не могу, не могу, устала,
не так, чтобы от чего-то именно, просто - устала и все. сил никаких нет, а книга с названием "силы" так и лежит в ящике стола.
у меня здесь, знаете, белые халаты, отглаженные воротнички, резиновые перчатки, от которых ладони потом в тальке и не отмываются, все чистенько-стерильно, и даже запах вполне сносный, не то, что в травматологии - ниже на этаж, шла через их коридор - кровь относила в лабораторию, встретила знакомых девочек - а они в масках все, говорят, мол, дышать совсем нечем. а у меня в хирургии еще ничего, потерпеть можно, только в тридцать первую палату - это в отдельном коридоре, с надписью "гнойная хирургия", так вот, в тридцать первую палату нужно заходить набрав побольше воздуха в легкие, и выдыхать только когда выходишь - там старушка с кишечной непроходимостью, я ей сегодня ставила капельницу, а вен у нее уже нет совсем, так и пришлось звать старшую медсестру. а вчера я ходила в мужскую палату, тоже в гнойное отделение, и там мужчине ставила инсулин, а он меня увидел и вспомнил, почему-то, есенина, мол, "шаганэ ты моя шаганэ", я засмеялась, а сегодня этому мужчине ампутировали ногу. мы с одной девочкой попросились на операцию, инструменты подавать, нас не пустили. и девочка сказала, что к лучшему, наверное, вдруг обморок или еще что. а я ей говорю - я как-то помогала стернальную пункцию делать, давно еще, когда в гематологическом практика была, тоже не из приятных, прокол грудной клетки и так далее, но ничего же - не упала, мы же, говорю, медики, у нас на работе никаких эмоций быть не должно, то есть ты просто приходишь и делаешь свое дело, а после смены - пожалуйста, рефлексируй сколько угодно, плачь, напивайся, в обмороки падай, а здесь - нельзя. девочка сказала - "да, наверное", но на самом деле вряд ли меня слышала и слушала. она моложе меня на три года, что с нее взять.