, стал терять тепло, любовь и приобретать нечистые качества характера моего несчастного друга. Я стал холодно и бездушно играть на довольно долгий период в 1980 годах, и мне стоило огромных душевных усилий возвращаться к моему изначальному существу и начинать с азов выразительности в искусстве. Вот так опасно это всё было.