Пишу каждый раз и думаю, что тут слишком много меня, моих мыслей. Намного и намного больше того, что кто-либо от меня слышал или видел. При всей моей общительности и отсутствии любви к партизанству. 

        Думая об этом, вспоминаю, что таких моментов — жаждущих вылиться, обмусоленных, исстрадавшихся, сформировавшихся планомерно и не очень, — состояний — будто сердце рвётся напополам от счастья и, увы, чаще от печали и тоски, — ощущений — переполняющий мысли и душу, рвущихся как можно дальше наружу, — всех их в сотни раз больше. Меня это вновь ужасает. И я каждый раз буду снова вспоминать, ужасаться, грустить, засыпать в одиночестве, чтобы утром забыть об этом и продолжать насмехаться над тем, что мне иногда кажется, что я слишком много переживаю.